— Я его только что обнаружил. Похоже, этот бедняга умер во сне.
Впрочем, Стив едва ли слышал, что ему говорили. Он думал, что сегодня со всех сторон его окружает смерть. Сначала Дженни, потом этот американец, а следующим, очевидно, будет он сам, если не уберется из Лондона. Он повернулся к Сниду и прерывающимся голосом произнес:
— У него было кое-что для меня.
Снид вспомнил о письме, которое лежало на шкатулке, и, подняв его с пола, передал молодому человеку.
— Может быть, вот это? — спросил он.
Увидев свое имя, написанное корявым почерком, Стив поспешно сломал восковую печать и надорвал конверт. Там он обнаружил проездные документы: билет и извещение, что пароход «Леди Джейн», на котором Закери Райс заказал каюту, отплывает завтра. Еще там оказалась довольно странная записка. В ней содержалось предложение Стиву Такеру отплыть на пароходе «Леди Джейн» и совершить путешествие в Североамериканские Штаты, чтобы повидаться с Теодором Райсом. И если Теодор пожелает выкупить у Стива долю компании, то заплатит за нее. Таким образом, это был последний акт мести Зака Райса своему брату.
— О, боже! Черт бы тебя побрал! — тихо выругался Стив и, сложив документ, сунул его в карман.
Снид отшатнулся, услышав угрозу в голосе француза. Но тот только развернулся и вышел, не заметив, как из его кармана выпал клочок бумаги. Стив осторожно прошел на улицу, предварительно оглядев ее, а в следующее мгновение мысленно отругал себя за то, что боится даже перейти улицу. Что-то не похоже было, чтобы хоть один констебль собирался его задерживать. Несколько успокоившись, он двинулся дальше, решив сесть где-нибудь и обдумать дальнейшие действия. Но вдруг остановился как вкопанный, услышав, что его кто-то окликает тихим, взволнованным голосом.
— Месье Такер! — послышалось сзади. — Продолжайте идти и слушайте!
— Люсьен! — с облегчением прошептал Стив, сразу узнав голос своего слуги. — Ты нашел меня! Неужели ты так хорошо меня изучил?
— Oui, — утвердительно ответил Люсьен. Стив Такер был для него больше чем другом, чем хозяином.
А предположить, о чем думает друг, попавший в беду, было не так уж трудно.
— Я подумал, что вы попытаетесь получить ваши деньги у месье Райса, раз уж вы бежали из дома графини без фартинга в кармане.
— Этот тип жестоко подшутил надо мной! — мрачно сообщил Стив. — Он ухитрился умереть раньше, чем заплатил свой карточный долг!
— Тысяча чертей! — воскликнул огорченно Люсьен. — Графиня потребовала себе все деньги, которые вы оставили у нее в доме, и велела выгнать меня вон!
— Знаешь, Люсьен, я не могу заставить тебя следовать за мной, — сказал своему слуге Стив, когда они нашли безлюдный уголок за каким-то магазинчиком. — Раз власти тебя отпустили, следуй своей дорогой. Со мною тебе опасно, сам видишь.
— Вспомните, хозяин, как вы подобрали меня в Париже ограбленного и избитого до полусмерти. Ведь вы же тогда не прошли мимо! — напомнил Люсьен своему хозяину, глядя ему в глаза. — Я поеду с вами куда угодно!
— У тебя есть деньги, хоть сколько-нибудь денег? — спросил Стив.
— Достаточно, чтобы выбраться из Лондона. И у меня ваши вещи. Графиня слишком уж спешила от них избавиться.
— Особенно не болтай, — Стив, наконец, оглянулся. — И купи билет только для себя на «Леди Джейн», которая отправляется завтра.
— А вы?
— Об этом уже позаботились. Я буду на борту.
ГЛАВА 3
У маленьких провинциальных городков во всем мире есть то, что делает их похожими друг на друга, где бы они ни находились, — в Америке или в Европе, в Германии или, скажем, в России. Их объединяет, ощущение смертельной тоски, которое возникает сразу, стоит только приехать в такой населенный пункт. Главную улицу, городка составляют два-три десятка домов, среди которых обязательно встретится какое- нибудь увеселительное заведение, где по вечерам собираются, «сливки» местного общества, и, «отель», на самом деле являющийся не чем иным, как заурядным постоялым двором, или, если речь идет о Северной Америке, салуном, где страждущий может найти миску горячей похлебки, бокал чего-нибудь холодного, и «освежающего», а при необходимости еще и комнату, в которой можно провести ночь, в одиночестве или в компании с местными прелестницами, — это уж кому как нравится.
Из открытой двери лавки доносилось веселое посвистывание Милта Пенрода, похожее на, звонкую песенку утренней птички. Он насвистывал так беззаботно, как только может свистеть человек, который чувствует, что впереди у него целая жизнь.
Элеонора Райс с сожалением подумала о том, что она не может быть такой беззаботной и жизнерадостной. К горлу подкатил комок, и девушка потерла щеки, горячими ладонями.
Для нее самой стук каблуков ее кожаных ботинок по высушенным доскам мостовой звучал как тиканье часов, отсчитывающих безвозвратно уходящие минуты. Эти доски были привезены ее отцом издалека. Их доставили через жаркую пустыню, в которой не росло ни одного деревца, для того, чтобы Мидлчерч мог приобрести хоть мало-мальски цивилизованный вид, а его жители не тонули бы в грязи, пользуясь этой роскошью — деревянными тротуарами. Без инициативы и труда Теодора Раиса, ее отца, Мидлчерч и до сих пор был бы похож на любой другой городок штата с множеством низеньких глинобитных хижин и пыльных брезентовых тентов.
Отец умер три месяца назад, совершенно внезапно, неожиданно. Доктора сказали, что произошло кровоизлияние. И теперь, Элеонора стала наследницей всего его дела.
Кивнув владельцу лавки мистеру Пенроду, девушка направилась в контору и быстро поднялась в узкую комнату наверху, которую ей пришлось оборудовать под свой офис. От самого входа она уловила едкий запах трубочного табака и услышала мужские голоса, доносившиеся из соседней комнаты. У нее сжалось сердце от неприятного предчувствия.
Сделав еще шаг, Элеонора остановилась у порога и, незамеченная мужчинами, постояла так, убеждаясь в том, что уши ее, действительно, не подвели. В комнате, спиной к двери, стоял Дейв Торнтон, едва различимый в клубах табачного дыма, со своей неизменной вересковой трубкой в руке.
Когда-то Торнтон работал контролером на «Стейт Карго» — крупнейшей линии почтовых дилижансов. А сейчас занимал пост специального представителя совета директоров компании и поддерживал связи с другими дилижансовыми линиями штата. Элеонора надеялась увидеть его одного, однако в комнате находился еще один человек, а именно Харрис Смит. А вот ему-то, как раз, здесь было не место!
— А этот… какого черта он тут делает? — спросила Элеонора и по-хозяйски шагнула в комнату.
В комнате едва помещались квадратный обшарпанный стол и несколько стульев. Все остальное пространство занимал Торнтон.
После ее вопроса Торнтон, колыхнув огромным животом, медленно повернулся к ней, вынул изо рта обгрызенную трубку и нахмурился. Лицо у него было таким же широким, как и все остальное, и казалось еще шире из-за соломенно-желтых бакенбард.
— Это я пригласил его! — медленно обронил он. — У него свои интересы, Элли.
— Он, не имеет к нам никакого отношения!
— А я здесь, как раз для того, чтобы это решить, — ответил Торнтон, и его лицо начало багроветь.
Глядя на него ледяными глазами, Элли сняла шляпу и повесила ее на крючок, ногой придвинула к себе табурет, стоявший у белой стены, и села, сцепив руки и напряженно выпрямив спину.
Смит, прислонившись к стене напротив, еле заметно кивнул ей.
