Горн выполнил все, что от него требовалось. Собрал тысячу гладиаторов, разбил тысячу на сотни, а сотни – на десятки. В каждой группе назначил старшего. Гладиаторы получили парализующее оружие, их командиры – огнестрельное. Остальным бойцам, не вступившим в полицию, объяснили, что организация порядка в городе лежит на всех мечниках без исключения, им доверяют, как самой сознательной и физически сильной части населения «Айсберга». «Гражданские» вернулись к своей работе. Большинство на самом деле даже не успели оставить рабочие места и понять, что случилось. Переворот прошел достаточно быстро и при участии лишь посвященных гладиаторов.
Центр очистили от прежних жителей. Вне зависимости от положения в обществе, население центра отвели к самым стенам купола и там разместили по баракам, не разделяя рабовладельцев и гостей города. Народ требовал, чтобы Хозяевам имплантировали за уши нейрофоны, но Горн категорически отказался уподобляться тем же рабовладельцам. Он ограничился усиленными нарядами вокруг каждого барака, хотя и такая предосторожность не требовалась. Здесь, во внешнем кольце города, представителям высших слоев общества «Айсберга» и самим было безопаснее в бараках и под охраной, нежели на свободе и на открытом воздухе.
Порядком побитый и связанный своими собственными слугами Вустер попал в один барак с Нортемом. В этот же барак до общего расследования поместили и барона Увергема, напрасно умалявшего не унижать его содержанием в одной камере «с чернью».
В центр, во дворцы бывших богачей, переселились те рабы, кто жил во втором кольце, во второе кольцо переехали жители третьего кольца и так далее. Таким образом, социальная иерархия не разрушилась, но лишь «немного сместилась к центру».
Изучив финансовый отчет Келира, Горн пришел к выводу, что зарплату можно поднять не в два, а по крайней мере в пятьдесят раз, а празднование дня освобождения и вовсе не прекращать ни на минуту. Но, чтобы избежать неконтролируемой оргии, он лишь повысил зарплаты и выплатил премии, предоставив бывшим рабам право самим выбирать, на что и как потратить свалившиеся им с неба деньги. И без того приподнятое настроение жителей заметно улучшилось, но многие задумались над вопросом, что будут делать через три дня, когда жизнь придется начинать заново, а заработанные за время службы на «Айсберге» деньги, объявленные Хамовниками действительными по всей галактике, станут единственным капиталом. Желающих впасть в алкогольный или наркотический транс заметно убавилось. Люди веселились от души просто так, обходя стороной по-прежнему дорогие для них клубы и бары.
Вечером этого дня гладиаторы все же собрались во всех ресторанах города, чтобы провести время в компании тех, кого еще сутки назад вынуждены были убивать на аренах. Для них, в отличие от обслуживающего персонала, свобода означала не просто освобождение из-под гнета чужих желаний. С момента освобождения этим людям не нужно было каждое утро просыпаться со страхом умереть днем или вечером.
Горн отмечал победу в самом большом развлекательном заведении центра. Огромный зал заполнили сотни чемпионов. Только они могли позволить себе развлекаться по самому высшему разряду и не считать накопленные за десятки побед деньги. Принц сидел на самом почетном месте, во главе большого стола, а рядом с ним красовалась в новом дорогом платье заплаканная от счастья Ильрика. Гладиаторы пришли кто один, кто с подругами, но, когда наступило время для танцев, пара нашлась буквально для каждого. Впервые в этом месте прекрасные дамы сами выбирали себе партнеров по сердцу. Тем более что выбор на этот раз у них был достойный: все пришедшие в клуб мужчины были мускулистыми, высокими и широкоплечими воинами. Обычное для этого места развлекательное шоу отменили за ненадобностью. Переполнявшая людей радость и без того лилась через край, превращая обычный ужин в такой праздник, какого еще никогда не знали стены этого элитарного клуба.
Если все вокруг веселились и хохотали, сам Горн сидел задумчивый и печальный и не реагировал ни на улыбки Ильрики, ни на звучные тосты, ни на непрерывно растущее всеобщее возбуждение.
– Скоро вы все сможете отбыть по домам, – в какой-то момент вслух подумал юноша.
– Лично мне некуда возвращаться! – опуская бокал и облизывая губы, проревел сидящий по левую руку от Горна Рабтор.
– Хамовники хотят предложить вам вступить в ряды Истребителей, – вспомнил Горн. – Пойдете?
– Подумаем! – пробасил сидевший по правую руку Дортон. – Да пойдем, наверное! Мы ведь больше ничего не умеем. Меч – не только наше проклятие, но и наш хлеб!
– А ты? – Горн повернулся к Ильрике, которая буквально сходила с ума от окружающего ее безудержного веселья и непрерывно сыплющихся, как никому другому, комплиментов.
– Я? – не сразу расслышала девушка.
– Ты вернешься домой, на Амальган, к родителям?
Ильрика насупилась, размышляя, что могло послужить поводом для такого несвоевременного вопроса.
– Ты хочешь меня оставить? – испугавшись, предположила девушка. – Ты же принц, наследник благородного дома, да?
– Я тебя не оставлю, – заверил принц. – А кто я? Сам бы хотел узнать…
– Конечно, я хотела побывать дома, – призналась Ильрика. – Я соскучилась… – Ее глаза заблестели от пришедшего на ум решения. – Но мы поедем туда вдвоем, вместе, правда?!
– Угу… – пробормотал Горн, вновь задумываясь.
– Да, вот еще что хотела сказать! – после нескольких опустошенных бокалов спросила амальганка: – А куда подевался твой учитель, мудрец?.. Он был такой забавный, такой умный, такой серьезный… – Она хихикнула.
– Его нет. Он у Хамовников, – объяснил Горн.
– Но вы же еще встретитесь, да?
Горн вздохнул, обводя взглядом длинный стол и веселые пьяные физиономии могучих мастеров клинка.
– Да, Ильрика! У меня еще остался один неоплаченный долг!
От принятого в этот миг решения глаза юноши сверкнули отвагой.
Последующие двое суток прошли в размышлениях о будущем. Горн облюбовал для себя и Ильрики дворец Нортема. Оставшись там только вдвоем, молодые люди отдыхали ото всех пережитых невзгод: барахтались в бассейнах, загорали в соляриях, развлекались на игровых аттракционах, валялись на траве оранжереи. Они любовались друг другом, слушали рассказы друг друга, болтали о всяких разностях – их тянуло друг к другу. Но настоящее чувство еще только зарождалось в сердцах сильно повзрослевшего за последние месяцы принца и совсем еще юной неугомонной кареглазой амальганки. Молодые люди понимали: испытания еще не закончились; река времени все сильнее бурлила на перекатах, а спокойная широкая гладь ждала путешественников лишь через долгие годы борьбы за устойчивость несущейся по бурным волнам лодки. Им достался сейчас всего только миг передышки, и они еще не достигли того зрелого возраста, когда понимаешь, что каждую счастливую минуту стоит вкушать, словно последнюю. Они мечтали о том счастье, что принесет им завтра, и не умели по-настоящему насладиться тем, что дарило сегодня. Юные и смелые, оба не понимали триумфа прошедших дней, потому что смотрели лишь далеко в будущее, которое казалось им сказочным, бурным и богатым на падения или взлеты. В мире, где средняя продолжительность жизни достигла двухсот пятидесяти лет, ей было только шестнадцать, ему – девятнадцать лет и семь месяцев!
К концу третьего дня путешествия Хамовники провели перекличку гладиаторов, пробывших на станции более полугода и сразившихся более чем в десяти поединках. Из отобранных около пятисот человек выразили желание отправиться на Ланстайл для обучения в военной Школе и вступления на службу в пехоту истребительных дивизий Ордена.
Где-то в это же время Горна разыскал Клирд.
– Куда мы? – спросил принц, запрыгивая на борт катера.
– В центр управления станцией. Вас зовет Рыцарь Глорид!
– У меня будет возможность вернуться?
– Боюсь, что нет. Разве что после суда над Хонтеаном. Мы в нескольких часах полета от планеты- столицы. Благородный Рыцарь хочет, чтобы вы были рядом.
– Тогда я хочу взять с собой девушку, чтобы не потерять ее потом в неразберихе эвакуации.
