- Я сожгу ее и избавлю этот мир от дьявольского знака!!! - Она действительно была убедительна...
Несколько человек из толпы слабо аплодировали.
- Я защищу нас всех от проклятия шляпы!
Генри почесал затылок. - Это просто шляпа, не так ли? - Вокруг Шелби, люди обернулись, чтобы посмотреть на нее. - Ну, да, но ... моя точка зрения в том, что я заберу ее у вас.
Портной посмотрел на шляпку в руке, его левая бровь поднялась. - Эта ручная работа выглядит знакомой, - пробормотал он. Затем он снова посмотрел на кепку Майлза. - Еще поторгуемся тогда? - Шелби протянула кружевную накидку. - Еще поторгуемся.
Мужчина кивнул, и обмен состоялся. Заветная кепка доджерс Майлза, чувствовалась в руках Шелби подобно чистому золоту, и она заспешила к палатке. Он будет так счастлив! Она пробежала мимо поляны, мимо менестрелей, поющих песни о грусти и одиночестве, мимо детей, играющих в метку, и вскоре она увидела очертания плеч Майлза в темноте.
Только теперь было светло.
Майлз придумал, как развести огонь! И он обжаривал колбасу на вилке над открытым пламенем. Когда он взглянул на нее и улыбнулся, крошечная ямочка, которую она раньше не замечала, появилась на его левой щеке. Шелби почувствовала головокружение. Это, возможно, было из-за того, что она бежала всю дорогу. Или внезапного тепла огня.
- Голодна? - спросил Майлз.
Она кивнула, слишком нервничая, из за новостей, связанных с его кепкой, чтобы найти слова. Она, держала кепку за спиной, стесняясь из-за всего. Ее поза, подарок, ее мешковатая средневековая одежда. Но это был Майлз; он не станет судить ее. Тогда почему она вдруг чувствует себя такой нервной?
- Я так и думал. Эй, а где твоя шляпка? - Был ли намек сожаления в его голосе? Разве ее волосы выглядят смешно. Сейчас у нее не было даже резинки, чтобы собрать их.
Она покраснела. - Я продала ее.
- О. Чтобы что-нибудь купить Люси и Даниэлю? - Когда свет играл на его лице, Майлз выглядел как ее лучший друг и в то же время, как совершенно новый человек. Которого, как она поняла, она очень хотела бы узнать.
- Да. - Шелби почувствовала себя странно, стоя над ним с ее сумасшедшей львиной гривой. Почему она не имела волос как у Люси, которые были гладкими, и блестящими, и сексуальные, и прочее? Волосы, которые мальчикам нравились. Майлзу нравились волосы Люси. Он все еще пристально смотрел на Шелби. - Что?
- Все нормально. Садись. Есть сидр, и немного хлеба. - Шелби упала на траву рядом с Майлзом, стараясь скрыть его кепку в складках своего платья. Она хотела отдать ее ему в подходящий момент, когда желудок перестанет урчать. Он поставил шипящую колбасу на толстый, твердый ломоть хлеба и протянул ей помятую жестяную кружку с сидром. Они чокнулись чашками, и закрыли глаза.
- Где ты все это достал?
- Ты думаешь, что ты - единственная, кто может торговаться? Мне пришлось попрощаться с двумя хорошими шнурками для этого бутерброда, леди, поэтому ешьте.
Так как Шелби взяла кусок, и потягивала свой напиток, она была рада, видеть, что Майлз не смотрит на ее волосы. Он смотрел на просторы дороги, ведущей наверх, в город, на дым сотен походных костров, смешивающихся в воздухе. Она чувствовала себя теплее и счастливей, чем была в течение очень долгого времени. Закончив свой бутерброд раньше, чем Шелби успела сделать второй укус, Майлз сглотнул. - Ты знаешь, эта сага Люси-Даниэль, их невозможная любовь, неразрывное проклятие, судьба и судьба и все такое ... когда мы только начали узнавать об этом в классах и даже когда я встретил Люси, это звучало как...
-Полная чушь? - прервала его Шелби. - Это - то, что я думаю, так или иначе.
- Ну, да, - признался Майлз. - Но недавно, проходя через Предвестников с тобой, действительно, видя, как на самом деле гораздо больше есть в этом мире, встретив Даниэля в Иерусалиме, наблюдая за тем, каким другим был он тогда, когда он был влюблен, … Возможно, истинная любовь существует.
- Да. - жуя размышляла над услышанным Шелби. -Да.
Совершенно неожиданно, ей ужасно захотелось спросить Майлза о чем-то. Но ей было страшно. И не страшно, что придется спать снаружи, в наполненном животным лесу, или бояться быть далеко, далеко от дома, без какой-либо уверенности, что ты найдешь свой путь обратно. Это был сырой и уязвимый страх, интенсивность которого заставлял ее трепетать. Но если она не спросит, она никогда не узнает. И это было хуже.
- Майлз?
- Да?
- Ты когда-нибудь был влюблен?
Майлз сорвал коричневую травинку и начал ее вертеть ее между ладонями. Он одарил ее ослепительной улыбкой, затем смущенно рассмеялся. - Я не знаю. Я имею в виду ... наверное, нет.
Он кашлянул. – А ты?
- Нет, - сказала она. – Если только немножко.
Никто не знал, что сказать после этого. На время, они только что сидели в нервном молчании. Шелби забыв, что это была напряженная тишина, чувствовала, как комфортно молчать с ее другом Майлзом. Но, когда она украдкой взглянула на него и поймала на себе его взгляд, и его глаза были магически синими, и все было совершенно иначе, она снова стала нервной.
- Когда-нибудь ты хотела жить в другую эпоху? – наконец-то сменил тему Майлз, и было такое чувство, что кто-то взорвал огромный воздушный шар напряженности. - Я мог бы носить доспехи, будучи рыцарем.
- Ты был бы великим рыцарем. Но для меня тяжело здесь. Мне нравится шум в Калифорнии.
- Мне тоже. Эй, Шел? - Его глаза внимательно изучали ее. Она почувствовала жару, даже не смотря на февральский порыв ветра, проникающий через ее грубое шерстяное платье. - Ты думаешь, все будет по-другому, когда мы вернемся в Береговую линию?
- Конечно, все будет по-другому. - Шелби взглянула вниз и сорвала травинку. - Я имею в виду, мы будем сидеть в общественной столовой, читая Трибуну, и строя план шалостей, чтобы играть перед нефелимами. У нас не будет средневековых вещей и мы не будем пить из колодца.
- Это не то, что я имею в виду. - Майлз повернулся к ней лицом. Он привлек ее подбородок пальцем. - Я имею в виду тебя и меня. Мы здесь другие. Мне нравится, то, какие мы здесь. - Пауза. Пристальный синий взгляд. – А тебе?
Шелби знала, что не это он имел в виду. Но ей было страшно говорить о том, что он имел в виду. Что если она не правильно поняла его? Однако то, что она и Майлз “были” здесь, ей нравилось это, очень. Весь день она чувствовала этот шум вокруг него. Но она не могла выразить это. Это сделало ее косноязычной.
Почему он не может просто читать ее мысли? (Не то, чтобы там было как-то менее запутано.) Но нет, Майлз настаивал на ее ответе, который был запоздалым, и простым, и действительно, действительно сложным.
- Конечно. - Покраснела Шелби. Ей нужно было выиграть время. Она потянулась за бейсбольной кепкой. Таким образом, он смотрит на ее красные щеки вместо нее.
- Причина, по которой я спросил о твоей шляпке, - сказал Майлз, прежде чем она успела дать ему кепку, - это потому, что я нашел ее на рынке сегодня. Он поднял пару кожаных перчаток из буйволовой кожи с белыми манжетами вкладками. Они были прекрасны.
- Ты купил их? Для меня?
Торговался за них, на самом деле. Видела бы ты, как много производитель перчаток перевернул за небольшую пачку жевательной резинки. - Он улыбнулся. - В любом случае, твои руки были так холодны весь день, и я думал, что они будут соответствовать твоей шляпе.
Шелби ничего не могла сделать. Она начала падать. Она согнулась, и ударилась об землю со стонами. Она почувствовала себя так хорошо, что отпустила все, что сдерживало ее накануне Дня Святого Валентина, и просто рассмеялась. – Тебе не нравятся они. - Майлз, похоже, разочаровался. - Я знаю, что
