Берни наблюдала, как дико размахивает руками Тони, в то время как камера отвернулась от нее и нацелилась на нечто, не попадавшее в ее угол зрения. Моторы самолета загудели еще громче.
— …что ни один из этих визитеров не был уроженцем Нью-Йорка. И в такой отличный солнечный день, как этот…
Нет, это невозможно, Берни тоже должна посмотреть вверх, гори оно все огнем, и ее взор последовал за указующим перстом Тони к небесам. Там было… о-о-о-о-о! Невероятно!
В двух сотнях футов над ними парил маленький двухместный самолетик. Прикрепленный к специальным растяжкам, за ним развевался яркий транспарант. Она сотни раз видела такие на Файр- Айленде. Эти самолетики часто использовались для съемок рекламных роликов, обычно на транспарантах рекламировался какой-нибудь лосьон или новая книжка. Вот только на этом…
— Ох, Боже мой! — воскликнула Берни. Самолет кружился прямо над ней, облетая здание.
А на нем красовалась надпись — огромными алыми буквами:
«СТИВ ГОДВИН ЛЮБИТ БЕРНИ ХОНГ. БУДЬ МОЕЙ ЖЕНОЙ!»
Вот тебе и равенство! Вот тебе и нелюбовь к публичным заявлениям! Вот тебе и стиль жизни! Ведь в этот самый миг на призыв Стива глазеют сотни и тысячи людей!
Впервые с того дня, как Бернадетта Хонг стала журналисткой, у нее пропал дар речи.
— Не молчи! — кричал Тони. — Ради Бога, мы же в прямом эфире!
Но она так и стояла, открыв рот, пока самолет не улетел в сторону Уолл-стрит. Только тут она смогла что-то из себя выдавить.
— Это Бернадетта Хонг — и снова с вами студия ВИЗ! — Она перевела дыхание и закричала: — Эй, Стив! Я тоже тебя люблю!
Тут она отключила связь и помчалась к лифту, едва не растоптав по пути семейство японцев.
— Идиот ненормальный! — сказала она, когда смогла устроиться в кровати поудобнее, получив первую порцию возмещения за прожитые порознь месяцы. — Как тебе пришла в голову такая штука? И с чего ты взял, что я снова захочу быть с тобой?
— Ни с чего, — признался он. — Но я решил попытать счастья. Малышка, я так по тебе скучал, что был готов на что угодно. Черт, я так и поступил. Я сделал предложение, дьявол меня побери. Ты могла вообразить, что я его сделаю?
— Никогда.
— Вот и я тоже. — Судя по всему, его самого пробрало от неожиданности собственного поступка. — Не хотел показывать, как мне без тебя плохо, но ведь жизнь не стояла на месте с тех пор, как мы разбежались. А потом Диана сказала, что свадьба не состоялась… ну, и я не мог отделаться от мысли, что, может быть, все еще тебе нужен. Разузнал график твоей работы через Хи Фейнстейна, а остальное известно.
— И ты действительно хочешь на мне жениться? — Берни ничего не могла с собой поделать — она до сих пор не верила. — Ты же всю жизнь так ненавидел саму идею «соглашения». Ты считал это слово самым грязным ругательством. Что изменилось?
— Скорее всего я сам, — отвечал он. — Я пришел к выводу, что если обручальное кольцо — единственная вещь, которая необходима, чтобы мы вновь были вместе, — о'кей, я согласен. Так что не стесняйся, Берни, чеши за священником, я полностью в твоем распоряжении.
— Ты готов принести себя в жертву, да?
Стив смущенно пожал плечами.
Берни рассмеялась и погладила его, чувствуя себя самой счастливой женщиной на свете.
— Ты только подумай, Стив. Согласно статистике, я должна была усохнуть от тоски и готовиться к одинокой старости, а на самом деле мне было сделано целых два серьезных предложения в течение года. Неплохо для вешалки среднего возраста, а? Да, — ухмыльнулась она, — я два раза успела побить рекорд и очень этим горжусь. Но я хочу сказать тебе кое-что еще, милый. Я не хочу выходить замуж. Ни сейчас, ни потом. Ни даже за тебя. Огромное спасибо за то, что любишь меня так сильно и готов пожертвовать самым дорогим. Ты настоящий святой Георгий, вышедший один на один с драконом. Просто герой. Но я поняла, что семейная жизнь не по мне. «Соглашения» меня пугают. Да и материнство, наверное, тоже. На бумаге это все выглядит как сказка, но когда доходит до дела — я не рвусь «пускать корни» и делать долгосрочные займы. Как поется в песне, «не по мне такой хомут». Итак, как ты относишься к тому, чтобы вернуться на исходные рубежи? Независимость, любовь, сотрудничество. Свобода сделать ноги и свобода остаться вместе еще на сотню лет, если повезет. Как тебе нравится?
Он сжал ее руку и вздохнул с нескрываемым облегчением: приговоренный, чудом избежавший казни.
— Но я требую, чтобы было вписано в анналы: я добровольно сделал предложение.
— Я запомню это на всю жизнь, — улыбнулась Берни. — И я знаю, чего тебе это стоило.
— Ты хочешь сказать, во сколько мне обошлась моя квартира?
Но Берни имела в виду совершенно иное.
К полуночи они проголодались и перекусили бутербродами, а потом устроились на старом скрипучем диване посмотреть кино.
— М-м-м-м, — промычал Стив с отвращением. — Бела Лугози. Похож на облезлого пса. Ты видела это кино, дорогуша?
— «Рейс номер девять ниоткуда». — Она уютно устроила ноги на кофейном столике, подумав, что Роджер сейчас бы взбесился. — Нет, по-моему, нет. Его не включили в список самых дрянных фильмов? Начало довольно забавное.
Им было хорошо вдвоем. Берни опустила головку на плечо Стиву.
Как говорится, жизнь прекрасна!
Глава 37
Та же готическая уродина. Те же стулья, впивающиеся в задницу. Физиономия Мак-Плаксы с Плакальщицами. Эдны с Синусами. Свиньи из Счетного отдела. Акулы из Планового. Уроды из Сбыта. А во главе стола — неописуемый Льюис Джей Джиббс, чавкающий незажженной сигарой.
Единственное, что изменилось, — температура в зале. В прошлый раз Флер была здесь зимой и чуть не получила воспаление легких. Теперь же, летом; вовсю работали кондиционеры.
Флер вздрогнула. Что-то это место слишком напоминает ей склеп. И возможно, ее собственный. Потому что по мере того, как она выступала, температура все падала и падала.
Для такого торжественного случая она надела то самое мини цвета павлиньего пера, из-за которого чуть не попала в тюрьму. Оставалось утешать себя тем, что даже при самом плохом раскладе ее труп найдут прилично одетым. При наличии или отсутствии подходящих серег. Скотт Мэттьюз постарался сделать как можно более цветистое предисловие:
— На сегодня мы имеем весьма необычную презентацию, которую, как я надеюсь, все сочтут интересной. Она весьма необычная, дерзкая. Идея родилась в мозгу у молодой дамы, которой предоставлена честь выступить перед вами. Флер?
Проворный старина Скотт. Умудрился похвалить ее и в то же время умыть руки на случай провала. Увертливый, но хитрый. Флер заставила себя улыбнуться и встала:
— Спасибо, Скотт, и позвольте мне поделиться ходом наших мыслей, прежде чем продемонстрировать вам проекты и макеты.
«Поделиться»! Как мягко она выразилась. Скорее «начать тяжелую бомбардировку ваших мозгов». Годы работы в рекламе приучили ее выдавать букет рыночных клише, ни на секунду не задумываясь. Это было настоящее трюкачество — только словесное. Однако, судя по всему, эти недоумки и так объелись подобной чепухи. И на сей раз Флер намеревалась вплести в паутину вымысла одну-две ниточки правды.
— Леди и джентльмены… — Ее взгляд невольно обратился к Льюису Джею Джиббсу, поглощенному
