тысячам неоправданных смертей в каждом более-менее крупном сражении, ни миллионам пропавших без вести.
Что чувствовал, о чем думал Александр Матросов в свои последние мгновения? О чем думали миллионы наших солдат в последние мгновения перед смертью? Они сознательно шли умирать за Родину, а Родина щелкала над их головами рабовладельческими бичами в виде пулеметных очередей заградотрядов в спину. Вперед, орлы! Вперед, мерзавцы! Не оглядываться, иначе расстреляем!
Сейчас кое-кто из специалистов - историков задним числом пишет, что применение заградотрядов вызвано суровой необходимостью, что будто бы наши войска отличались нестойкостью. Крик «Танки!» вызывал, якобы, всеобщую панику. Слово «окружение» парализовало волю красноармейцев и командиров. Мол, при любом прорыве немцев наши красноармейцы и командиры бросали оружие и толпами сдавались в плен. Отсюда, дескать, кошмарные количества пленных.
Не берусь никого судить, как говорится, не судите, да не судимы будете, но такие рассуждения считаю позорными для нас всех. В том же Вяземском котле наши войска держались до последнего. Иначе откуда бы взяться на полянах и на берегах речушек многослойным завалам трупов красноармейцев? Люди шли в атаку по телам своих только что погибших товарищей. Но они снова и снова шли и шли вперед. Они шли на явную смерть, но выполняли приказ командиров. Они шли на врага!
В начале октября 1941 года Гитлер снял с должности командующего 3-й танковой группой Вермахта генерал-полковника Гота за медленное продвижение германских танковых войск как раз в районе Вяземского котла. Генерала Гота пытался защитить начальник Генштаба сухопутных войск Ф.Гальдер. Он уверял Гитлера, что Гот не так уж виноват, что, дескать, танкисты 41-го моторизованного корпуса просто устали после долгого марша из-под Ленинграда, а в 65-м моторизованном корпусе изношена материальная часть танков.
Я же уверен, что немецкие танки под Вязьмой в октябре 41 года медленно продвигались не из-за халатности Гота, не из-за усталости гитлеровских танкистов и не из-за изношенности матчасти. Победное движение немецких танков под Вязьмой остановили красноармейцы. Те самые, которых сейчас кое-кто высокомерно обвиняет в нестойкости, трусости и повальной сдаче в плен. Отправить бы такого высокоидейного патриота в первую половину октября 1941 года, в Вяземский котел, в «группу Ершакова», в 103-ю стрелковую дивизию, - что бы он запел?
Кстати, о танкистах. После войны кто-то из фронтовиков принес в Красный Яр развеселую песню о танкистах на мотив известной казачьей «Любо, братцы, любо». Мы мальчишками распевали ее, но по малолетству не понимали страшного смысла слов.
Первая болванка, первая болванка,
Первая болванка попала танку в лоб.
А вторая болванка, а вторая болванка,
А вторая болванка попала танку в бок.
Любо, братцы, любо, любо братцы жить,
В танковой бригаде не приходится тужить.
Дальше я приведу текст без песенных повторов.
А третья болванка
Попала танку в бак,
Выскочил из танка,
Сам не знаю как.
Любо, братцы, любо…
А наутро вызвали
Меня в политотдел:
«Что же ты, мерзавец,
Вместе с танком не сгорел?»
Любо, братцы, любо…
«Товарищ подполковник,
Я сам себя корю,
В следующей атаке
Обязательно сгорю!».
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!
В танковой бригаде не приходится тужить!»
Мы распевали эту песню про славных советских танкистов и считали ее фронтовым юмором. Как сейчас говорит молодежь: прикольно! Но фронтовики прекрасно знали настоящую цену этому приколу. Они знали на своей шкуре, как относится к ним власть в лице их командиров, политотделов и особых отделов. Они стискивали зубы и шли на смерть с такими вот прикольными, оптимистическими песнями.
Такой народ, как наш русский, с нормальными руководителями может свернуть любые горы, и он доказывал это множество раз за свою многотысячелетнюю историю. А советские правители и некоторые наши непобедимые полководцы видели в своем народе только дешевое пушечное мясо. Они мордобоем и пулеметными очередями в спину гнали неисчислимые толпы людей в красноармейской форме на убой. И даже не трудились считать потери.
Я встречался со многими ветеранами той войны. Удивительное дело, - большинство из них боготворят Г.К. Жукова. Они искренне считают его гениальным полководцем, Маршалом Победы, заботливым отцом- командиром, который любил солдат, жалел и берег их. И эту свою версию, согласованную с партийными инстанциями, они многие десятки лет рассказывали доверчивым пионерам и школьникам. Ныне Г.К.Жуков – кумир ветеранов. В то же время все, что я узнал за долгие годы изучения материалов Великой отечественной войны о Жукове, говорило совсем другое. Я долго не мог понять, в чем тут дело, пока не нашел некоторые подобные случаи из нашей истории.
Мало кто будет возражать, что из всех правителей России самый кровавый и патологически жестокий – Иоанн IV Васильевич, по прозвищу Грозный. Он стоит в первых рядах наших исторических лиц по количеству пролитой народной крови и принесенным нашей стране величайшим бедствиям. Однако когда я начал рыться в истории, то с великим изумлением узнал, что наш простой российский народ в те годы, оказывается, глубоко уважал и даже любил Ивана Грозного! Об этом пишет А. Нечволодов, придворный историограф Николая II. Об этом пишет поляк К. Валишевский, автор множества исторических романов о прошлом России.
Нечволодова можно понять, ему по должности положено восхвалять правителей России, он за это получал жалованье и прочие блага. Но Валишевский-то поляк! Он, как большинство поляков, не очень любит нас, русских и выискивает в нашей истории любые намеки на неприглядные действия русских правителей и русского народа. Так, он единственный из всех известных мне историков смакует мало популярный эпизод из жизни основателя династии Романовых – Филарета (в миру Федора) Никитича Романова. Сын Филарета, Михаил Федорович Романов, в 1613 году стал первым царем России из династии Романовых.
Влиятельного боярина Федора Никитича Романова насильно постриг в монахи именем Филарет Борис Годунов еще при жизни Феодора Иоанновича, опасаясь серьезной конкуренции у подножия царского трона. Филарет при его немалых связях быстро сделал монашескую карьеру и стал митрополитом ростовским. Василий Шуйский произвел его в патриархи Московские и всея Руси, но почему-то быстро разочаровался в нем и задвинул назад в Ростов Великий, а патриархом поставил Гермогена.
И вот Валишевский пишет, что митрополит ростовский Филарет Романов польстился на предложение Тушинского Вора, Лжедимитрия II, согласился принять от него сан патриарха всея Руси, – это при живом патриархе Гермогене! И этот лже-патриарх Филарет служил Тушинскому Вору верой и правдой, - при живом царе Василии Шуйском! Поступок не очень красивый, даже очень некрасивый, и российские историки, как это принято у них, умалчивают об этом. Валишевский же смакует и детально расписывает эту пикантную историю со многими неприглядными подробностями.
И вот этот недружелюбный к нам поляк Валишевский с откровенным недоумением и с великим сожалением пишет, что простой народ на Руси любил Иоанна Грозного! После долгих размышлений я поверил поляку Валишевскому, ибо любовь простого народа к кровавому тирану и садисту Ивану Грозному объяснила мне причины любви ветеранов к маршалу Г.К. Жукову.
