Сережа, не обращай на нее внимания. Просто ставь сумки и все... Я не ругаюсь с ней, Сереж, я говорю меньше шмоток с собой за границу таскать надо и не будешь психовать, верно? Да! Потому что, Сереж, есть такие люди, им бы только что перетащить за границу, продать, купить... Нам то с тобой что психовать? Мы- то просто едем посмотреть, как люди живут, налегке. Я говорю, налегке едем. Серег, шестую сумочку сюда поставь...
Все, все досматривайте, нам с Серегой скрывать... Что? Ну, бинокли. Я ж говорю - мы только посмотреть едем... А? Два? Ну да, два. Мне и Сереге, по одному. Чтоб, знаете, не драться - 'дай посмотреть, дай посмотреть'...
Что вы там еще нашли? Еще два? Ну да, два и... и еще два, по - резервному. Вдруг те два откажут? Представляете, как обидно будет? Специально ехали налегке, только посмотреть - и вдруг откажет? Конечно, подстраховка нужна...
Еще два? А-а, ну так это ж театральные... Да, шестидесятикратные, и что? Вы поймите, мы ж туристы, откуда у нас деньги на билеты в театр? Только так, издали на афиши навести...
Что? Еще один? Нет, посмотрите, граждане! Он спрашивает, зачем человеку седьмой бинокль! Это все равно что спросить, зачем человеку есть, пить, дышать... Вы забываете, что я с животом, мне волноваться нельзя! Не дай бог, выкидыш! Ребенок выскочит: 'Где я? Что?' - осмотреться ему надо? А тут бинокль под рукой...
Не, ну, если так рассуждать, вы еще можете спросить, зачем мне микроскоп... Ах, вам, действительно интересно... Ну еще бы! Действительно, зачем человек везет с собой за границу микроскоп? Да чтоб в него свою валюту рассматривать!..
Пожалуйста, переходим к другой сумке... О! Я знала, что вы об этом спросите! Да! Это партбилет! Я - коммунистка и горжусь этим! И как бы вы, демократы, не смеялись над нами, я остаюсь трижды коммунисткой! Вот почему у меня три партбилета... Что вы там нашли? Пять! А Серега? А ребеночек родится? Да, мы его сразу в партию примем... Ну что еще? Ах, вас интересует почему они на разные фамилии? Да потому что из-за таких, как вы, мы уходим в подполье! Мы будем менять, адреса, явки, фамилии, но останемся большевиками!.. Что - 'фотографии?' Да фотографии не наши! Потому что неизвестно, как мы будем выглядеть в этом подполье! Может, нас ждут такие трудности, что мы на себя не будем похожи! На бой кровавый, святой и правый... Но придет время, товарищи, и нас оценят в России так, как уже сейчас ценят в Европе, где каждый партбилет уходит за десять баксов... Вихри враждеб...
Да нет, я спокойна, конечно, у вас такая работа... Но вы все время допускаете бестактности. Люди едут налегке, посмотреть просто, а вы... Ну вот - опять! Да! Это - икра! Вы на живот посмотрите, да не на свой, на мой... Ну что вы, не понимаете? А вдруг мне солененького захочется? Да, шестьдесят банок! Что - 'не положено', что - 'нельзя'? Откуда вы знаете что мне нельзя, вы что - гинеколог?
Что еще? Что вы там роетесь? Военная форма? Ну, моя, а что вас удивляет? Ну, морская, да. А фуражка... Гм... А фуражка действительно танкистская... А что такое? Морская пехота вас не удивляет? Ну, а мы - морские танкисты... Да, мы по дну ползаем...
Что - ордена? Да, ордена! Да, мы их повсюду с собой, не расстаемся. Ну и что, что не наши... Пока не наши... А, не дай бог, что-нибудь и мы в бою отличимся? Что же - ждать пятьдесят лет, чтоб награда нашла своего героя? Нет, пусть на всякий случай под рукой будут...
Что? Это? Это противогаз... Понимаете, у Сереги очень ноги потеют... Вот я и думаю, чем брать ему носков двадцать пар, возьму лучше себе один противогаз... Один, конечно. Почему два? А где второй? На ком? Да нет, это я просто с утра не накрасилась...
Целый день на ногах, собой заняться некогда, у вас уже тут сколько торчим... Что вы так смотрите? Часов никогда не видели? Ах, 'в таком количестве никогда'? Да, восемь пар... Так нас же двое! Вот, по четыре на каждого. Слава богу, не инвалиды какие - две руки, две ноги... Как это - 'при чем тут ноги'? А мы и на ногах носим. Как это - зачем? Мы же в какой круиз едем? В морской! Что - ну? Вы вообще в море бывали? Ну вот - шторм! Стоишь на палубе, двумя руками за поручни держишься, чтоб в море не снесло. А время узнать хочется! А руки не оторвешь - волной смоет!.. А так - ногу поднял - а, полшестого...
Что вы на Серегу уставились? Нет, что вы ему на брюки смотрите? Что - штаны уже тоже провозить нельзя? Что вам 'просто интересно'? Ну, что делать - расстегни, Серега, ну человеку интересно, он завидует...
Ну, и что вы там увидели? Да, дрель, и что? Это наше интимное... Внести в декларацию? Ну, дошли! Лезут к человеку в штаны и это дело вносят в декларацию! Ну, таможня! Ничего святого у вас нет!..
'Сеня исчезает в полдень...'
Известный драматург Николай Ступаков заканчивал сценарий многосерийного приключенческого фильма 'Сеня исчезает в полдень...'
Собственно, уложить сценарий можно было и в одну серию, но всякий раз, когда главный герой, работник уголовного розыска Семен уже героически погибал, появлялась жена драматурга Анна Андреевна с очередной покупочкой, и Ступаков понимал, что оплатить ее денег за сценарий никак не хватит. Он безропотно вставлял в машинку новый лист и писал: 'Семен отлежался и снова ринулся в бой!..'
Но, похоже, сегодня Семена уже ничто не могло спасти: Анна Андреевна с утра куда-то ушла, и драматург мечтал прикончить наконец надоевшего Семена до ее прихода... 'Вот главарь банды Федька Кривой с трех сантиметров выстрелил прямо в сердце Семену!..'
- Милый! - Анна Андреевна вернулась в прекрасном расположении духа. - Как тебе эти английские сапоги?..
'- Ой-ой, - застонал оживший Семен. - Какое счастье, что я был в бронежелете... Он отлежался и ринулся в бой'.
Всю новую серию он честно отстреливался от банды Ваньки Глухого, и только когда Анна Андреевна опять куда-то ушла, у него кончились патроны... 'Бандиты приближались... Ближе, еще ближе - Семен выхватил гранату и бросил себе под ноги! Бум!..'
- Коля, - снова сказала Анна Андреевна, - а эта шубка к сапогам как тебе? Правда мило?..
'...Взрывной волной Семена отбросило к нашим. Он отлежался и снова ринулся в бой! - Тридцать пять страниц нового сценария драматург вместе с Семеном за кем-то гонялся, в кого-то стрелял, рубил шашкой, приговаривая: 'За сапоги! За шубку! За сапоги! За шубку!..' Они уже поймали Федьку Кривого и Ваньку Глухого, Леньку Безухого и Степку Безносого, Тольку Безногого и Кольку Безрукого... Кажется, уже не осталось больше органов и частей тела, которые он не отнял бы у бандитов, давая им клички! Казалось, еще секунда - и он назовет очередного из них так, что перед детьми стыдно будет!..
Но тридцать пять страниц - это как раз столько, сколько надо, и на тридцать шестой он решил кончать с Семеном. 'И споткнулся под Семеном гнедой жеребец, и полетел Семен через голову, и занес над ним шашку бандит, и последнее, что увидел Семен - стремительно летящий на него, отливающий золотом на солнце клинок...'
- Да, - сказала в этот момент Анна Андреевна, - все-таки золото - это золото! Посмотри, какие сережки купила...
'...Отливающий золотом клинок остановился буквально в миллиметре от головы Семена, и бандит нерешительно спросил: 'А правда гутарят, что большевики землю дают?' - 'Правда! Ну конечно, правда!' - закричал Семен. Он отлежался и ринулся в бой...'
...Еще час пятнадцать экранного времени он громил 'малины' и 'хазы', и только в самом конце серии его поймала вдова Федьки Кривого - Дунька, тоже Кривая... И то ли Дунька оказалась такая жестокая, то ли очень уж Семен надоел драматургу - но решили его заживо сварить в кипятке... 'А-а-а!' - зашелся в предсмертном крике Семен.
Его бросили в котел в тот момент, когда Анна Андреевна затеяла евроремонт...
'А-а-а! - снова закричал из котла Семен, уже в начале новой серии. - А-а-а, опять горячую воду отключили!.. Он отлежался в котле и ринулся в бой...'
...Он уже поймал всех 'мокрушников', карманников, пиджачников, брючников, накрыл цех по
