слезы.
Вайстор тоже вышел из автомобиля и повторил жест адмирала резко и четко, словно бросая вызов небу, затянутому дождевыми тучами.
– Довезешь орудие до канала Ландвер, – приказал Дениц водителю.
Вайстор вытащил из машины фанерный ящик с подарком фюреру, вскинул его на плечо и зашагал к Имперской Канцелярии, во дворе которой располагался бункер.
Вход в бункер успели прикрыть квадратным бетонным бруствером. Пропускной пункт охраняло отделение вермахта под командованием молодого бледного офицера с испачканной кровью марлевой перевязью на груди. Его била лихорадка. Над верхней губой набухли капли пота, а запавшие от бессонницы глаза перебегали с адмирала на адъютанта.
– Что в коробке? – проверив документы, нервно спросил он.
– Подарок фюреру, – ответил адмирал.
– Я должен осмотреть, – опустив глаза, сказал офицер.
– Исполняйте свои обязанности, герр офицер. Только поскорее, – подбодрил его Дениц.
С фанерного ящика сбили крышку. Внутри коробки помещался круглый предмет, тщательно обложенный стекольной ватой. Это был герметично запаянный аквариум – шар, оправленный в серебро и снабженный тяжелой литой подставкой, со стороны он походил на глобус. На Северном полюсе этого глобуса помещался миниатюрный, вставший на дыбы единорог, под Южным – напружинил могучие плечи бородатый Атлант. Нижнюю часть его туловища заменял мощный змеиный хвост. Внутри шара порхали тропические рыбки и зыбко покачивались подводные растения. Несколько улиток-наутилусов неутомимо очищали внутреннюю поверхность хрустального шара.
Вайстор с любопытством осматривал раритет. Он впервые видел аквасферу, хотя уже слышал о ней в штабе ВМС. Аквариум доставили неделю назад из «Аненербе». Летчики палубной авиации помогали в эвакуации Института прикладных военных исследований и прихватили с собой эту странную игрушку. Аквариум сразу же окрестили «Дар Ундин». На четырехгранной подставке были выгравированы астрологические знаки: Солнце, Звезды, Луна и Крест, а в самом низу, на днище, чернело клеймо на старонемецком: «Сандивогиус-сын, мастер из Лейдена». Судя по старинному клейму, этому запаянному аквариуму было лет триста, но внутри цвела хрупкая и трогательная жизнь, словно в устройство этого стеклянного шара была внесена частичка средневекового колдовства.
Офицер все еще тупо глазел на рыбок, внезапно его лицо плаксиво вздрогнуло и скривилось, и адмирал вновь подумал, что последствия этой войны будут необратимы для немецкого духа. Выбирая столь странный и бесполезный подарок, фон Дениц тем не менее верил, что фюрер и фрау Ева правильно истолкуют его намек.
Пройдя через контроль и предъявив пропуска на вход в четвертую зону бункера, Вайстор и Дениц спустились в люк и оказались на площадке грузового лифта. Вскоре лифт доставил их на дно глубокой шахты. Неподвижный, спертый воздух вызывал тошноту. Из-за бомбежек электрические насосы отключали все чаще, и в бункере царила липкая вонь отхожего места. Чрево бункера со множеством стальных перегородок, люков и клепаных щитов напомнило фон Вайстору внутренность подводной лодки. То же зловоние, и спертый, спрессованный воздух, и невозможность уединиться в тесном пространстве. Он с тоской вспомнил о йодистом ветре Киля и морских видах, открытых с палубы адмиральского парусника.
В пять часов вечера Берлин снова бомбили. Взрывы были не слышны, но глубокая подземная дрожь проникала изнутри и заставляла стучать зубы. Прочные стены бункера были надежны, помещения ярко освещены, и персонал сохранял видимость дисциплины, только в гигиеническом отсеке на полу лежал мертвецки пьяный офицер.
– Ждите здесь. Я пошлю за вами, и вы доставите аквариум в зал заседаний, – сказал на прощание Дениц.
До вечера Вайстор пробыл на подземных складах. Он следил за разгрузкой продовольствия и военного имущества. Ожидая посыльного от адмирала, он задремал. Его разбудил Отто Гюнше, личный адъютант Гитлера. Машинально взглянув на часы, Вайстор с удивлением обнаружил, что на часах уже глубокая ночь.
Он вынул аквариум из коробки и взвесил в ладонях. Хрустальный шар был подозрительно легок, словно вместо изумрудной искрящейся воды он был наполнен морским воздухом.
Гюнше вел Вайстора по тоннелям бункера. Из-за духоты двери были распахнуты. В отделении связи на маленьком коврике рядом с пультом, по-собачьи свернувшись калачиком, спал связист. В медицинском отсеке на кушетках и на полу лежали раненые, глухо стонали и бредили умирающие. Обезболивающие препараты и опий экономили, и маленький тесный отсек превратился в душный, пропахший карболкой ад. Вайстор медленно прошел вслед за Гюнше по узкой тропе между носилками и лужами нечистот. Он нес в ладонях хрупкий стеклянный шар, и он казался маленьким разведчиком, посланцем холодного моря в мире тяжелого затхлого воздуха.
В тесной комнатке, оформленной как буддистская молельня, застыл в позе лотоса тибетский лама в желтых шелковых одеждах и зеленых перчатках. День и ночь этот монах взывал к уснувшим Могуществам. Вайстор видел, что его тело, похожее на золотой треугольник, без опоры висит в воздухе. По тоннелю пронеслась стая крупных черных псов. Они двигались вместе с упругим ледяным ветром бесшумно, как призраки. Вайстор уже слышал солдатские байки о «тварях мрака», изредка навещающих бункер. Сделав круг по подземельям, призрачные звери уносились обратно в Тартар.
В отличие от других помещений бункера, апартаменты высоких партийцев были отделаны с некоторой роскошью и заботой о стиле. Гюнше распахнул дверь и вытянулся в приветствии. Вайстор очутился в зале заседаний, старомодном и роскошном, точно перенесенным из эпохи Габсбургов. Сюда из «Орлиного гнезда», альпийской резиденции фюрера, был доставлен знаменитый «овальный стол» и тринадцать кресел. За столом сидели Гиммлер, Йодль, Дениц, Зиверс и еще несколько высоких партийцев.
Фюрер горбился у большой настенной карты. В его руках плясала простая школьная указка. В этом вульгарном бюргере с щеточкой черных усов и сальной прядью, падающей на глаза при каждом резком движении, не было ничего хоть сколько-нибудь славного, благородного, словно он был насмешкой над всем, чему истово присягал и поклонялся Вайстор. Но стоило ему заговорить, и Вайстор ощутил животное волнение от звуков его голоса и странный электрический ток во всем теле, словно он оказался рядом с шаровой молнией.
– Вы так и не ответили, можно ли военным путем предотвратить падение Берлина? – громко спросил Гитлер у Кейтеля.
– Берлин падет, если не будут сняты все войска с Эльбы, – терпеливо объяснил фельдмаршал. – Но в этом случае мы полностью откроем себя с запада.
– Да-да! Пусть 12-я армия оставит против американцев слабые арьергарды и наступает против русских, – перебил его Гитлер. – Приказываю соединить усилия 9-й и 12-й армий! Нам нужно выиграть время! Совсем немного времени!
По его горячей сбивчивой речи Вайстор догадался, что фюрер все еще лелеет надежду на некое внезапное чудо, словно вот-вот в душный ковчег бункера залетит голубь с оливковой ветвью в розовом клюве и объявит о том, что впереди, в туманах и радугах, брезжит заветная суша.
После обсуждения положения на фронтах настала очередь Деница. Фюрер рассеянно слушал адмирала, вращая большой старинный глобус.
– Экипажи полностью укомплектованы, – докладывал фон Дениц. – Специальной проверкой установлено, что высший командный состав и моряки не имеют живых родственников и никто из них не женат. Экипажи конвоя дали обет «личного молчания» и подписали его собственной кровью.
Конвой из двадцати пяти субмарин действительно ожидал приказа фюрера в бетонных доках Киля и Шлезвига. Неделю назад с боевых подлодок были сняты торпеды, и началась подготовка канонерок к режиму длительного плавания. Их энергоресурс был увеличен за счет заполнения горючим балластных цистерн, и таким образом дальность плавания составляла двенадцать с половиной тысяч миль. Водолазы осмотрели и подремонтировали корпуса, дизелисты произвели отладку и пробный запуск двигателей.
Фюрер достал из ящика секретера запечатанный пакет и передал его адмиралу:
– Этот пакет вы доставите в Киль и вскроете по моему особому распоряжению.
– Хайль Гитлер!!! – вытянулся в приветствии Дениц. Он был, пожалуй, единственным в этом кабинете, кто все еще неподдельно благоговел перед фюрером.
– А теперь я предлагаю вспомнить о моем дне рождения, – попытался улыбнуться Гитлер. – Я приготовил пикник для будущих победителей в моем альпийском дворце...
Напряженная тишина в зале насторожила его, и, почуяв настроение своих генералов, он поправился:
– Но руководство фронтом не позволяет мне покинуть Берлин, поэтому я приглашаю всех в столовую рейхсканцелярии. Нас ожидает сюрприз.
Под сюрпризом фюрер предполагал демонстрацию своего любимого фильма «К новым берегам» с Сарой Леандр в главной роли. Прежде над ним частенько подшучивали из-за его пристрастия к этой крупной красивой шведке с подозрительным именем. На что он, как истинный рыцарь, отвечал, что такая женщина – вне любых подозрений. «Туда, туда, к Новым берегам!» – звал медовый голос, и, слушая Сару, фюрер верил, что тяжелый, жуткий сон последних месяцев войны вот-вот оборвется и за сомкнувшимися веками его ждет ослепительное пробуждение.
– Мой фюрер, – осторожно вернул его на землю фон Дениц. – У меня есть для вас небольшой подарок. Он настолько скромен, что вряд ли может претендовать на ваше внимание, но, может быть, он немного развлечет фрау Еву.
Вайстор сделал короткий шаг и протянул аквариум Деницу.
–
