И девушка мне отвечала: …туда.И сгорбилась, словно старуха: туда.И темной ладошкой махнула туда,Где синюю степь заливала полуда.Должно быть, не так, но сказала: …юнец,Очами — отчаян, поломан — да выжил,Что нянчишь гитару? Садись-ка поближе,Сыграем про разные эти дела:Как лисья была я.Как рысь я была.Все рыскала градом,Как горло искала…Шакала ласкала,С шакалом спала.Шалавой зваласьИ шалавой жила,И как унесла два залапанных липких крылаИ сердца огрызок в щемящую степь от вокзала!…Ах, мать-перемать! — кабы голос —Уж я бы сыграла!3.Вот так эта девушка, эта старуха сказала.Быть может, не теми словами, да смысл такой.Сказала: …сыграй мне, пока я себе не сломалаСинюшную шею на синей свободе степной!И в гулком вагоне, качаясь и плача, плясала —Как об ногу — ногу присохшую грязь оббивала.И листья звенели над ней, словно дикие осы,И карие косы,А может быть, карие космы,А может быть, крылья плясали за хрупкой спиной…
На живой ноге в бутсе «Адидас»
На живой ноге в бутсе «Адидас»Инвалид по проходу шоркает.А другая нога — что твой карандаш:Одной пишет — другой зачеркивает.Как колоду карт, развернет меха,Заведет гармонь заунывный зык…Не берет уже инвалид верха.Не берет уже инвалид низы.Не болит душа, не болит рукаНажимать на грудь и на клавиши.А болит нога, и болит спина,И хребет болит низко кланяться.Ах, мы выросли до высот стиха —Дорасти бы нам до поэзии…Не берет уже инвалид верха.Не берет уже инвалид низы,Двери сходятся, как два лезвия.Откусила дверь голубой сквозняк.Гомон тамбурный: так и пере-так…И зачем в карман с дыркой лезу я?Только что с меня возьмешь — с дурака?Догоню в другом вагоне старика.Суну мелочь в задрожавший кулак —За поэзию. За все… И за так…
Чабрец
В смиренье тягостном влачаАсфальт, налипший на подковы,Влача обноски и обновы,Я было умер сгоряча…Но был у города конец.И кровь слилась с древесным соком —Я горло жег зеленым током,Зеленый хрупая чабрец.Еще гортань была в огне,Когда со страхом пилигримаЯ чуял, как неистребимоЯзычник деется во мне.О, я не знал, слетая с круга, —Как хрип с пластинки шансонье, —Что петь мне звонко и упруго,Что мне играть на тетиве!Возьми мой кашель перочинныйИ возврати, моя земля,Гортанный хохот лошадиныйИ плач гортанный журавля!Пусть эта боль — на боль похожа…Пусть. Я согласен онеметь,Пока сползают слизь и кожаИ нарастают сталь и медь.