подействовали, но Джейс почувствовал, как сгибавшая его пополам боль в желудке вдруг исчезла.
Боже, как приятно было снова ее увидеть!
Еще в школе они были закадычными друзьями, но с тех пор, как он женился на Лорел Энн, а Гэррет уехала во Флориду учиться в колледже девять с половиной лет тому назад, они почти не виделись. Только сейчас он понял, что скучал по ней. Он смутно помнил, что она присутствовала на похоронах Лорел Энн в октябре и ему тогда было приятно ее увидеть и почувствовать в ней родственную душу.
Когда Гэррет, скрестив руки, облокотилась на столик, Джейс отметил, какими плавными были ее движения. А еще заметил, что в тусклом свете, падавшем из окна, ее длинные вьющиеся волосы казались черными как смоль.
Немного погодя Гэррет обернулась. Удивленно подняв брови, она слегка улыбнулась. Она всегда так ему улыбалась, особенно в школе, когда он кивком головы давал ей знать, что справился с контрольной по алгебре. Гэррет не смогла приехать на его свадьбу, но он встречал ее на Мейн-стрит, когда она время от времени бывала в городе. Ее улыбка была такой же постоянной, как и ее дружба. Да, она была ему верным другом и еще более верным союзником. Его союзником.
Гэррет что-то сказала сестрам, поднялась и направилась к его столику. Джейс отхлебнул кофе и почувствовал, как горячая жидкость ручейком опустилась в желудок — почти так же, как некая мысль проторила себе дорогу в его мозгу. Может, это и есть то чудо, которое ему нужно? Впервые за последние часы, дни, а может быть, и месяцы Джейс Макколл почти улыбнулся.
Гэррет пробиралась через заставленный столиками центр зала, заставляя себя не торопиться. Она приехала в Стоуни-Крик два дня назад, но еще не видела Джейса. Он сидел, подавшись вперед и опершись подбородком на кулак. Гэррет была совершенно уверена в том, что не от тусклого света нижняя часть его лица казалась темной, а печальное выражение глаз свидетельствовало не только о длинном рабочем дне.
— Привет, незнакомка, — произнес он, вставая.
Джейс Макколл был прирожденным джентльменом. Если бы она сказала об этом вслух, он стал бы с пеной у рта доказывать обратное, потому что вовсе не считал себя джентльменом, но Гэррет никогда в нем не сомневалась.
— Привет, Джейс. Рада тебя видеть.
Это было правдой. Она была очень рада. Ни освещение, ни его рабочий комбинезон, ни небритый подбородок не имели ровно никакого значения. Важно было то, что у нее замирало сердце от одного его вида.
— А ты все еще ешь котлеты по четвергам. Они стали лучше?
— Что касается меня, все только что стало гораздо лучше, — тихо ответил он, глядя прямо ей в глаза.
Было бы глупо отрицать, что у нее потеплело на сердце. Более того, не успев сказать и нескольких фраз, Гэррет почувствовала, что язык ее не слушается. Господи, она же адвокат! Адвокаты славятся своим красноречием, сообразительностью, умением вести остроумную беседу. Но она лишь молча на него смотрела.
У него было несколько асимметричное, но привлекательное лицо, чувственный рот. Тогда, на похоронах Лорел Энн, глаза его были полуприкрыты. Теперь в них был прежний блеск, который возвращал Гэррет надежду. Может, он наконец поймет, что она ему не просто друг?
— Надолго приехала?
Как адвокат, она уловила в вопросе лишь вопрос. Как женщине, ей захотелось услышать нечто большее.
— Честно говоря, Джейс, не знаю. Это будет зависеть…
Джейс выпрямился и, опустив руки, по обыкновению уперся пальцами в бедра чуть ниже пояса.
— Только не говори мне, что девушка, которая уже в девятнадцать лет твердо знала, чего хочет в этой жизни, не знает, сколько времени пробудет в Стоуни-Крике!
Гэррет пожала плечами, пытаясь не слишком вдумываться в смысл его слов и не вслушиваться в неожиданно игривые интонации его голоса.
— Эй, Гэррет, тебе заказать мороженое? — крикнула ее старшая сестра Гвен.
— Мятный пломбир, — бросила через плечо Гэррет.
— Да знаем, — одновременно откликнулись Гвен и Глория.
— Ты все еще ешь мороженое зимой?
— Мороженое для Флетчеров — то же, что погода для почтальона. И в снег, и в дождь, и во тьме ночной…
Голос ее замер. Джейс не слишком уверенно улыбнулся, но в его глазах мелькнул незнакомый ей доселе блеск, явно не связанный с ее высказыванием по поводу мороженого.
— Ладно, еще увидимся, — сказала она и повернулась, чтобы уйти.
— Гэррет?
Это было сказано так тихо, что она едва расслышала. Обернувшись, она пробормотала:
— Да?
— Я правда очень рад, что ты приехала. — Взгляд его серых глаз согрел ее больше, чем солнце в Майами.
— Я тоже, — наконец выдавила она. — Знаешь, о чем я.
Они обменялись долгим взглядом и оба улыбнулись. Гэррет повернулась и стала пробираться между столиками к своим сестрам, мысленно ругая себя за самонадеянный ответ. И что это с ней такое? Почему в его присутствии у нее так путаются мысли?
Ей каким-то образом удалось, не оглядываясь, сесть на место и съесть мороженое, не вывалив его себе на колени. Сестры болтали и смеялись, и Гэррет иногда вставляла пару ничего не значащих слов. Но все это время она думала о том, чем таким обладал Джейс Макколл, чего не было ни у кого другого.
Гэррет подняла воротник пальто и поглубже уткнулась в него подбородком. После девяти лет, проведенных во Флориде, она отвыкла от январских холодов Мичигана. Несмотря на трехградусный мороз и холодный ветер, она ускользнула из теплой кухни родительского дома под тем предлогом, что ей надо пойти на почту, чтобы отправить письмо подруге во Флориду. И хотя письмо в кармане свидетельствовало о честности ее намерений, действительной причиной ее длинной прогулки через весь город было желание разобраться в том, что произошло.
Джейс обрадовался встрече с ней. Вчера он сам признался. От этой мысли сердце ее готово было выскочить из груди. Идя по Мейн-стрит, она делала вид, будто рассматривает витрины, но на самом деле мысли ее витали далеко, очень далеко: в детстве.
Они с Джейсом стали близкими друзьями уже в начальных классах, хотя Джейс был на год старше. Гэррет росла младшим ребенком в шумной, экспансивной и благонравной семье, в которой было принято читать молитву перед едой. Джейса и его младшего брата воспитывал дед, а питались они по преимуществу чили[1] и полуфабрикатами.
Несмотря на разницу в воспитании, а может быть, благодаря ей, чувства Гэррет очень скоро переросли в любовь. Она помогала ему по алгебре, он научил ее переключать скорости в машине. Она слушала его рассказы о том, что когда-нибудь у него будет собственная авторемонтная мастерская. А он пошел с ней на симфонический концерт, когда ее подруга заболела ветрянкой. В тот вечер она чуть было не призналась Джейсу в любви, но прежде, чем она успела это сделать, он поведал ей, что влюблен в Лорел Энн Тейлор. Гэррет частенько задумывалась над тем, что бы произошло, если бы она призналась первой…
Опуская письмо в почтовый ящик, Гэррет заметила красный вымпел, прикрепленный к фонарному столбу. Всех жителей города просили почтить своим присутствием торжество по случаю шестидесятой годовщины свадьбы Лютера и Эстер Шумахер. Шестьдесят лет! Ничего более романтичного она в своей жизни не слышала.
