профессора, ибо в этом он ничего хорошего не находил. Женщина отвернулась и открыла свою сумочку.
– Снова хотите убежать? Извините, если что…
– Эй, Чарли! – позвала она, и профессор отметил, что, похоже, она и вправду стала здесь завсегдатаем, если ведет себя так свободно. А в следующее мгновение он увидел в руке незнакомки платочек, которым она стала промокать уголки глаз, хотя никакой влаги там не было.
– Останьтесь, прошу вас.
– Не надо, – тихо сказала она, а затем засмеялась через силу. – Вы не знаете, как горько я плачу!
И в следующее мгновение действительно расплакалась. Крупные слезы заблестели на ее по-детски бархатных щечках. Зрелище было мучительным и одновременно трогательным.
Он замер в недоумении. За соседними столиками заметили, что у них что-то происходит, и стали поглядывать в их сторону. Наконец, профессор взял себя в руки и произнес нарочито строго:
– Помогите мне отнести продукты!
– Мне надо рассчитаться, – шмыгнула она носом, при этом в открытую сумочку капнуло несколько слезинок.
– Мы еще вернемся! Пошли!
Он подхватил набитые до отказа сумки и отправился к выходу. Она догнала его уже на пороге, профессор специально ушел вперед, чтобы не смущать ее, и потянулась за сумкой. Но он не уступил ей, сказав:
– Машина совсем близко.
– Простите, я…
– Если вы так хорошо знаете силу своих слез, – начал было он, но увидел, что женщина собралась уходить, окликнул ее:
– Ну-ка, вернитесь! Держите сумку! Попытка поднять ношу не увенчалась успехом, и женщина шмякнула ее на асфальт.
– Боже, кажется, там яйца! – всполошился он, и это уже было совсем смешно.
Комичной выглядела и ее попытка забраться в своей огромной шляпе в маленькую облупившуюся машину. Однако это не развеселило его, ибо профессор уже сожалел о содеянном. Но он сожалел бы и в том случае, если бы оттолкнул от себя незнакомку окончательно. Это он знал. Как-то слишком уж естественно оказалась она рядом. И теперь его больше беспокоила то и дело прорывавшаяся в нем нежность – несколько раз ему хотелось снять руку с руля и взъерошить ей волосы, как проделывал он это в детстве с сестрами, или же положить руку на ее упругое бедро, напряженность которого ощущалась даже сквозь тонкую фланельку белых брюк.
Яхта одиноко кисла на старом рыбачьем причале, давно захваченном курортниками, – владельцы остальных морских посудин давно уже использовали хорошую погоду и легкий ветер. Привязанная, она всегда вызывала у него чувство грусти и вины своим видом смирившейся белой рабыни. Особое же чувство вины возникало при виде грязной воды под нею. Но сейчас яхта выглядела замечательно и, казалось, готова была воспарить. Позавчера трое парней, которых он нанял, отлично вымыли ее. Так что профессор сиял от радости, как и борта яхты.
Море до самого горизонта было испещрено разноцветными пестрыми точками яхт, катамаранов и скутеров, которые казались издалека неподвижными. Только катера, тащившие за собой одного-двух лыжников, натужно ревя, демонстративно описывали круги. Мускулистые задавалы то и дело мелькали в воздухе (кроме водных лыж они вооружились разноцветными крыльями для планирования). Это было настолько красивое и эффектное зрелище, что он заревновал, заметив, что спутница загляделась на лыжников.
– Вот она! – указал он рукой на яхту. Женщина ахнула без всякого притворства.
(Наверняка ожидала, что и яхта у него такая же, как и автомобиль, год выпуска которого терялся в столетиях.)
– И вы это называете лодкой?!
Он вытаскивал сумки из багажника и ответил подчеркнуто небрежно:
– Нечто, на чем человек плавает один-одинешенек, с давних пор называлось лодкой. Да и мне больше нравится это слово.
– Но ведь это целый корабль! Как же вы справляетесь с ним один?
Да, на опустевшей пристани яхта выглядела действительно впечатляюще. Он купил ее у иностранцев, перегнавших ее в эти воды, и в течение многих лет вкладывал в яхту все сбережения, пока не сделал из нее маленькое чудо современной техники.
– Вы же сами сказали, что студенты любят меня. Вот здесь-то и материализовалась их признательность. В свое время они упражнялись в изобретательности на моей яхте. А двое из них, очень талантливые электронщики, сейчас они где-то за границей работают, так начинили ее приборами и микросхемами, что она может гулять по морю сама, без меня. Автопилот, программное управление. И все по принципу «сделай сам».
Она неуверенно пошла по трапу, но явно без опаски, и это понравилось ему. А как только оказалась на палубе, воскликнула:
– Бедная лодка, вот и осквернена она прикосновением грешных женских ног!
В ее глазах еще стояли слезы, и именно поэтому он был уступчивым и смирным.
– Может, пришло ее время? – сказал он, таща сумку к каюте.
– Вам помочь? – спросила она. Профессор протянул ей ключ, и женщина
