Штурм Шейкура

пытаясь обеспечить себе единовластие. Бывшие союзники, которые веками обманывали нас относительно мотивов своих поступков, стали заклятыми врагами. Их не волновали судьбы втянутых в раздоры народов Эо, которым они несли смерть и беды.

Геройство? Чушь! Рассуждайте при мне о великих воинах и их победах только в том случае, если видели их собственными глазами, а не собираетесь пересказывать романтические песнопения бардов. Таким образом вы просто развлекаете друг друга, сидя в тавернах, и хвалитесь историями, свидетелями которых никогда не были. Радуйтесь и надейтесь, что никогда ими не будете!

Вы понятия не имеете, что такое настоящая битва. В ней нет ничего благородного и возвышенного, да и о чести говорить не приходится. Вы сражаетесь за собственную жизнь и за жизнь находящихся рядом солдат. Вы снимаете с плеч головы, отрубаете руки и ноги, купаетесь в крови. При этом вы должны быть глухи к жалобам, стонам и мольбам о пощаде. Возможно, из уст того, кто когда-то был вашим другом!

Хороших войн не бывает. Война – дело грязное, жестокое и кровавое: бессмысленные убийства. Тот, кто просто радуется при слове «битвы», никогда не принимая в них участия, не уважает жизнь.

Но одно правда, и это я могу подтвердить, – на поле боя все равны: гномы, эльфы и люди, норканы, орки и тролли. Мы убиваем, истекаем кровью… и боимся.

А тогда все мы проклинали магов Альянса, развязавших Конвокационные войны, и прежде всего Хокана Ашира, некроманта, создавшего войско ужасных немертвых и железных. Хокан Ашир не желал вести честный и открытый бой. Он использовал отвратительных, созданных с помощью магии тварей, чтобы добиться легкой победы. Ему казалось, что он защищен от предательства, потому что немертвые не требовали мира, у них не было собственного честолюбия, их гнала вперед сильная чужая воля.

А воля у некроманта была сильнейшей.

Да, тогда мы считали его непобедимым, особенно после того, как Шейкур оказался у него в руках. Но Хокан Ашир учел далеко не все. Случилось то, на что он не рассчитывал… но я забегаю вперед. Выслушайте же по порядку, что произошло, ибо я присутствовал при этих событиях лично. Вы услышите историю из первых рук, без преувеличений и прикрас.

И все-таки нередко я и сам себя спрашиваю, на самом ли деле все это было. Даже во мне, очевидце, зарождаются сомнения. Но я тут же понимаю: да, так и было, и я, Бульдр Седобородый, которого когда-то называли Краснобородым, расскажу вам о не знающей себе равных битве шейканов и о превращении безбожников…

ГЛАВА 1 Вызов

– Высматриваешь внука, старина? – Фугин подошел к Дармосу Железнорукому, который вот уже несколько часов стоял на самой высокой стене башни, смотря вдаль.

– Глупости, Горен выехал всего пятнадцать дней назад, так что пока еще никак не может вернуться.

– Тогда позволь выразиться по-другому: ты беспокоишься и пытаешься преодолеть разделяющее вас с Гореном расстояние тем, что не отрываешь взгляда от далеких гор. Наверное, ты хочешь прожечь в них дыры, чтобы проникнуть к Горену? – Седовласый разведчик ухмыльнулся, встретив полувеселый, полураздраженный взгляд Дармоса.

– Каждый день мне хочется пойти к Уру и спросить, что видят его глаза провидца, но я все никак не осмелюсь, – ответил наконец Дармос. – Знаки, которые можно разглядеть обычным зрением, достаточно плохи и не пробуждают во мне никаких надежд. – Он показал на северный горизонт, где черная волнообразная полоса образовывала границу между небом и землей. – С каждым днем тьма над Клинком Аонира сгущается, все больше и больше закрывая небо. Заклинание Раита Черного быстро подходит к концу. Мы ведь не знаем, где сейчас Горен и удалось ли ему вовремя добраться до места, чтобы помешать разбудить Фиал Дарг.

– Темные принцы, – пробормотал Фугин. – Если где-то еще существуют Стражи, которым небезразлична судьба Эо, то они должны помешать Раиту.

Повелитель Шейкура презрительно хмыкнул:

– Знаешь, старый мой друг, Стражи давно отсюда ушли, иначе они бы не допустили такого безобразия. Они набрались сил, чтобы наложить проклятие на Януса Малакея, прародителя нашего народа. Все вместе они выступили против одного-единственного смертного человека просто потому, что он проявил неповиновение. А что произошло потом? Разве они остановили магов Альянса, которые толкают наш мир в пропасть? Разве они, являясь Стражами, предотвратили хоть одну из кровавых войн? – Гневный голос Дармоса Железнорукого отскакивал от стен и терялся в пустынной степи возле Железных гор.

– Значит, все ложится на нас, – сказал, помолчав, Фугин. – Мы, безбожники, должны спасти этот истерзанный мир.

Ночной воздух не принес прохлады. Каменные стены были, как никогда, тесными. Казалось, внутри крепости нечем дышать: воздуха не хватало. Дармос Железнорукий, терзаемый кошмарами, беспокойно крутился на кровати.

Дармос.

Бормоча как в бреду, стареющий шейкан повернулся. Лицо его было перекошено, руки метались, как будто он отбивался от незаметно подкравшихся врагов.

Дармос!

Правитель Шейкура подскочил и несколько секунд слепо таращился в темноту. В открытое окно смотрела луна, но светлее от нее не становилось. Дармос покрылся потом, дыхание сбилось, он прислушался.

Наконец он разобрал тихий шепот, проникающий сквозь каменные стены, которые предки возводили в поте лица и защищали, не щадя собственной крови.

– Чего вы от меня хотите? – прошептал Железнорукий.