– Какая из версий наиболее жизнеспособна?
– Коммерческая. В теракт верится слабо.
– Обоснуй.
– Нет смысла. Акция однократная; резонанс с точки зрения тех же чеченов небольшой…
– Ничего себе – небольшой! Вся страна на ушах!
– Вот именно, – директор ФСБ переложил сигарету из правой руки в левую. – Воплей много, а толку чуть… Это не вокзал. И наши источники молчат. Никто из половых командиров, – чиновник позволил себе пошутить, – не отдавал такого приказа. Мое мнение – чистый бизнес. К этому давно шло. Местный префект со своей бандой ото всех бабки берет. Могут один и тот же объект по три раза перепродать. Чувствуют, сволочи…
– Что чувствуют? – нахмурился Иванцов.
– Что скоро их лавочка накроется.
– Ты погоди префектов списывать. Они пока в силе.
– Так то пока. Как вертикаль президентская устаканится, так им и конец. И Сантехнику заодно, – губернатора Санкт-Петербурга директор ФСБ почему-то недолюбливал. – Чаплин мужик резкий, умеет решать вопросы.
– У Вити сейчас другие проблемы, – – Секретарь Совбеза скрестил руки на груди. – На носу разбирательство по поводу дворца бракосочетания…
– Так ему этот дворец Сантехник и присоветовал! – директор ФСБ прикурил. – Мягонько так подставил – А сам потом – в кусты. Типа, Чаплин все. решил, я не при делах. Плавали, знаем…
– Хорошо. Оставим эту тему. Пусть Витя разбирается, – Иванцов вернулся к рабочим вопросам. – Так кто тогда главный подозреваемый, если не чечены?
– Сейчас выясняем. Торгаши-то молчат. Пытаемся опосредованно узнать, через спецконтингент.
– А менты как себя ведут?
– Помощи от них никакой. Привыкли дань собирать и проституток трясти. Центр, будь он неладен, место хлебное. У начальника отделения – джип форд экспедишн последней модели в комплектации Эдди Бауэр, у замов – бээмвухи. Тоже не из дешевых…
– Может, с этой стороны прижать?
– Глухо. Должности проплачены, за ментов тут же ГУВД вступится…
– Да, дела-а…
– И я о том же. Будем копать через охранные фирмы, там хоть наши бывшие работают.
– Но чеченский след не отбрасывай,
– Знаю. Перспективно, – директор Федеральной Службы Безопасности верноподданически выпучил глаза и на секунду стал похож на пожилого мопса. – И Самому должно понравиться…
– Сейчас у него другие заботы, – вздохнул Секретарь Совбеза. – Лодка…
Идущий в авангарде колонны американский внедорожник миновал меловой потек на скале, служивший Владу ориентиром места закладки первого заряда, и медленно пополз дальше.
– Черт! – прошептал Рокотов. – Растянулись больше, чем нужно. Егор, бери на мушку головную машину…
– Водителя или капот? – деловито поинтересовался Туманишвили.
– Водилу.
– Готово, – грузин сдвинул ствол снайперского автомата на десять сантиметров вниз.
– Бей по моей команде.
– Ясно…
Биолог выждал, когда замыкающий колонну джип подъедет поближе к корявому кустику, торчащему у подножья отвесного обрыва, и положил руку на пульт дистанционного управления.
– Давай!
СВУ– АС дернулся, и на камни вылетела дымящаяся гильза.
Внедорожник вильнул вправо, когда убитый шофер завалился набок, и врезался в огромный камень на обочине дороги.
Рокотов нажал на кнопку.
Лобовое стекло GMC Yucon покрылось сетью трещин с маленькой дырочкой прямо напротив головы Алиханова.
Хож– Ахмед дернулся, во все стороны полетели кровавые брызги, и мертвое тело кулем съехало на центральный тоннель. Руки скользнули по кожаной оплетке руля, тяжелый автомобиль повело вбок, взревел двигатель, когда Алиханов в агонии нажал на педаль газа, и внедорожник уперся бампером в серый валун.
Сайдулла в панике попытался оттолкнуть от себя труп Хож-Ахмеда и попал левой рукой в то, что секунду назад было черепом старого приятеля. Пальцы беспрепятственно прошли сквозь спутанные черные волосы и обрывки кожи и угодили в теплое месиво, напоминающее по консистенции фруктовое желе.
Гареева вырвало на затянутую серым нубуком переднюю панель.
Сзади что-то страшно кричал араб-инструктор, но Сайдулла не обращал на его вопли никакого внимания. Гареева снова вывернуло, и он незапачканной рукой схватился за дверцу, пытаясь ее открыть, чтобы выбраться из натужно ревущего джипа наружу.
И тут дорога на протяжении добрых ста метров вздыбилась ввысь.
GMC Yucon со скрежетом протащило вдоль камня и ударило о ствол тополя. Сработали подушки безопасности, Гареев получил хлесткий тычок в лицо и оказался прижатым к спинке сиденья. Лопнули задние пружины, подвешенная на поперечных штангах балка заднего моста сорвалась со своих креплений, и кузов внедорожника осел. Потерявший сознание араб-инструктор перекатился с заднего сиденья в грузовой отсек и наполовину свесился наружу сквозь разбитое стекло пятой двери.
Гареев завизжал, пытаясь вывернуться из-под раздувшейся подушки.
Семь зарядов взорвались почти одновременно, с промежутком в миллисекунды.
Ударная волна прокатилась по ущелью и разметала колонну тяжелых пикапов и внедорожников так легко, как будто они были пластмассовыми модельками.
Один Mitsubishi L200 взлетел в воздух, и из его кузова посыпались маленькие фигурки. Искореженный пикап совершил двойное сальто и приземлился на крышу ниссана, внутри которого уже полыхал оранжевый огонь.
Две сцепившиеся намертво машины перекувырнулись по дороге еще раз, бампер грузовичка зацепился за известняк, и груда мятого железа изменила траекторию движения, вмазавшись в основание скалы.
Один Isuzu Amigo исчез в пламени взрыва, второй впечатало боком в каменную стену. Из распахнувшейся двери на землю выпал оглушенный боевик и закрутился волчком, зажимая ладонями уши, из которых толчками выплескивалась густая вишневая кровь.
Шедший в арьергарде Opel Monterey перевернуло на крышу и отбросило назад на два десятка метров.
Дорогу заволокло пылью и дымом.
По оставшимся в живых боевикам ударили десять стволов.
Гранатометчики и трое казаков, контролировавших внешний периметр, не приняли участия в призовых стрельбах. Им была поставлена задача наблюдать за окружающей обстановкой.
Каждый из стрелков сжег всего по одной обойме, но выпущенных пуль хватило и на то, чтобы добить шевелящиеся тела, и на контрольные выстрелы по неподвижным фигурам. Приказ Влада звучал однозначно – каждый боевик должен получить по две-три пули. Дабы иметь гарантию того, что никто из них больше не встанет и не сможет доложить о произошедшем своим вайнахским друзьям.
Спустя минуту после подрыва зарядов в салоне опеля сверкнула яркая вспышка, задняя дверца распахнулась и перегревшиеся в пламени пожара гранатометы Карл Густав выплюнули свои реактивные снаряды…
Сайдулле наконец удалось освободиться от
