– Нравится, командир?
– Наверняка влетело тебе в копеечку, – прищелкнул я языком.
Мэнни принял это за комплимент и захихикал:
– Еще в какую, ужас! Я здесь работаю, в моем кабинете все должно быть удобно. Кроме всего, это производит впечатление на клиентов.
– Не думаю, чтобы ты пустил сюда хоть одного клиента.
Я подмигнул, поднял бокал и улыбнулся. В подобных случаях люди типа Мэнни раздувают грудь, забывая о том, как им это досталось.
Мэнни, подмигнув в ответ, поднял бокал.
– За девочек, да хранит их бог!
Мы выпили. Мэнни кивнул мне на диванчик, а сам остался у камина, облокотившись о мраморную доску. Старый прием – очень трудно торговаться, когда сидишь на диване, а твой противник стоит. Я решил устроиться с максимальным комфортом, откинулся на золотую парчовую спинку, положил ногу на ногу и в ожидании разговора попытался расслабиться.
Мэнни опять, как птица, прикрыл глаза. Его первая фраза прозвучала мягко, почти ласково:
– Чем ты занимаешься, командир?
– Какое это имеет значение?
Мэнни откусил щипчиками кончик дорогой сигары, долго раскуривал ее, потом выпустил клуб дыма и показал на дверь:
– Там, у столов – никакого. Каждый платит за свою выпивку и за фишки. Выиграл, молча собрал деньги и ушел. Остальное меня не интересует. Ты, командир, из таких людей. Мне нравится, что ты мой клиент. Но в моем кабинете – другое дело. Это – бизнес, нам придется работать вместе, поэтому я хочу знать.
Он взял сигару в зубы, затянулся и выжидающе замолчал. Я улыбнулся доброй дружеской улыбкой:
– Ради интереса, как ты считаешь, кто я такой?
Выпустив дым, он поджал губы.
– Часто об этом думал. Ты не армеец, хотя выправка у тебя военная. Для человека, занятого разведением овец, ты мало тратишь. Играешь осторожно, когда у тебя кончаются фишки, заканчиваешь. Для посредника у тебя не та внешность. Может быть, ты врач?
– Я историк.
Он чуть не выронил сигару.
– Кто?
– Историк. Читаю лекции в Сиднейском университете.
Мэнни был заинтригован. Я выбил почву у него из-под ног. Если бы мне удалось удержать его в таком состоянии! Мэнни молчал, приходя в себя, потом спросил:
– Что ты с этого имеешь?
– Тысячу сто в год, если читаю дополнительные лекции, больше.
– Это же пшик, – выразительно пробормотал Мэнни. – Пустяки для человека с головой.
– Поэтому меня интересует бизнес.
– Для того, чтобы им заниматься, нужен капитал. Что есть у тебя?
Я встал, подбросив перед его носом монету.
– Это!
– Сколько оно стоит?
– Шесть австралийских фунтов, как лом и около тридцати, как старинная монета. Я узнавал.
– С этой суммой ты сможешь открыть торговлю кукурузными хлопьями, но это не по мне.
Наступил критический момент. Одно неверное слово, и я проиграл, тогда прощай мой корабль с сокровищами. Поэтому я молча улыбнулся, подошел к бару и наполнил свой бокал, потом вернулся к камину и чуть-чуть пригубил вино.
– Знаешь, в чем беда таких, как ты? Вы полагаете, что знаете ответы на все вопросы.
Мэнни вспыхнул, но сдержался.
– Так расскажи, командир. У меня есть все, что необходимо, не говоря о свободных деньгах в банке. Что ты можешь сообщить интересного?
– Например, откуда появилась эта монета.
– Расскажи. Откуда?
– С испанского галеона, который отплыл из Акапулько в Манилу в октябре 1732, но так и не прибыл в порт назначения.
Мэнни расслабился, скептически ухмыляясь.
– Сказки о затерянных кладах! Старая приманка для дураков. У тебя, конечно, есть карта? Наверное, пиратская? На любом острове Карибского бассейна такую можно купить по пять долларов за штуку. Их
