- Аллах великий! Какой срам! Я ничего не писал ему, - Он трясся от волнения. Потом недоуменно спросил: - Вы говорите правду? В самом деле это письмо от самого князя?
Я показал ему подпись Осипова.
- Вы же сами, слава аллаху, немного читаете по-русски. Возьмите письмо, на досуге прочтете еще раз.
- Ума не приложу, кто же от моего имени мог написать князю Осипову?
- Надо отыскать этого человека. Это провокация, позорящая династию!
- Что же я должен предпринять теперь? Вернее, что я могу сделать? О, я погиб! Кто эта окаянная женщина! Почему консул знакомит меня со всякими подозрительными женщинами?
- Волноваться не нужно. Никому на банкете ничего не говорите. Возьмите себя в руки. Когда представится возможность, расскажите консулу! Он вам друг, к тому же он человек умный. Вы поступите так, как он посоветует. Этот скандал позорит не только вас, но и его.
- Заклинаю вас вашей совестью. Никому ни слова, пусть это останется между нами.
- Непременно, ваше высочество. Никто об этом не должен знать, - я поднялся с места.
Когда я вошел в зал, я заметил, что княжна, уставившись в дверь, с нетерпением ждала принца. Но он в зале больше не показывался.
Мы с Ниной сидели в стороне и смотрели на порхающие в вихре вальса пары. Через несколько минут слуга вызвал царского консула к хозяину. Было уже поздно. Гости хотели расходиться, но никто не решался уехать, не попрощавшись с принцем. Вскоре церемониймейстер позвал и меня.
Консул с наследником сидели в маленькой библиотеке. Консул напоминал человека, проигравшего огромное состояние. Наследник, упершись головой в ладони, сидел молча. Всем своим видом он выражал брезгливое отвращение к консулу.
Как только консул увидел меня, он сказал:
- Садитесь, мой друг Вы, конечно, знаете о случившемся. К сожалению, такие вещи происходят часто. Такова природа женщин. Они способны на ложь, всякие козни и ухищрения. Изучить их совершенно невозможно. Они похожи на лук, имеющий сотню рубашек, - он положил мне руку на плечо. - Как хорошо, что в этот секрет посторонние не посвящены. Такое другим передавать нельзя. Этот вопрос нешуточный, затрагивается честь правительства. Это неимоверный скандал. Очень прошу вас, никому не доверять эту тайну. Надеюсь, все останется между нами!..
Я дал слово консулу и вернулся в зал. Многих уже не было. Когда мы с Ниной собирались уходить, княжна к нам не подошла, очевидно, она ожидала, что мы подойдем к ней и попросим разрешения уйти, но мы не обратили на нее никакого внимания. В дверях я оглянулся. Она стояла одна посреди зала, погруженная в думы. Несомненно, она понимала, что позорно провалилась.
ВТОРОЙ РЕВОЛЮЦИОННЫЙ КОМИТЕТ
Как-то рано утром мне позвонила мисс Ганна.
- Нам необходимо встретиться по важному делу.
Я знал, что у нее выходной день, и спросил:
- Ты не занята сегодня?
- Нет, я не работаю, можешь зайти в любое время.
Я поехал к ней в одиннадцать часов. Она приняла меня радостно. Настроение у нее было хорошее. Ничего не говоря, она показала мне несколько документов, которые удалось заполучить американскому консулу. Все это были очень важные и секретные бумаги. Интереснее всего, пожалуй, была телеграмма Эттера министру иностранных дел Сазонову.
'Возмущенные предательством премьер-министра Ферманферма около пятисот купцов и молл засели в бест и требуют его отставки. Он вынужден был выполнить это требование. Я предложил назначить премьер-министром Супехдара, но он колеблется и боится принять этот пост. Было бы весьма целесообразно самому шаху дать сто тысяч туманов и вместе с англичанами назначить ему ежемесячное пособие в пятнадцать тысяч туманов. Пособие нужно выдать и Ферманферме'
Во второй телеграмме Сазонову Эттер писал:
'Сегодня лично вручил Ахмед-шаху сто тысяч туманов и посоветовал не тратить их до окончания войны'.
Когда я прочел эти документы, американка сказала:
- Царское и английское правительства уже решили судьбу Ирана. Они больше не признают его самостоятельным государством. Иран потерял свою независимость и суверенитет.
- Да, к сожалению, это так. Теперь решается судьба не одного иранского государства, а всех малых народов. Но пока война не кончится, ничего еще неизвестно. Кто знает, как будут развиваться события дальше. Сейчас актеры этой кровавой драмы чувствуют себя неплохо, а потом посмотрим. Нам ничего другого не остается, как спокойно ожидать финала.
Разговаривая с Ганной, я ни на минуту не переставал думать о политическом положении Ирана. В стране не осталось ни одного учреждения, на которое царское правительство не наложило бы свою лапу. Все политические, экономические, финансовые и административные вопросы решались английским и царским правительствами. Свои решения они в Тегеране диктовали шаху, а тот передавал на периферию приказы и директивы. В Тавризе правитель Азербайджана Мохаммед-Гасан-Мирза и его заместитель Низамульмульк сидели сложа руки, им нечего было делать. Местную власть осуществляли русский и английский консулы. Они снимали и назначали градоначальников, не считаясь ни с кем. Губернатор и его заместитель не имели никакого влияния. Их распоряжения игнорировались, никто не считал их представителями власти. При таком положении вещей все - и богатые и бедные стремились принять русское подданство. Даже амбалы, недовольные платой, грозили хозяевам: 'Ты знаешь, кто я такой? Я доставляю лошадям консула ячмень и саман, пожалуюсь ему, он тебе покажет, где раки зимуют'.
Долгое время царское консульство любыми способами пыталось раскрыть нелегальный Революционный комитет, но все старания ни к чему не приводили. Каждый раз нам удавалось разгадать и сорвать его план.
Я надеялся, что мисс Ганна и сегодня что-нибудь расскажет о том, какие еще козни консульство готовит против нас, но она вдруг спросила:
- Ты знаешь о письме, которое Низамульмульк послал царскому консулу?
- Нет. Не слыхал. К несчастью, Нина вот уже десятый день больна и не ходит на работу.
Мисс Ганна достала копию этого письма и подала мне.
- Скажи, для какой цели вам понадобилось это письмо? - спросил я у нее.
- Коль скоро сотрудник царского консульства является нашим осведомителем и получает от нас деньги, он должен приносить нам все документы, важные или неважные - безразлично.
С разрешения мисс Ганны копию письма Низамульмулька царскому консулу я положил в карман. Вот, что в нем было написано:
'Господин консул!
В данное время в Тавризе множество безработных и лиц без определенных занятий и неизвестного происхождения. Эти сомнительные люди проникли в город без разрешения местных органов и не по пропускам, выдаваемым нашими пограничными чиновниками. Поэтому-то никто из них не зарегистрирован нашими административными органами, и, следовательно, не может рассчитывать на их защиту.
Существовавшая ранее система выдачи виз для перехода границы Ирана в данное время ликвидирована военными властями России. Создалось положение, будто иранское государство перестало существовать. Вследствие этого всякий желающий попасть в Иран, может присоединиться к караванам, доставляющим военные припасы и снаряжение. По этой причине в Тавризе и оказалось так много неизвестных мужчин и женщин. Такое явление чревато нежелательными последствиями и угрожает спокойствию населения.
Доводя обо всем этом до сведения господина консула, я хотел бы напомнить вам еще об одном обстоятельстве. При наличии таких условий не представляется возможным установить, подданными какого государства, ограблены русские женщины, о которых вы написали, и где они ограблены? Если это произошло на окраине Тавриза, в неизвестном, потерпевшим женщинам месте, тогда господин консул должен узнать, как они попали туда.
Должен также отметить, что увеличить штат административных органов и требовать от них более эффективной работы не представляется возможным, и вот почему. Как только нам удается сделать что- нибудь реальное, мы получаем от вас выговор: 'Вы беспокоите русских подданных'.
Мы сталкиваемся еще с другим не менее печальным явлением, а именно: чтобы уклониться от
