- Дом? Следовательно, вы не собираетесь возвращаться?
- Ну что вы! В этом случае мы взяли бы с собой все имущество, а в нашем багаже - вещи на неделю.
- У вас достаточно денег на врачей?
- У моего отца есть четыреста долларов и немного пакистанских рупий.
- Что будет, если этих денег не хватит?
- Папе пришлют еще из Пакистана.
Полицейский пересчитывает наши деньги, потом говорит:
- Оставайтесь на месте. Не нравится мне ваша виза.
Из всех пассажиров не прошли контроль только мы и еще один японец. Подходит другой полицейский, я повторяю ему заученные объяснения, он отправляется кому-то звонить, возвращается, и вот наконец:
- Проходите, все в порядке.
Когда самолет на Париж взлетает, я оседаю в кресле без сил, как ватная кукла. О том, что будет на обратном пути, лучше даже не думать.
В Париже все складывается очень просто. Нас ждет представитель посольства, он представляет нам француженок, которые организовали нашу поездку: Мари-Франсуазу из журнала 'Еlle', Шекебу, возглавляющую ассоциацию 'Свободный Афганистан', - она будет нашим гидом и переводчиком, и Мериам, ее помощницу.
Мама знает три слова по-французски, она здоровается, а я, к стыду своему, не умею даже поприветствовать наших хозяев на их языке. Шекеба объясняет, что по соображениям безопасности они не пригласили в аэропорт ни журналистов, ни фотографов; повсюду во Франции мы будем выступать под вымышленными именами. Отныне мое имя - Латифа, именно так я подпишу мое свидетельство.
Первое впечатление от Парижа - огромные здания, такие высокие дома я видела только в кино. А еще Эйфелева башня... Я думала, нет - знала, что Париж будет прекрасен, великолепен, и он не обманул моих ожиданий.
Мы попадаем в бешеный водоворот событий, одна декорация сменяет другую: гостиница, съемка в телестудии... Мое лицо на экране смикшируют так, чтобы никто не мог меня узнать. Вначале я говорю тихо и робко, а Шекеба переводит.
На следующий день мы поездом отправляемся в Страсбург, чтобы выступить в Европейском парламенте. Теперь мы - мама, Диба и я - послы нашей несчастной страны.
Шекеба рассказывает о визите командующего Массуда в Париж. На встрече с министром иностранных дел Франции он просил о гуманитарной помощи, но прямо ему ничего не обещали, то есть он получил чисто символическую поддержку. В Страсбурге Массуда приняла Председатель Европейского парламента Николь Фонтен. Он не просил помогать Афганистану оружием или солдатами, но пытался объяснить, что сопротивлению необходима поддержка Франции в его борьбе с талибами, чтобы заставить их начать мирные переговоры о политическом урегулировании в стране. Госпожа Фонтен заявила, что рассматривает командующего как главного партнера в мирном процессе.
После Страсбурга Массуд посетил Брюссель, где встретился с Хавьером Соланой, представителем Европейского союза по иностранным делам.
По словам Шекебы, командующий не добился в Европе надежной поддержки, правда, газета 'Курье интернасьональ' опубликовала его воззвание, где он заявил о первостепенной важности проблемы демаркации границы между Афганистаном и Пакистаном. Наш сосед стремится главенствовать в регионе, сделать нашу страну своим 'сателлитом', получив таким образом прямой доступ в Центральную Азию. Шекеба пересказывает мне несколько самых важных высказываний командующего Массуда:
'Талибы уничтожили тысячи людей только за их этническую или религиозную принадлежность. Речь идет о настоящей этнической чистке... Можно утверждать, что Афганистан переживает подлинную трагедию... Пакистанцы и талибы создали на территории страны гнездо терроризма, представляющее собой угрозу для всех приграничных стран... Я надеялся, что после нашей победы над коммунизмом мир будет нам благодарен, поможет залечить раны. К несчастью, Пакистан нанес нашей стране удар в спину, Вашингтон доверился Исламабаду, а Европа осталась безразличной. Чтобы положить конец этой трагедии, международное сообщество может, с одной стороны, увеличить гуманитарную помощь афганскому народу и, с другой, усилить давление на Пакистан, чтобы прекратить его вмешательство в дела Афганистана'.
Мужчины говорят о политике, мы же, мама, Диба и я, можем рассказывать людям только о положении афганских женщин, угнетенных, униженных, лишенных всех прав: нам запрещено работать, учиться, появляться на улицах, быть вдовами и просить милостыню в нашей стране, где людей двадцать лет уничтожали на войне, калечили, изгоняли, где нет даже оружия для борьбы с талибами.
Может так случиться, что однажды афганские женщины переживут окончательное падение своей гордой древней Родины. Нас принудят стать матерями талибов. Я должна, мы все трое должны сражаться и заявить открыто, что никому не позволим отнять у нас наше достоинство, мы обязаны принести из Франции домой ту самую свободу, которой я не знала все двадцать лет моей жизни. Мы - гордый народ, у нас богатейшая история, и мы должны вернуть в Афганистан свободу.
Шекеба и наша маленькая компания женщин в чадре встретились с очень важными людьми: Николь Фонтен, Раймоном Форни из Национального собрания, Кристианом Понеле из Сената и министром по делам сотрудничества господином Жосленом.
Мы с родителями и Диба приехали во Францию 2 мая 2001 года и должны были вернуться в Афганистан через десять дней, но 'турне послов' продлилось дольше запланированного, и нам пришлось продлевать визы.
В конце мая я чувствую себя разочарованной. Если бы не встречи с журналистками из 'Еllе', не их слезы, поддержка и любовь, я посчитала бы, что наша миссия провалилась. У меня такое чувство, что ничего не изменится. Папа - он такой оптимист - не устает повторять: какое это везение, что нам удалось увидеть Францию и встретиться со всеми этими людьми, ведь слово человека никогда не бывает гласом вопиющего в пустыне. И что однажды нас обязательно услышат.
Вы старались не понапрасну, ты должна в это верить. Женщины слушают других женщин. Ваше свидетельство поможет им понять, что хотят сделать с вами талибы. Женщина - не пустое место. Если талиб говорит женщине, что она - ничто, а он - все, значит, он - невежественное создание. Мужчина рождается от женщины, весь мир рожден ею. Всегда помни афганскую пословицу: 'Если жемчужина говорит устрице, что она - ничто, что это она все создала, значит, и рыба может приказать небу посылать на землю дождь!'
* * *
В последний день мая мы получаем в посольстве факс от Дауда, который он послал нам из Пакистана. Брат сообщил, что талибы объявили фетву* против всех женщин, разоблачающих режим. Когда Дауд вернулся в Кабул, ему рассказали, что талибы полностью разорили нашу квартиру. Он не рискнул пойти и проверить, тем более что соседи предупредили: в наш дом вселились талибы.
* Фетва - в исламе - официальное суждение, своего рода вердикт по какому-либо религиозно-правовому или культовому вопросу, выносимое муфтием или другим авторитетным религиозным деятелем в ответ на запрос кади (шариатского судьи) или другого лица.
Мы всё потеряли. Семейные фотографии, дорогие сердцу вещицы, картины моего дяди, которые мама так старательно прятала... От нашей семьи ничего не осталось в Микрорайоне.
Мама и папа потрясены. Их взгляды застыли, глаза как будто смотрят в прошлое. Их горе разрывает мне душу. Я чувствую себя виноватой. Мы не сможем вернуться в Кабул.
Служащая в посольстве подтверждает безысходность ситуации:
- Они объявили против вас фетву, даже не зная, кто вы! Они утверждают, что женщины, разъезжающие по Франции, - лгуньи, и, если они посмеют вернуться, их убьют. Текст указа появился в Интернете.
Значит, это все, чего мы добились, рискуя нашими жизнями!
На этот раз даже папа поддался отчаянию.
- Да, вас приняли во Франции, но что это дало?
Я убита. Отныне мы обречены на скитания: получение виз, поиски прибежища, вопросы без ответа, от которых кружится голова. Я здесь, я жива, но что со мной будет? Я не знаю языка страны, в которой нахожусь, мама отгородилась от нас в своем мире несчастья и немого страдания. Отец все потерял - двое его детей в Пакистане, сын в России, дочь - в Соединенных Штатах. Семья рассеялась по миру. Только я осталась с родителями. Последняя из дочерей. Как мне возобновить учебу? Где жить? С чего начать? И что
