опустившемуся, незачем прозябать в подвале; провонявшем винными парами и овощной гнилью. Однажды я видел, что бывает, когда в такую же деревню, как эта, приблудится слабый, измученный преследованием даосов демон из рода Цю. Говорили: он еще только спускался с гор, а хижины на окраине уже занялись синим пламенем, которое не желало гаснуть от воды и песка…
— Как ужасно то, о чем вы говорите! — воскликнула Мандаринка, поднося ладошки к размалеванным щекам.
Ногти ее, изостренные по моде, были неухожены, окаймлены грязью. Совсем как у пустякового человечишки Фа… Ман внутренне содрогнулся от отвращения.
— И все же моя бабка нижайше просит вас посетить ее дом, — сгорая от стыда из-за своей настойчивости, сказала девица. — И если вы преуспеете в изгнании демона, она заплатит вам десять лянов.
— Так вот куда поплывут наши денежки! — негромко, но отчетливо произнес Сун-Середняк, с нескрываемым любопытством прислушивавшийся к разговору.
Ман нахмурился и как никогда стал похож на волка в человеческом обличье. Мандаринка в страхе попятилась.
— Я также не погнушаюсь повториться, — сказал он. — Никакого демона в вашем подвале не может быть. Коли темнота ваших умов столь беспросветна, отчего вы не обратились за советом к господину Фа? Ведь он, кажется, вхож в самые сокровенные закоулки вашего дома и не берет за труды ни единого ляна.
— Кто внимает словам этого пьяницы? — Мандаринка передернула плечиком.
— Господин Фа — просвещенный человек, — с раздражением произнес Ман. — Просто ему недостало сил на свою ношу, и он растранжирил ее по дороге.
— Какую ношу имеет в виду господин? — осторожно спросила девица, хлопая ресницами фарфоровых глазенок.
«Она глупа, как тыква-горлянка, — обреченно подумал Ман. — Чего можно ждать от блудницы, чье Ремесло состоит отнюдь не в работе ума? Но я обязан любить и ее, потому что накал моих чувств по- прежнему невелик и моя свеча не желает возгораться. И к тому же у меня не осталось денег, чтобы расплатиться с этими негодяями за крышу».
— Я иду, — сказал он, прикрывая глаза от презрения к самому себе.
8
Ман встал подле дощатого щита, скрывавшего вход в подвал, и прислушался.
— Но все спокойно, — сказал он.
— Зато по ночам оттуда доносятся адские звуки! — затараторила старуха Ай, размахивая костлявыми руками, обтянутыми сморщенной коричневой кожей. — Я стала бояться ходить туда даже днем и в сопровождении этого чучела, лишь издали подобного мужчине, и мои гости вскорости могут остаться без вина и пряностей…
Ман вопросительно поглядел на сидевшего в углу на корточках пустякового человека Фа.
— Звуки имеют место в дес… дет… действительности, — провозгласил тот, с трудом ворочая языком. — Характер их таков. — Он скорчил гнусную физиономию, набрал полную грудь воздуха и завизжал: — «Я-а-а! Я-а-а-у-у-у…» Я не могу спать, когда так орут под самым ухом, — закончил он с возмущением.
Большому Ману померещилось, будто Фа отчего-то испытывает громадную неловкость под его взглядом. Что он предпочел бы скрыться куда-нибудь подальше, и что демон, поселившийся в подвале, неприятен ему гораздо менее, нежели этот взгляд.
Ман извлек из рукава огарок сальной свечи, задумчиво провел над ним ладонью. Лицо его дрогнуло. «Ничего не происходит, — подумал он с горечью. — Я безоружен».
— Господину требуется огонь? — угодливо спросила старуха.
Ман кивнул. Старуха фыркнула на Мандаринку, что стояла рядом, приоткрыв алый ротик. Та метнулась
на кухню и тотчас же вернулась, неся тлеющий фитилек в глиняной плошке. Ман неспешно спрятал свою свечу в рукав и взял плошку.
— Кто-нибудь желает сопровождать меня? — осведомился он. — Уверяю вас, это ничем не грозит. В подвале нет никакой нечисти. Но мне нужен сопровождающий, дабы я ненароком не повредил свои члены неловким движением. Я не могу рисковать по пустякам.
— Господин соблаговолит совершить это безопасное путешествие в одиночку, — сказал Фа, с кряхтением разогнул колени и поплелся на веранду.
— Пожалуй, я пойду приготовлю деньги, — сказала старуха, не трогаясь, впрочем, с места.
Ман криво усмехнулся и ногой сдвинул щит. В лицо ему пахнуло затхлой сыростью,
— Если господин Большой Ман позволит… — вдруг промолвила Мандаринка и прикусила губку.
— Хм! — тот посмотрел на нее с огромным удивлением. — Пожалуй…
Они спускались по крутой лестнице, пригибаясь и напряженно вперясь под ноги. Старухин подвал казался нескончаемым и запутанным, как дворцовый лабиринт. Должно быть, его рыли и углубляли не одно десятилетие, а начали это занятие задолго до того, как нынешняя хозяйка явилась на свет. Если бы и впрямь какой-нибудь демон решил посетить это захолустье, подвал матушки Ай не остался бы обойден его вниманием. В какой-то момент Ман вдруг испытал смутное беспокойство: не был ли он излишне самоуверен? не допустил ли он ошибки, придя сюда с голыми руками, вместо того, чтобы вооружиться хотя бы малой толикой своих снарядов из числа тех, что всегда готовы к употреблению, даже под дырявой крышей, в окружении щелястых стен, без воспламененной свечи?.. Ледяная ладошка Мандаринки застенчиво легла на его запястье. «Господин, здесь пустые корзины, они могут упасть и загромоздить проход, если вы окажетесь неловки». И в то же время касание упругого девичьего бедра, вынужденное в тесноте прохода, оставляло ощущение тепла… Ман с негодованием отринул от себя пустые мысли и сосредоточил рассеявшееся было внимание на том, что ждало его впереди. «Мы пришли, господин», — сказала Мандаринка, не выпуская его руки, и ему понадобилось приложить некоторое усилие, чтобы освободиться. На дне подвала было против ожидания сухо и даже тепло. Пол устилали вытоптанные, но отнюдь не трухлявые циновки. Скачущий огонек выхватывал из темноты очертания пузатых кувшинов в человеческий рост, полных мешков и корзин. «Матушка Ай чрезвычайно богата», — заметил Ман. «Вряд ли в нашей деревне есть люди богаче, — согласилась Мандаринка. — И скупее». — «Досадно. А я было подумал, не попросить ли у нее в долг». К Ману вернулось спокойствие. Ясно было, что никаких демонов все-таки не предвиделось. Он размышлял, как ему поступить, а фитилек в плошке между тем догорал. Вернуться и просто сказать: мол, нет там никаких демонов, и дело с концом? Но прижимистая старуха ни за что не расстанется с обещанными деньгами, если ей не предъявить доказательств исполненной работы. А деньги так нужны… Ман примостил плошку в специально предназначенном для того углублении стены, не глядя ухватил пустую корзину из кучи и метнул в темноту. Кувшины загудели… И вдруг в одном из них зародился леденящий душу звук: «Я-а-а-у-у-х-х!..» Мандаринка дико завизжала и спряталась за спину Большого Мана, обхватив его сзади руками. Да и сам он от неожиданности присел. Но его чувства уже изострились до не присущих обычному человеку пределов. Так, как его учил мастер Повелитель Грома. Так, как он уже начал подзабывать в каждодневной пустопорожней суете… И все же это был не демон. Или демон, способный исключительно ловко прикидываться. Если последнее подозрение справедливо, они погибли. Ремесло все равно было бы бесполезно, если демоны овладели подобным фантастическим мастерством перевоплощения… Ман безошибочно вычленил источник звука. Стряхнул с себя верещавшую Мандаринку. Шагнул вперед и сорвал крышку с кувшина, откуда исходил страшный вой. Отступил, приняв боевую позу «пьяный дракон», толку от которой было совсем немного — если явится настоящий демон, даже самый слабый, самый ленивый, самый изможденный, — но все же больше, нежели просто стоять, опустив руки, и дожидаться конца… Из горловины кувшина, истошно вопя, вылетела кошка. Тощая, грязная, голодная. Не переставая орать, она пропала, в темноте. Прежде чем Ман опомнился, кошка вернулась с
