— Если это теперь имеет значение, — ответил тот, — могу сказать. С помощью тех людей из Тюрингии и Шалона, что питают к вам ненависть и не желают видеть вас на престоле.
— Значит, заговор?
— Называйте как вам угодно.
— А еще крест из черного камня, — вступила в разговор Кьяра, — что лежит вон там, на шкафу, тоже поведал о местонахождении принца Матиаса.
— И вы?! — Дамон чуть не захлебнулся от злобы. — Моя законная супруга, предали меня?!
— Вас предали ваша властность и жадность, — возразила Кьяра, а Матиас добавил:
— И твоя жестокость. Смирись с судьбою, Дамон. Твое правление окончено.
Дамон метался по комнате, как волк в клетке.
— Нет! — крикнул он. — Нет! Вам не отнять у меня короны! Всю жизнь я был младшим, и мне приходилось довольствоваться крохами с чужого стола. Я…
— У тебя было все, — перебил Матиас. — Но ты хотел еще и еще. Больше богатства, больше власти, больше поклонения и славословий в свой адрес. И ты получил это, отняв у меня власть. Скажи честно, брат, стал ты от этого счастливее?
— Я должен был взять в свои руки бразды правления! — выкрикнул Дамон. — Потому что ты, привыкший к своим книгам и молитвам, был бы чересчур мягок и нерешителен. Ты всегда был слаб и немощен.
— Ой ли, брат? Ты ошибаешься! Слабый человек не выдержал бы четыре года заточения на скале Гунлауг. А я, как видишь, выстоял и остался полон жизни и решимости. Чтобы стать хорошим правителем, вовсе не обязательно быть насильником или убийцей. У меня достаточно сил, чтобы править, ручаюсь.
— Что же, тогда подтверди свои слова! — воскликнул Дамон. Он бросился к стене и схватил висевший там меч. — Я должен был убить тебя четыре года назад. Отойди подальше, если боишься, или я не замедлю исправить свое упущение!
Ройс и еще несколько человек выступили вперед, намереваясь, если понадобится, защитить Матиаса, но тот остановил их.
— Я принимаю вызов, — спокойно сказал он и, не сводя глаз с Дамона, протянул правую руку Ройсу. — Окажите мне честь и дайте свой меч, Феррано.
— О, принц, — прошептала в тревоге Кьяра.
Матиас взглянул на нее, и их глаза впервые встретились.
— Не пугайтесь, ваша светлость, — произнес он с улыбкой. — Я предчувствовал, что такой момент, к сожалению, может наступить. Но я вовсе не собираюсь умирать. — Улыбка его угасла, когда он вновь повернулся к Дамону. — Я уже отступил однажды, и это дорого обошлось моим подданным. — Его голос окреп. — Больше я не отступлю!
Ройс молча вручил ему оружие — меч отца, который был безжалостно убит воинами Дамона вместе со всеми своими близкими и потом похоронен принцем Матиасом.
Приняв меч, принц скинул домотканый плащ, и присутствующие не без удивления отметили, что под ним скрывалось ладное, мускулистое тело. Заметил это и Дамон.
— Не так уж плохо тебе было, как я посмотрю, на скале Гунлауг, — сказал он язвительно.
— Чем же еще заниматься в холодном узилище, как не ежедневными упражнениями? — Матиас играючи подбросил в руке тяжелый меч. — Кроме того, повторяю, я ожидал этого часа.
Некоторое время братья смотрели друг на друга. Что промелькнуло за эти считанные мгновения у них перед глазами? Быть может, они вспоминали свои совместные детские игры? Долгие вечера за общим столом? Смешные тайны, которые поверяли друг другу?
Дамон отвернулся первым.
— К бою, — проговорил он, — и мы еще посмотрим.
С этими словами он бросился вперед.
Начался поединок.
Ройсу стоило огромных усилий не вмешиваться в происходящее: ведь от исхода боя зависит не только судьба двух стран, но и судьба Кьяры. А значит, и его собственная.
Однако Матиас сам вправе решать, вступать ему в битву с собственным братом или нет, и никто не смеет вставать у него на пути. Даже его спасители.
Кьяра же похолодела от ужаса, потому что почти не сомневалась, чем завершится поединок. Конечно же, Дамон убьет Матиаса и останется на троне; повстанцы вынуждены будут смириться с тем, что произошло; Ройсу придется бежать, а она останется в жестоких руках Дамона и станет молить Бога, чтобы скорее закончился ее земной путь. Пока же она захлебывалась от рыданий, уткнувшись в плечо Ройса.
Неотрывно следя за поединком, тот не мог отдать предпочтение ни одному из соперников. Без сомнения, Дамон опытнее брата, но чрезмерно возбужден, а это может привести к тому, что он начнет совершать ошибки.
Металл ударялся о металл, противники наносили друг другу умелые удары, и ни капли крови еще не пролилось.
Ройс разгадал тактику Матиаса. Тот хотел вымотать брата, изнурить его и заставить сдаться до того, как прольется кровь.
— Как видишь, младший брат, я не так уж ослаблен, — сказал Матиас, нанеся очередной удар.
— Но и я давно уже не мальчик, — ответил Дамон, тесня Матиаса к окну. — Замечаешь, старший брат?
Ройс испугался, что Дамону удастся его коварный замысел: наступая на Матиаса, прижать его к одному из окон и сбросить оттуда на камни двора. Но Матиас и сам заметил грозившую ему опасность и, отойдя к стене, стал двигаться вдоль шкафов, уставленных драгоценными изделиями из золота, серебра и стекла.
Время шло. Противники уже тяжело дышали и вспотели. Они перестали переговариваться, бой продолжался в полном молчании. Напряжение росло. Росло и число кровоточащих царапин и ран на телах братьев.
Ройсу казалось, что Матиас устал больше, и он молил Господа не оставлять его без своего покровительства: ведь старший брат боролся сейчас за свою жизнь, за справедливость, за право на престол — за все, что у него пытались отнять четыре года назад. И для него единственный выход — мысленно подсказывал ему Ройс — изловчиться и нанести решающий удар. Окончательный удар, который завершил бы этот бой раз и навсегда. Другого исхода быть не может.
Принц Дамон сделал удачный выпад, и его меч вонзился в плечо Матиаса. Тот вскрикнул от боли, чем вызвал торжествующее восклицание брат и беспокойные возгласы присутствующих. Высвободив меч, Дамон вскинул окровавленный клинок, бы намереваясь одним ударом отсечь голову раненому.
Но Матиас внезапно упал на колени, к немалой растерянности Дамона, и молниеносным движением пронзил его насквозь.
Дамон жутко вскрикнул и рухнул на пол. Матиас вытащил меч, с трудом поднялся на ноги. Его трясло — от слабости, от потери крови. От ужаса перед тем, что он вынужден был совершить.
Рана его брата оказалась смертельной. В считанные мгновения лицо Дамона заострилось, но губы еще шевелились: с них срывались проклятия. Безуспешно пытался он поднять руку, хотя бы сжать пальцы.
Матиас опустился возле него на колени.
— Брат… Дамон…
Тот молча смотрел на него. Ни раскаяния, ни прощения не было во взгляде. Одна ненависть.
Но вот губы его снова дрогнули. Матиас склонился к нему.
— Будьте вы все… — услышал он.
Слова проклятия отняли у Дамона последние силы, голова свесилась набок, глаза остекленели.
Матиас осенил брата крестным знамением, прикрыл ему глаза. Какое-то время он, понурив голову, по- прежнему стоял на коленях возле его тела. В комнате повисла гробовая тишина.
Наконец Матиас поднялся, прижав руку к глубокой кровоточащей ране на плече.
— Господа, — сказал он глухо, — мой брат, принц Дамон, мертв.
— Да здравствует принц Матиас! — негромко провозгласил один из баронов, после чего все, кто находился в комнате, кинулись поздравлять нового властителя.
