большой мышью в зубах, которую здесь же принялась жрать, ревниво косясь в сторону людей, как если бы те могли вдруг выказать претензию на ее добычу. «Это Крыса», — сказала Мандаринка будничным голосом. Ман обернулся, глядя непонимающе и тревожно, всерьез полагая, что его спутница от переживаний тронулась умом, и девица пояснила: «Бабкина кошка по имени Крыса. Имя у нее такое…» Тут она засмеялась, припомнив все обстоятельства их нисхождения в подвал. «Но как она попала в кувшин?..» — говорила она, давясь смехом. «Кажется, я знаю, кто пособил ей в этом», — пробормотал Ман. «Господин и вправду не боится демонов, — сказала Мандаринка. — Он настоящий мастер». — «Чтобы вызволить из кувшина драную кошку, не надо быть мастером, — хмыкнул Ман. — Достаточно быть мужчиной». — «Все равно. Об этом узнают люди». — «Не так важно, чтобы знали люди. Важно, чтобы матушка Ай не отказалась расплатиться». — «Быть может, господин Большой Ман не погнушается принять и мою плату?» — шелковистым голосом спросила Мандаринка и приподняла полы юбки, обнажая ноги без чулок, восхитительно маленькие, цвета чистейшего нефрита. Ман скрипнул зубами. Отводя глаза, он сгреб Крысу за загривок — та едва успела закогтить недоеденную мышь и теперь злобно шипела, пытаясь высвободиться. «Я работал за деньги, — сказал Май угрюмо. — На прочее у меня нет времени…» Фитилек, мигнув напоследок, угас окончательно, и возвращаться пришлось в кромешной тьме. Несколько раз прохладная ладошка Мандаринки пристыжено нашаривала жесткую ладонь Большого Мана. Но тот снова и снова упрямо избавлялся от манящих касаний юной блудницы.
Наверху, щурясь от слепящего дневного солнца, первым долгом он поискал глазами пустякового человечишку Фа. Но тот куда-то заблаговременно сгинул. Старуха Ай, чрезвычайно удовлетворенная тем, что ее заведению более не грозит ущерб, проявила неслыханную щедрость и расплатилась аж двенадцатью лянами.
— Не желает ли господин отобедать? — спросила она, подобострастно кланяясь.
— Пожалуй, — сказал Ман и ушел на веранду.
Пока он обедал — рыба, рис, дешевые овощи, заваренный с кедровыми орешками чай, — вокруг да около все вертелась Мандаринка. Но он не обращал на то внимания.
9
— Хорошая сегодня погода, — прохрипел староста, переступая порог халупы Большого Мана.
Тот сидел на циновке, обложенный книгами и простыми свитками рисовой бумаги, бурыми от древности. Завидя старосту, Ман неспешно поднялся и отвесил короткий поклон.
— Нижайше благодарю за оказанную честь, — сказал он бесцветным голосом. — Но ремонт дома по сю пору не закончен, и я, к стыду своему, не в состоянии оказать высокому гостю достойный прием.
— Когда захочешь, ты умеешь говорить и красиво, и уважительно, — заметил староста, с кряхтением умащиваясь на циновке напротив хозяина.
— Могу я полюбопытствовать, что привело вас в мой ничтожный дом? — спросил Ман.
На его лице староста без труда прочитал нетерпеливое раздражение оттого, что приходится отвлекаться по пустякам.
— Вот плата за мальчишку, — сказал он, опуская прямо на раскрытую книгу увесистый мешочек серебра.
— Он нерадив, — промолвил Ман. — Да и я тоже. Мне не хватает терпения, чтобы наказывать его за леность со всей строгостью.
— Вчера этот шалопай переписал челобитную без единой помарки. При этом он сидел спокойно и не жаловался на побитую задницу.
— Я рад. И тому, что учеба дает свои плоды, и тому, что господин староста проявляет удовлетворение.
— Теперь о деле, — сказал староста и надолго замолчал.
Он вдруг припомнил давний разговор, когда Большой Ман явился к нему, чтобы просить в долг, и слова о том, что наступит час и староста сам придет просить о помощи. Это воспоминание не доставило ему радости.
— Скороход, которого я отправил в город еще на позапрошлой неделе, как в воду канул, — наконец отверз он уста. — Обычно ему хватало шести дней, чтобы обернуться.
— Это бывает, — сказал Ман. — Особенно когда скороход молод и подвержен страстям. Мне больно об этом напоминать, но если господин староста снабдил скорохода какими-либо деньгами, то вполне может статься, что сейчас эти денежки меняют место жительства в одном из веселых домов…
— Крестьяне из соседней деревни, что приходят торговать солью на наш базар, принесли его сумку, — сказал староста. — Деньги оказались на месте.
— Должно быть, в лесу завелись разбойники, и господину старосте следует вызвать войска…
— Ты слушаешь ли меня?! — рявкнул староста. — Деньги, говорю, не тронуты!
— Действительно, — усмехнулся Ман. — Если это разбойники, то весьма необычные.
— Это не разбойники, — пробормотал староста. — Возле сумки было полным-полно звериных следов.
— Чьи же это следы?
— Тигр. И очень большой. Ума не приложу, что ему нужно в наших краях. На моей памяти это впервые, чтобы тигр так близко подходил к нашей деревне.
— Если господин староста спросил бы моего совета, я нижайше рекомендовал бы ему вызвать охотников из города.
— Охотников! — заорал староста. — А кто их вызовет?! Сам я не могу отлучиться из деревни, ибо это запрещено мне высочайшим указом. А вся эта неумытая сволочь, у которой между ног нелепым попущением небес устроены никчемные довески, давно наделала под себя! Пытки и смерть не заставят их ехать в город через лес, где гуляет тигр-людоед, не то что деньги…
— Господин староста желает направить в город меня? — осведомился Ман.
— Не того я желаю, — проворчал староста. — Городские охотники, эта орава пьяниц, вытрясут из меня остатки казны. Да еще сколько наедят-нажрут, и все даром! Да еще всех девок обрюхатят, если только не наградят стыдными болезнями…
— Забота господина старосты о своих людях поистине заслуживает восхищения, — апатично промолвил Ман и, почти не таясь, скосил глаза на страницы раскрытой книги. — Но я продолжаю пребывать в недоумении.
— Что ты крутишь, Ман? — прищурился староста. — Какое еще, к хрену, недоумение? Ты все отлично понимаешь. Хватит тебе сидеть сиднем в этой конуре. Мне уже донесли, что ты мастак изгонять демонов. Только тогда до меня дошел смысл давешнего нашего разговора. Вот я пришел и сижу перед тобой. И если ты прикончишь этого проклятого тигра или хотя бы докажешь, что он ушел, сто лянов будут твои.
— Я не охотник на тигров, — промолвил Ман. — И даже не витязь Бянь Чжуан, который походя убивал по два тигра зараз.
— Человеку, грозящему демонам, тигр — что ягненок. Стукнуть по носу — и все дела… И никакой это не тигр. Это сущий демон в зверином облике. Ведь обычные тигры не жрут человечины! — Староста наклонился вперед и спросил вполголоса, словно опасаясь, что его слова могут достичь посторонних ушей: — А что, если это белый тигр?1 Не за тобой ли явился этот гость с Запада?
— Господин староста — человек опытный и просвещенный. К лицу ли ему суеверия? Если тигра ранить или оскорбить, он захочет отомстить людям. Но люди для него на одно лицо, и он будет мстить первому встречному.
— К нам больше не хотят ходить торговцы из окрестных деревень. Те, что пришли раньше, боятся возвращаться и побираются возле домов. Того и гляди пустятся воровать или бесчинствовать. Двести лянов!
— Господина старосту ввели в заблуждение, — сказал Ман, прикрывая глаза. — Да, мое Ремесло направлено на охрану человеческого рода от посягательств враждебных ему сил. Но я не могу размениваться на пустяки и хотя бы случайно утратить постоянную готовность к исполнению своих
