деревянной скульптуры придают интерьеру церкви поистине музейный вид.
Пожалуй, мы не встречали на других памятниках таких больших окон. Поначалу они нам показались поздними, растесанными, но окна все же подлинные. Менялись времена, и к 1705 году русский плотник рубил окна шире. Русскому человеку петровского времени необходимо было больше света в храмовом общественном сооружении. На фасадах церкви Вознесения в селе Воскресенском мы не обнаружили ни одного узкого волокового окна.
Любой памятник деревянного зодчества удивляет своей, присущей только ему деталью. Ведь если бы мы не прощупали каждый вершок лавок у западной стены храма, то не поверили бы в их подлинность. Обычно лавки в древних церквах врублены в стены, край лавок украшен подзором. Здесь же решение необычное, прямо-таки оригинальное.
Лавки откидные! Простите за сравнение, но точно на манер откидных кресел в театрах. Рублены лавки, как водится, «без единого гвоздя».
Нам не пришлось более детально исследовать этот памятник. Его реставрация проводилась Всесоюзным производственным научно-реставрационным комбинатом. Наши коллеги выяснили, что верх церкви имел раньше не два постамента для главы, а один лишь нижний четверичок. Но вероятно, сразу же после окончания строительства или же спустя небольшое время плотник заметил некоторую непропорциональность завершения храма. И появился верхний восьмеричок, вытянувший завершение постройки.
Правда, встречаются и «приземистые» завершения деревянных церквей, как, например, в селе Рудня-Никитское Орехово-Зуевского района. Впрочем, как знать, не скрывается ли там под колпаком кубического трибуна старинный восьмеричок?
Реставраторы сохранили дошедший до нас облик завершия церкви Вознесения. Ступенчатый верх храма по типу «восьмерик на четверике» вносит живость в силуэт здания, вызывая в памяти образы ярусных церквей. Массивная глава церкви, по ширине равная нижнему четверику-постаменту, имеет примечательную луковичную форму, типичную для XVII века.
Сколь бы выиграл образ памятника в пластичности, если бы реставраторы освободили его венцы от тесовой обшивки. Представьте на минуту, что нет этих поздних, исказивших образ плотницкой постройки одежд. Сочная игра светотени на круглых венцах сосновых бревен, упругая кривизна повала венцов в подкровельной части основного объема церкви, восстановленная галерея-гульбище с глубокими тенями в проемах- вот вам и Кижи Подмосковья.
Московская область идет вровень с веком. И лишь старинные названия селений, в которых слышатся забытые предания, могут напомнить о далеком прошлом края нечерноземной полосы средней России.
Мы словно прокручивали назад ленту столетий. От коренных перемен в крестьянском укладе жизни, от облика жилья, не уступающего по комфорту городским квартирам и зачастую превосходящего их площадью, мы отмеривали расстояние до бревенчатых срубов, до сеней и житниц. Еще далее в глубине истории глазели подслеповатыми волоковыми оконцами курные избы с напоминающими скворечники дымниками на соломенных крышах. И вот мы, шагая из 70-х годов XX века, стремились найти приметы старинного строительного мастерства, которые, как оборванная нитка жемчуга, рассыпались по долгим проселкам Подмосковья. Мы стремились их найти и привлечь к ним внимание наших современников, увлеченных людей. Пусть и другие, так мы думали, увидят и услышат песню народного искусства, органически исходящую из природы, органически связанную родовыми узами с землей-кормилицей.
Если мы с вами побывали в селе Воскресенском, то нам не миновать и села Ивановского того же Ногинского района. Туда можно добраться через село Черноголовка, расположенное на автобусной дороге от станции Чкаловская к Ногинску. В Ивановском на государственной охране стоит деревянная церковь значительно моложе памятника в Воскресенском. Рублена она в 1798 году.
Малая речушка Пружонка, может быть, в ту пору была полноводной рекой, а ныне по угадываемому руслу тихо струится ручей, едва выживающий в жаркое июльское лето. Раньше здесь стояли мельницы, от которых остались остовы свай.
В Ивановском все еще жив дом мельника — простецкая избушка с миниатюрным хозяйственным двором и амбарчиком.
А сельская церковь сохранила облик былого величия классической архитектуры. Конечно, она по своему виду далека от народных творений, но кто ее рубил? Кто обшивал венцы срубов широкими, под 40 сантиметров, досками, которые не приискать сейчас на вьтчинку современному реставратору? Те же плотники, Что умели видеть и находить красивое в, казалось бы, чуждых для них архитектурных модах. И хотя время Не обошло этот памятник стороной, он и доныне организует планировку села, главенствует над окрестным пейзажем, не смущаясь в общем своими небольшими размерами. Просто не могли бездушно копировать городские образцы артельные плотники и придавали своей постройке черты легкости и изящества объемов наряду со строгостью и благородством форм, то есть черты, присущие именно народному зодчеству.
И в подтверждение наших слов в нескольких верстах за ближним лесом стояла в селе Душонове другая церковь, но о ней мы уже вам рассказали в путешествиях по северному Подмосковью.
На западном направлении
Четыре года ждали серые, накрененные в сторону дождей избы
вестей с войны, но приходили «похоронные», и люди боялись
верить им. Теперь… глядя на какой-нибудь скромный обелиск
над братской могилой, пожилая солдатка думает не о славе и
не о вечности, а о своей неудавшейся жизни и о любви,
которую она уже не помнит памятью, а помнит сердцем.
И падают подпаленные осенней свежестью листья на могильные плиты,
где твердо, как будто штыком, выведены вечные слова признательности,
и их запомнил навеки гранит. Наверно, сердце России сделано из этого
вечного, исписанного спокойными и торжественными словами гранита.
Владимир Цыбин «Война меня обидела»
