Старшему инспектору Флайту было не до смеха. Он лично потратил больше часа, прочесывая в темноте грязные дорожки ипподрома в поисках лошади. При этом на нем были его лучшие дорогие кожаные туфли, мало того, он весь промок до нитки. Он долго и нудно объяснял мне, что плащ на нем, по идее, должен был быть водонепроницаемым, но, как выяснилось, этот предмет одежды его сильно подвел.
– Меня так и подмывает засадить вас в камеру и выбросить ключи от нее, – громко заявил он.
Мы находились в одной из комнат для допросов в полицейском участке Челтенхема.
– Как состояние виконта Шеннингтона? – осведомился я, игнорируя его последнюю ремарку.
– Пока жив, – ответил он. – Но всего лишь пока. Отправили в больницу, врачи им занимаются. Врачи «Скорой» сделали искусственное дыхание, но, похоже, с сердцем у него проблемы.
Как у брата.
– И еще доктор сказал, что если даже он и выживет, мозговая деятельность вряд ли восстановится, слишком уж долго он был лишен доступа кислорода.
«Ужас, – подумал я. – Нет, только не это!»
– Так вы говорите, что просто сшибли его с ног приемом из регби и не заметили, что рот и нос пострадавшего находятся в воде?
– Именно так и было, – ответил я. – Подумал, что он просто вырубился от удара при падении. Только потом проверил, и Клаудия оказалась права, он действительно лежал лицом в луже. Ну и тогда, конечно, я перевернул его на спину.
– А вам не пришло в голову сделать ему искусственное дыхание? – спросил Флайт.
Я молча смотрел на него.
– Нет, – ответил он за меня. – Теперь понимаю, в чем тут проблема.
– Вот именно, проблема, – сказал я. – Этот человек пришел меня убить. Так к чему мне стараться спасать его? Чтоб он пришел еще раз?
– Ну, знаете, люди могут подумать, вы пренебрегли своим долгом человека и гражданина.
– Пусть себе думают, – отмахнулся я. – В том, что случилось с Шеннингтоном, виноват он сам. Вы видели пистолет. Он не в гости попить чаю пришел.
Флайт взглянул на настенные часы. Было уже далеко за полночь.
– Ладно, продолжим завтра с утра, – зевнув, сказал он.
– В одиннадцать я должен быть в Паддингтон-Грин, – напомнил ему я.
– Я тоже, – кивнул Флайт. – Вот по дороге и поболтаем.
Встреча в полицейском участке Паддингтон-Грин продолжалась два часа. Кроме меня, на ней присутствовали четыре офицера полиции, старшие инспекторы Томлинсон и Флайт, инспектор Лондонского подразделения полиции по борьбе с экономическими преступлениями, а также суперинтендант Иринг, председательствовавший на этом собрании, поскольку был старшим по званию.
По его просьбе я начал с самого начала, обрисовал события в хронологическом порядке, начав с того дня, как на глазах у меня на ипподроме в Эйнтри был застрелен Геб Ковак, и закончив описанием событий вчерашнего вечера на скачках в Челтенхеме, а затем – у коттеджа моей матери в Вудменкоуте. Впрочем, при этом я не вдавался в более мелкие детали, к примеру, не стал описывать, как окунал Шеннингтона головой в лужу.
– Виконт Шеннингтон, – сказал я, – судя по всему, отчаянно нуждался в деньгах. И все это – благодаря пагубному своему пристрастию к азартным играм. У него накопились огромные долги, и чтоб решить эту проблему, он выделил из семейного трастового фонда Робертсов пять миллионов фунтов, с тем чтоб привести в действие механизм выдачи грантов Евросоюзом. Он даже брата родного обманул, всеми силами старался убедить его в выгодности предприятия, чтоб тот согласился инвестировать в несуществующий проект.
– Возможно, он просто хотел выгодно вложить семейные деньги, – заметил старший инспектор Флайт. – Ну а уже позже созрел план обмана, когда он обнаружил, каким способом можно получить эти гранты.
– Возможно, – кивнул я. – Но, скорее всего, вначале возникла идея украсть эти гранты, и Шеннингтон вышел с предложением помочь отстающей промышленности Болгарии, внести изначальную часть и уже затем оттяпать огромный куш.
– Но ведь не в одиночку же он все это провернул? – заметил Томлинсон.
– Конечно, нет, – сказал я. – Я видел электронную переписку между ним и неким Юрием Джорамом из Еврокомиссии в Брюсселе, а также с Димитром Петровым из Болгарии.
– Как и где именно вы это видели? – перебил меня Томлинсон.
– В компьютере Грегори Блэка, – ответил я. – Он скопировал эту корреспонденцию.
– А кто такой Грегори Блэк? – тут же спросил офицер из подразделения по борьбе с экономическими преступлениями.
– Один из главных партнеров «Лайал энд Блэк», фирмы финансовых консультантов, где я работаю. – «Или работал», – подумал я.
– И вы считаете, что он причастен к этому делу? – спросил офицер.
– Я могу лишь догадываться. Но считаю, что, по всей вероятности, Грегори Блэк и нашел Шеннингтона для Джорама и Петрова. Им нужен был человек, могущий инвестировать пять миллионов фунтов в проект, чтобы затем вытянуть куда более серьезную сумму из Евросоюза. Шеннингтон был клиентом Грегори, самой подходящей кандидатурой на эту роль. Ведь он контролировал богатый семейный трастовый фонд и одновременно был разорен, отчаянно нуждался в деньгах, чтоб расплатиться с долгами. И Грегори это знал. Как правило, финансовые консультанты посвящены в самые интимные тайны своих клиентов. Особенно те, что связаны с их материальным положением.
– Но при чем здесь смерть Геба Ковака? – спросил старший инспектор Томлинсон. Его заботило прежде всего именно это.
– Геб Ковак получил доступ к файлам, к электронной переписке между Джорамом и Петровым, и случилось это буквально за несколько дней до его гибели. А Грегори Блэк, судя по всему, узнал об этом, поскольку имя Геба фигурировало в списке последних сотрудников, имевших доступ к данному файлу. Я сам его видел. Наверное, Геб начал задавать неудобные вопросы о проекте, что его и погубило.
Тут я почувствовал, что убедить их не удается.
– Помните, – добавил я, – речь здесь идет об огромных деньгах. Сто миллионов евро! Даже если разделить на четыре части, получится очень приличная сумма на каждого, и защищать такой куш стоит.
Я заметил, как они производят нехитрые математические вычисления в уме.
– К тому же, – продолжил я, – на прошлой неделе Грегори Блэк точно знал, где я нахожусь, и кто-то попытался убить меня. И теперь считаю, что Шеннингтон изменил свое решение, согласился встретиться и поговорить со мной, даже пригласил к себе в ложу, лишь потому, что я не появлялся у себя в конторе. Да вчера он сам практически признался в этом. Сказал, что меня трудно убить потому, что я не появляюсь в том месте, где должен был бы появиться. Так вот, в понедельник утром Грегори Блэк ждал меня в конторе, я должен был прийти на собрание. И теперь я просто уверен, что если б пошел, то меня убили бы. Наверное, и до дверей офиса не добрался бы. Пристрелили бы где-то на улице. Убили в людном месте, на глазах множества свидетелей, как Геба Ковака в Эйнтри.
– Думаю, теперь самое время еще раз поговорить с мистером Грегори Блэком, – сказал старший инспектор Томлинсон. – Хорошо запомнил его еще по предыдущей нашей встрече.
«Да, – подумал я, – он тоже наверняка запомнил».
Затем последовало краткое обсуждение на тему того, кто из присутствующих обладает достаточными юридическими полномочиями для ареста подозреваемого и на каких основаниях. И вот наконец было решено, что эту честь предоставят инспектору Баттену из отдела лондонской полиции по экономическим преступлениям: ведь город Лондон – это его епархия. Однако все хотели присутствовать при этом событии, и вот все три полицейских автомобиля отправились по адресу Ломбард-стрит, 64, где к ним присоединилась еще и четвертая – с подкреплением из бойцов в униформе.
Мы подъехали к конторе пятнадцать минут четвертого. Грегори уже должен был вернуться после сытного ленча в ресторане. «Остается надеяться, – подумал я, – что он напоследок подкрепился основательно. Ибо в том месте, куда его отправят, не будет ни паштета из гусиной печени, ни филе миньон
