Я тебе на сто процентов обязан жизнью.
— Ну, как рука?
— Рука — пустяк. Такое ощущение, точно кто взасос целует меня в плечо.
Рука — недорогая плата за такой исход дела.
— А как вышло, что ты именно сюда пришел прыгать? — спросил Стар с любопытством.
— Я пришел к Дельфийскому оракулу, — сказал Заврас. — Пришел к Эдипу — и он разрешил мою загадку. Попадись мне только в руки сволочь, пустившая эту сплетню.
— Жаль, что я не получил, как ты, образования, — сказал Стар.
— Выеденного яйца оно не стоит, — сказал Пит. — Я кончил бакалавром в Салониках, и что мне это дало в итоге?
— Итог подводить рано, — сказал Стар.
— Знай, Монро, я за тебя любому глотку перерву, — сказал Заврас. — В любое время дня и ночи.
Стар закрыл глаза, открыл опять. Силуэт Завраса слегка расплылся на солнечном фоне. Стар оперся рукой на столик позади себя, сказал обычным голосом:
— Всего хорошего. Пит.
В глазах потемнело почти до черноты, но он заставил себя сделать несколько привычных шагов в кабинет, защелкнул дверь и лишь затем нашарил в кармане таблетки. Стукнул графин о стол; зазвенел стакан. Он опустился в кресло, дожидаясь, когда подействует бензедрин, чтобы затем идти обедать.
Когда Стар, пообедав, возвращался к себе, ему помахали рукой из проезжающего «род стера». В открытой двухместной машине сидел молодой актер со своей девушкой, и Стар смотрел им вслед, пока они не растворились в летнем сумраке за воротами. Мало-помалу он терял живое ощущение этих радостей, и уже казалось, что Минна унесла с собой всю их остроту; золотой ореол чувства тускнел, скоро даже бесконечная печаль о Минне кончится. Ему по-детски представилось, что Минна там, на синих небесах, и, войдя в кабинет, он — впервые в этом году — вызвал из гаража свой «родстер». Большой лимузин слишком угнетал бы памятью вечных рабочих раздумий и усталых дремот.
Стар вырулил из ворот, все еще внутренне напряженный, но верх у «родстера» был откинут, и Стара опахнуло летней мглой, и он огляделся. Вдали над бульваром висела луна и очень убедительно казалась новой — круглый год, каждый вечер обновляемой. Минна умерла, но огни Голливуда не погасли; косо отразясь от лимонов, грейпфрутов, зеленых яблок, падало на тротуары матовое сияние из витрин. Лилово замигал стоп-сигнал идущей впереди машины и на следующем перекрестке снова замигал. Всюду кромсали небосвод рекламные прожекторы. На пустынном углу улицы двое загадочных людей ворочали мерцающий бочонок прожектора, чертя в небесах бессмысленные дуги.
В кондитерской, у прилавка со сластями, стояла и неловко ждала женщина.
Ростом она почти не уступала Стару. Ей было явно не по себе, и если бы не вид Стара — учтивый, совсем не нахальный — она бы тут же оборвала свидание.
Они поздоровались и вышли на улицу без дальних слов, почти без взглядов, — но, идя к машине. Стар видел уже, что это просто миловидная американка — никак не красавица, не Минна.
— Куда мы едем? — спросила она. — Я не думала, что без шофера. Но ничего, — я неплохо боксирую.
— Боксируете?
— Звучит грубовато, конечно. — Она улыбнулась натянутой улыбкой. — Но про вас, киношников, такие страхи рассказывают.
Мысль о себе, как о бандите-насильнике, показалась Стару забавной — но лишь на секунду.
— Итак, зачем я вам? — спросила она, садясь в машину.
Он стоял молча, ему хотелось тут же попросить ее вон из машины. Но она уже села и успокоилась — и ведь он сам был виновником всей неловкой ситуации. Сжав зубы, он обошел машину, чтобы сесть за руль. Свет уличного фонаря падал женщине прямо в лицо, и не верилось, что это та самая, вчерашняя. Сходства с Минной не было теперь никакого.
— Я отвезу вас домой, — сказал он. — Где вы живете?
— Домой? — поразилась она. — Я не спешу. Если мои слова задели вас — простите.
— Да нет. Большое спасибо вам, что пришли. Это я сглупил. Мне вчера вечером показалось, что вы точная копия одной моей знакомой. Было темно, свет бил мне в глаза.
Женщина обиделась — вот еще, она не виновата, что не похожа на кого-то там.
— И только-то! — сказала она. — Странно. С минуту ехали молча.
— Ах, вы ведь были мужем Минны Дэвис? — осенила ее вдруг догадка. — Простите, что затрагиваю эту грустную тему.
Он быстро вел машину, стараясь лишь, чтобы эта торопливость была не слишком заметна.
— Если вы искали во мне сходства с Минной Дэвис, то напрасно, я совсем другого типа, — сказала она. — Возможно, вы спутали меня с моей подругой. Та похожа больше.
Теперь это было неважно. Важно было побыстрей кончить и забыть.
— Не она ли вам нужна? — продолжала женщина. — Она живет рядом.
— Спутать я не мог, — сказал он. — На вас был серебряный пояс.
— Да, пояс был на мне.
Свернув с бульвара Заходящего солнца на северо-запад, машина стала подниматься по извилистой дороге на холмы. По бокам мелькали невысокие бунгало, золотые от электрического света, он тек из окон, словно звук из радиоприемника.
— Видите окна на самом верху горы? Там Кэтлин живет. А я чуть подальше, на спуске.
— Остановите здесь, — попросила она минутой позже.
— Вы ведь сказали — на спуске.
— Надо заглянуть к Кэтлин.
— К сожалению, у меня…
— Мне самой к ней надо, — сказала женщина нетерпеливо.
Стар тоже вышел из машины. Она направилась к новенькому домику, укрывшемуся под ветвями ивы. Стар машинально поднялся следом на веранду. Она позвонила и повернулась, чтобы проститься.
— Извините, что обманула ваши ожидания.
— Виноват я. Спокойной вам ночи, — сказал он, огорчаясь и за нее и за себя.
Из отворяющейся двери косо упал свет, и молодой женский голос спросил:
«Кто там?» Стар поднял глаза.
Это она в освещенном проеме — лицо, весь облик и улыбка! Это Минна — по-особому лучистая, точно фосфором тронутая кожа, горячий, щедрый, смелый очерк губ, — и разлита на всем чудесная веселость, чаровавшая целое поколение зрителей.
И, как вечером вчера, он потянулся к ней сердцем, но теперь блаженнее, увереннее.
— Ах, Эдна, в дом нельзя, — сказала девушка. — Я занялась уборкой, весь дом пропах нашатырем.
— По-моему, это тебя он хотел видеть, Кэтлин, — сказала Эдна с развязным, громким смехом.
Взгляды Кэтлин и Стара встретились и слились — эта первая радостная смелость уже не возвращается потом. Мгновенный взгляд был длительней объятия, призывней крика.
— А позвонил мне, — продолжала Эдна. — Должно быть, спутал…
Стар перебил ее, шагнув в полосу света.
— Я хотел принести извинения, мы к вам грубо отнеслись вчера на студии.
Но совсем иное звучало в его голосе, и она вслушивалась, не стыдясь.
Жизнь ярко вспыхнула в обоих — Эдна как бы отступила в сторону, в темноту.
— Ничуть не грубо, — сказала Кэтлин. Прохладный ветер свеял ей на лоб каштановые завитки. — Зайцам жаловаться не приходится.
— Приглашаю вас и Эдну осмотреть студию, — сказал Стар.
— А вы там важная персона?
— Он был женат на Минне Дэвис, он — продюсер, — объявила Эдна, словно о чем-то уморительно смешном. — И он мне вовсе о другом говорил сейчас.
По-моему, он в тебя втрескался.
— Замолчи, Эдна, — одернула ее Кэтлин. Почувствовав, что ее развязность режет уши, Эдна
