ведь в самом деле кто-то из семьи мог там остаться…

Так вот, как только стало возможным беспрепятственно спускаться в подземелье и выходить из него, Глинских с родственниками принялись за изучение содержимого ящиков и сундуков. Наверх решили добро не таскать – хотя бы чтобы не привлечь внимание прислуги, поэтому спускались в подземелье и обследовали все там. Глинских также пришла в голову мысль сделать подземные камеры. Он лелеял мысль посадить в них перед отъездом кое-кого из своих врагов. Решетки ставил Гриша.

– А кто оценивал добро? Алла?

– Нет, – покачал головой Андрюша. – Аллу Глинских решил не посвящать в дело. Он вообще не собирался кому-либо рассказывать про подземелье. Но она – баба ушлая. И так ему покоя не давала, увидев картины на стенах особняка. Откуда все это свалилось на банкира? Она даже свое расследование проводила, правда, безрезультатное. У Аллы свет Николаевны на подхвате не только художники, работающие под «старых мастеров», у нее есть и бритоголовые мальчики, которые в случае необходимости могут и паяльник в задницу вставить и не испытывать при этом угрызений совести. Алла свет Николаевна моральными принципами никогда не страдала, и банкир знал об этом. Поэтому Алла в качестве оценщика отпадала. К счастью для банкира, она ему паяльник в задницу вставлять не решилась – прикинув все за и против.

– Но ей же что-то пришлось сказать после того, как Глинских обвешал весь дом картинами и уставил статуэтками, канделябрами и прочим? Тем более, как я понимаю, Алла Николаевна знакома со всеми людьми в Питере, занимающимися антиквариатом.

Андрюша усмехнулся:

– После того как галеристка заинтересовалась происхождением коллекции банкира, он тут же припер ее к стенке «старыми мастерами». К тому времени он уже знал, что это подделка. И, конечно, сделал вывод, что Алла свет Николаевна не ему одному их впарила и этот бизнес оставлять не намерена. Спросил: «Хочешь дальше заниматься своим делом? Занимайся. И не лезь туда, куда не просят». Алла свет Николаевна такой язык понимает очень хорошо. Хотя, конечно, любопытство не давало ей покоя. Но язык она прикусила.

– Так кто же это все оценивал?! Я склонна доверять мнению Балаева. А он уверенно заявлял, что все самое ценное – наверху, в подземелье остались самые дешевые картины и безделушки. И подпорченные.

– Тут помог Гриша, – пояснил мой приятель.

Григорий Петров сказал, что родители одной его одноклассницы – искусствоведы. Какие-то там то ли кандидаты, то ли профессора, он никогда в это не вникал. Живут бедно. Но! Эти люди лучше будут нищими, но честными. Воровать не умеют, не могут. Моральные принципы им не позволяют. Преподают в каких-то вузах, подрабатывают в музеях, едва сводят концы с концами. У них две дочери. Старшая работает на трех работах (а по специальности тоже искусствовед), младшая – бывшая одноклассница Григория. Хотя девушке и внушали с детства, что нужно жить бедно, но честно, ей явно хочется жить богато, но нечестно. Пытается стать моделью, но, как известно, без спонсора у нас это трудновато, независимо от природных данных.

– А родители в милицию не побегут? – забеспокоился банкир.

Григорий предложил провести вначале работу с дочерью или даже дочерьми, старшая там вроде бы мать-одиночка и деньги ей очень даже требуются. Девочки, как считал Григорий, смогут объяснить родителям, что если есть возможность – нужно зарабатывать деньги, а моральные принципы засунуть подальше.

– Это?..

– Ты правильно догадалась. Родители Ольги и Александры. Одним условием со стороны банкира было: не трепать языком, что видели банкирскую коллекцию. Да Ольга с Александрой это и сами понимали. И родителям объяснили.

– И родители все посмотрели?

– Да, – кивнул Андрей. – Правда, им про подземелье не сказали. Для них добро вытаскивалось наверх.

Среди оставленного в подземелье Беловозовыми-Шумскими было много барахла. В любом доме хранится много барахла, которое просто жалко выбросить. Графы почти все перетащили в подземелье. Ничего не хотели оставлять большевикам. Барахло, но свое. Самые ценные вещи были запрятаны дальше всего, причем хранились в окружении хлама. На всякий случай. И упакованы были тщательно для длительного хранения в не самых лучших условиях. Возможно, родители Ольги и Александры спокойно отнеслись к представленной им коллекции (которую, как сказал им банкир, он взял оптом в счет долга одного человека), потому что основная ее часть никакой художественной ценности не представляла. Более того, как они проверили по каким-то там каталогам, ничто из этих предметов искусства не было украдено ни из каких музеев. Их совесть была чиста. Да и дочери регулярно капали на мозги.

Родителям заплатили указанную цену, но также следовало дать что-то дочерям. Младшую, Ольгу, банк сделал своей стипендиаткой, и она стала совмещать карьеру модели с получением высшего образования, которое теперь крайне сложно получить бесплатно, по крайней мере, в Питере. Александре просто дали денег – чтобы не задавала лишних вопросов.

А потом Глинских как-то заприметил Ольгу, которая подрабатывала моделью. Ольга к тому времени перекрасилась в блондинку и отрастила волосы. Глинских как раз любил длинноволосых блондинок. У Ольги к тому же была отличная фигура.

Но девушка явно не успокоилась. Про Александру сестра банкира ничего сказать не могла, так как после смерти Ольги с ней не общалась. Возможно, Ольга специально решила изменить внешность под вкус Виктора Анатольевича и попасться ему на глаза. У нее уже не спросишь.

В день (вернее, вечер) убийства Ольги Гриша застал ее в особняке брата.

– А Гришу-то туда зачем понесло? Тем более, как я помню, банкира там не было?

– Правильно помнишь. Банкир встречался с Аллой Николаевной. В самом деле встречался. По поводу продажи коллекции.

– Того, что висело у него наверху?!

– Ну да, – кивнул Андрюша. – Они же мотать решили всей семьей. Ему было проще перевести деньги на свои зарубежные счета, чем вывозить антиквариат. У него не было своих каналов. А бабки перекидывать он умел прекрасно. Алла Николаевна давно облизывалась на его коллекцию. Тут он ее ей и предложил. Сказал, что думает поменять дизайн. Надоело ему старье. Хочет что-то новенькое, что ему ближе. Тигриные шкуры, оленья башка, оружие на стенах… А про истинные вкусы банкира Алла Николаевна знала: портовая ночлежка с золотым унитазом – вот где он чувствовал себя комфортно. И Глинских сказал ей: надоело мне поддерживать «нужный» имидж. Я – богатый человек. Что хочу, то и делаю. И хочу это всем показать. Вот я такой. Берешь коллекцию?

Алла, недолго думая, согласилась. А почему банкир на самом деле захотел продать? Да ей-то какое дело? Может, блоха за левую пятку укусила. Хорошо, что предложил ей, а не кому-то другому. Уж прибыль- то на этой коллекции она сделать как-нибудь сумеет, и немалую.

После ужина в ресторане Виктор Анатольевич с Аллой Николаевной поехали не к ней, а к нему в особняк, чтобы уже на месте она посмотрела имеющееся в наличии добро. Банкир думал продать и кое-что из подземелья. Для того чтобы товар оттуда вытащить к приезду Аллы, вызвал Гришу. Не самому же таскать сундуки?

Гриша приехал – а там Ольга шурует по сусекам.

– Она что, в сумку складывала банкирское добро?! Собиралась просто вынести из дома?

Андрей кивнул.

– Такая дура была?

– Почему дура? Она точно знала, что Виктора Анатольевича в тот вечер не будет. Прислугу на ночь он отпускает. Про змей она знала и не боялась их. Чего ж не прихватить? Кто бы на нее подумал?

– Она была одна?

Андрей кивнул. По крайней мере, так сказала двоюродная сестра Глинских.

«Хотя кто бы с ней пошел на такое дело? – задумалась я. – Родители? Сестра Александра? Хотя той и требовались деньги, она все-таки произвела и на Андрея, и на меня благоприятное впечатление. Да и куда бы она подевалась, когда появился Гриша, а потом остальные?»

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату