Мердока какая-то особенность, которая бы бросилась в глаза специалисту вроде старика Морнингстара?
Задумалась. Сидит неподвижно, опустив голову.
— Да. Кажется, есть. Инициалы ювелира — Э. Б. — выбиты на левом крыле орла, а должны быть, насколько я слышала, на правом.
— Что ж, думаю, этого вполне достаточно. Скажите, вам действительно вернули монету? Или вы просто хотели от меня отвязаться?
Она быстро взглянула на меня и опять опустила глаза:
— В настоящий момент монета находится в сейфе. Если найдете сына, он вам ее покажет.
— Ясно. В таком случае с вашего разрешения я пойду. Пожалуйста, прикажите сложить вещи Мерл и прислать их завтра утром мне на квартиру.
Она опять вздернула голову, глаза вспыхнули:
— Я смотрю, вы диктуете свои условия, молодой человек.
— Прикажите сложить вещи. И прислать их. Мерл вам больше не нужна, раз Венниера нет в живых.
Наши глаза встретились. На ее губах мелькнула напряженная, кривая улыбка. Опустила голову, правой рукой из колоды, зажатой в левой руке, взяла карту, открыла, взглянула на нее и отложила в стопку несыгранных карт под разложенным пасьянсом. Затем спокойно, не торопясь взяла из колоды следующую карту. Рука дрожит не больше, чем каменный пирс на легком ветерке.
Я пересек комнату, вышел, бесшумно прикрыл за собой дверь, прошел по коридору, спустился по лестнице, пошел по более узкому коридору нижнего этажа, миновал солярий, комнату Мерл и вошел в мрачную, нежилую гостиную, где всякий раз чувствовал себя набальзамированным трупом.
Балконная дверь приоткрылась, и появился Лесли Мердок. Замер, уставившись на меня.
33
Широкие брюки измяты, волосы взъерошены. Нелепые, рыжеватые усики. Ввалившиеся глаза.
Стоит, теребит в руках длинный черный мундштук, неприязненно косится на меня и не испытывает ни малейшего желания общаться.
— Добрый вечер, — холодно произнес он. — Уходите?
— Еще нет. Хочу поговорить с вами.
— Нам не о чем говорить. И вообще, я устал от разговоров.
— Так уж и не о чем? А о Венниере?
— Венниер? Я почти не знаю его. Видел пару раз. Как будто бы малоприятный тип.
— Знаете вы его, положим, не так уж плохо.
Он прошел в комнату, сел в одно из допотопных кресел, подался вперед и, уперев подбородок левой рукой, уставился в пол.
— Ладно, — устало сказал он. — Валяйте. Воображаю, как вы блеснете. Беспощадная логика, тонкая интуиция и прочий бред. Прямо как сыщик в детективном романе.
— Вот именно. Обстоятельный допрос свидетелей, тщательное сличение показаний, смутные догадки, тонкий анализ мотивов и поступков действующих лиц, которые в минуту прозрения предстают перед читателем — да и перед самим сыщиком — в совершенно ином свете, и, наконец, сокрушительный удар по тому, кого подозревали меньше всего.
Мердок поднял глаза и чуть было не улыбнулся.
— После чего обвиняемый, — подхватил он, — бледнеет как полотно, облизывает пересохшие губы и выхватывает пистолет из правого уха.
Я сел на соседний стул и достал сигарету:
— Совершенно верно. Надо бы нам как-нибудь разыграть эту сценку. Кстати, у вас есть пистолет?
— С собой нет. А вообще есть. Вы же знаете.
— Вы взяли его вчера вечером, когда ездили к Венниеру?
Он пожал плечами и осклабился:
— Разве я вчера вечером был у Венниера?
— Думаю, да. Дедуктивный метод. Вы курите сигареты «Бенсон энд Хеджес». От них остается стойкий, нерассыпающийся пепел. Судя по серым комочкам в пепельнице Венниера, было выкурено не меньше двух таких сигарет. Но окурков я не нашел. Ведь вы пользуетесь мундштуком, а окурок в мундштуке выглядит по-другому. Поэтому окурки вы уничтожили. Ну как, нравится?
— Нет. — Голос тихий. Опять уставился в пол.
— Вот вам пример дедуктивного метода. Плохой пример. Ведь окурков могло и не быть, а если они были и их уничтожили, то не потому ли, что на них оставались следы помады? Такой, по которой, по крайней мере, можно определить цвет волос курившей? А у вашей жены есть странная привычка выбрасывать окурки в мусорную корзину.
— Не путайте сюда Линду, — сухо сказал он.
— Ваша мать по-прежнему уверена, что дублон взяла Линда, а вы, чтобы выгородить ее, выдумали историю про Алекса Морни.
— Повторяю, не путайте сюда Линду. — Застучал мундштуком по зубам. Быстро и звонко, словно телеграфным ключом.
— Не буду. Но вашей истории я не поверил совсем по другой причине. Вот, полюбуйтесь, — я достал дублон и протянул ему на ладони монету.
Он тупо посмотрел на нее. Рот опустился.
— Сегодня утром, когда вы рассказывали свою историю, монета находилась в сейфе ломбарда на бульваре Санта-Моника. Ее прислал мне некий Джордж Филлипс, великий, хотя и непризнанный, сыщик. Простодушный парень, он дал втянуть себя в темное дело, так как сидел без работы и неважно разбирался в людях. Плотный блондин в коричневом костюме, темных очках и смешной шляпе. Разъезжал в совсем еще новом «понтиаке» песочного цвета. Вы могли увидеть его вчера утром в коридоре, у двери в мою контору. Он следил за мной, а до меня, возможно, и за вами.
— За мной?! — сделал вид, что искренне удивился.
Я закурил и бросил спичку в нефритовую пепельницу, у которой был такой вид, словно ее первый раз используют по назначению.
— Я же сказал, «возможно». Точно не знаю. Может, он просто следил за вашим домом. Здесь он меня и приметил; по дороге к вам никто за мной вроде бы не следил. — Я по-прежнему держал монету в руке. Как бы невзначай подбросил ее на ладони, перевернул, убедился, что инициалы Э. Б. выбиты на левом крыле, и убрал дублон в карман. — Ну а за домом он мог следить хотя бы потому, что ему поручили продать редкую монету старому перекупщику Морнингстару. Морнингстар, как видно, сразу же заподозрил, откуда взялась такая монета, и сказал либо намекнул Филлипсу, что монета краденая. Но на этот раз он ошибся. Если ваш дублон действительно сейчас спрятан наверху, в сейфе, значит, монета, которую Филлипс должен был продать, была не краденой. А поддельной.
Он зябко повел плечами, как будто замерз. Но остался сидеть, как сидел.
— Боюсь, мой рассказ окажется, как это бывает, чересчур длинным, — довольно мягко сказал я. — Заранее извиняюсь. Постараюсь быть кратким. История, прямо скажем, невеселая: ведь в ней два, а то и три убийства. Некто Венниер и некто Тигер задумали одно дельце. Тигер работал зубным техником и снимал помещение в Белфонт-билдинг, в том самом доме, где находилась контора старого Морнингстара. Им пришло в голову подделать редкую, ценную золотую монету — не настолько редкую, чтобы ее нельзя было продать, но достаточно редкую, чтобы выручить за нее хорошие деньги. Изготовление такого «фальшака» мало чем отличается от изготовления золотых зубов. Такой же материал, тот же инструмент, тот же навык. Чтобы точно воспроизвести золотую монету, из твердого белого цемента, называемого альбастон, изготовляется матрица, затем на эту матрицу с точностью до мельчайшей детали наносится
