Сотрудничество поэзии

Нечто иное.

Полу Боруму

Перевод Александра Скидана

«Тайна в книге…»

Тайна в книге
Которая — место
Она, удвоенным домом

И книга, которую ты потерял
Это — место, откуда ты смотришь
как пылает твой дом

Я проглотил порожний иск берегов
ночей подобных потерянным книгам.

Перевод Аркадия Драгомощенко

Слова

Птицы с косточками из стекла:
быть может ужасу придет конец

в дереве цветущем в июле.
Книга лежащая открыта в свету,

книга с крапчатым корешком,
всевозможная информация из первых рук:

Гипотеза Римана разрешена,
дзета-функция и нули, статья 425;

Парадокс лучника
на другой странице;

утерянный язык мотыльков
немного подальше.

Медленны взмахи совиных крыл
вдоль коридоров книг.

Небо желтый кадмий
от огней на севере.

Они как будто идут вслед за нами, эти огни,
как страница следует за страницей.

Кости, птицы, стекло, свет, простые числа;
книга, слова, нули, огни, суть.

Перевод Владимира Аристова

Интервью с Шайклом Палмером Беседует Владимир Аристов

Владимир Аристов. Метки вашей биографии (стандартные в представлениях об американском интеллектуале): Нью-Йорк, Гарвард, Сан-Франциско, — какое соотношение для вас интеллектуальных символов и живой реальности этих мест, этих городов, столь существенное в поэзии?

Майкл Палмер. Ваш первый вопрос, кажется, отчасти касается «культурной топографии» различных городов, где я жил, и институтов, к которым хотя бы и самым непокорным образом принадлежал. Я безусловно сопротивлялся стандартному пути американского интеллектуала, вместо этого предпочитая работать по большей части вне институций. Города как художественные и интеллектуальные центры всегда производят расслоение на «uptown»[1] и «downtown»[2], культуру официальную и андеграундную, «внутреннее» и «внешнее», существующие в курьезно-необходимой диалектике принятия и сопротивления. Я вырос в Нью-Йорке и был погружен в «downtown» — культуру джаз-клубов, чтений в маленьких кафе и выставок, в которых мешались между собой новые волны художников, писателей и активистов. Не говоря уже о новой музыке и танце, представленных такими именами, как Джон Кейдж, Мортон Фелдман, Мерс Каннингем и танцовщики, выступавшие в церкви Джадсона. Вместе с несомненно знаковыми фигурами — такими как Роберт Раушенберг и Джексон Маклоу — они создали радикально новые танец и театральный лексикон. Сейчас,