Так что Ольга действовала одна.
– А Гриша что, взял молоток и?.. А что сказала его сестра?
– Конечно, ее там не было… Она поверила брату на слово. Гриша сообщил, что просто врезал Ольге, и она ударилась виском о рояль. Не думал убивать. А на самом деле, думал…
– Он в самом деле подбивал к ней клинья? А она выбрала банкира?
– Да, – подтвердил приятель.
– Значит, увидел, как она грабит, вспомнил, как она его отвергла… Но они ведь могли спрятать труп в подземелье, и никто бы ничего не узнал!
– Ты забыла: банкир приехал с Аллой Николаевной. Они не к ней домой поехали, как оба говорили нам, а к нему, – напомнил Андрюша. – Входят – а там мертвая девушка лежит. И Гриша над нею.
– Неужели нельзя было договориться с Аллой? За часть коллекции? Тем более вся семейка собралась мотать.
Глинских не хотел показывать подземелье. Ни в коем случае. Банкир успел наступить Грише на ногу. Или подмигнул. В общем, братья друг друга поняли. И банкир устроил шоу перед Аллой Николаевной. Такое, что уже она – чтобы не выступать свидетельницей – просила сказать, что он отвез ее домой и зашел выпить у нее кофе для продолжения обсуждения некоего дела, ради которого и встречались. Она уехала, а братья договорились, что Гриша ненадолго отправится в места не столь отдаленные, где двоюродный брат благодаря своим деньгам обеспечит ему не очень сложную жизнь, а потом устроит побег. За деньги можно все. А что нельзя за деньги, можно за очень большие деньги.
– Но все равно…
– И под эту лавочку банкир собирался продать все остальное из подземелья. Другим покупателям. Не Алле. Срочно нужна наличка. Сейчас. Хоть и банкир, а деньги не всегда можно выдернуть из оборота. Сейчас нельзя. А тут не очень ценные вещи. Все равно лежат в кладовке. И все равно собираюсь менять интерьер.
Гриша не очень сопротивлялся. Все-таки он в самом деле убил Ольгу. Он не сомневался, что мать и сестра его в беде не оставят и из колонии все равно выдернут. Виктор Анатольевич также считал, что таким образом он пригасит внимание тех, кто может им заинтересоваться. У него другие проблемы. У него в доме двоюродный брат убил его любимую… Он дает интервью, специально просит его снимать. И вроде бы ему не до банка. Он же готовил почву для большого хапка – единовременного переброса денег за рубеж. И сразу после не собирался уезжать. Тогда бы его стали искать. Он думал исчезнуть чуть позже. А сестра – подать заявление в милицию. Да и так все забеспокоились, когда банкир исчез. Человек-то в городе известный. Сестра до последнего момента считала, что Виктор Анатольевич уехал. Хотя обижалась, что ее не предупредил. Он собирался это сделать позже.
– Они хотели свалить его исчезновение на чеченцев?
– Это бы подразумевалось.
– Но Глинских не повезло… Слушай, а его все-таки прихватили немцы? Или чеченцы?
– Шут их всех знает! Так они и признались, Юля, жди больше. Водителя микроавтобуса, доставлявшего часть багажа немецкой группы в аэропорт, так и не нашли. Кто прихватил банкира, неизвестно. Никто не видел. Кто его убил – тем более.
– Но ведь позвонивший мне мужчина – тот, который ехал по дороге на Пушкин, – видел двух парней…
– Машина была украдена, – вздохнул Андрюша. – Ее бросили в Пушкине. Никаких отпечатков пальцев… Может, немцы. Может, чеченцы. Может, наши. Но не китайцы. Тот мужик, наверное, обратил бы внимание, если бы это были они.
У меня оставался последний вопрос – о драгоценностях Беловозовых-Шумских. Где они сейчас?
– Этого не знает никто, – ответил Андрюша. – Хотя, конечно, может, кто-то…
Николя вернулся во Францию, а когда к нему там по просьбе наших органов обратился сотрудник российского консульства (видимо, носящий погоны, но их не демонстрирующий окружающим), тот только замахал на него руками и сказал, что слышать не хочет ни о России, ни о своих предках, ни о наследстве. Больше в Россию – ни ногой. Драгоценности исчезли. И шут с ними. Он жив и очень этому рад.
– А что сказала кузина Глинских?
– Что они не нашли никаких драгоценностей. В карманчике одного старого платья было одно кольцо. Они посчитали, что графиня просто про него забыла. Именно это кольцо банкир носил на оценку старому ювелиру.
– Но кто-то же их нашел?! – воскликнула я.
– Ты уверена? А может, Беловозовы-Шумские все вывезли. Драгоценности много места не занимают. Или у них в семье принято запускать легенды об утраченном богатстве. Все время появляются выжившие царевны Анастасии или царевичи Алексеи. Ведь при условии существования легенды можно претендовать на что-то. Может, ничего не получится, но почему бы не попробовать? А вдруг где-то в мире всплывут драгоценности, которые можно объявить своими, наняв талантливых юристов? Шанс-то есть. Я считаю, Юля: не было в подземелье никаких колец и серег. Были картины, безделушки, подсвечники. И все. И так достаточно.
– Что теперь будет с банкирской сестрой?
Андрей пожал плечами. Считал, что отмажется – по крайней мере, от официальных властей. Да, она проявила слабость. Но что с нее возьмешь? Женщина чуть ли не в одно время узнала о насильственной смерти родного и двоюродного братьев. Рухнули тщательно выстроенные планы. Можно считать, она лишилась работы и в банках ей, скорее всего, никогда больше не работать. Да сама жизнь – и ее, и родственников – под угрозой. Но опытный адвокат все свалит на мертвых. А ее представит жертвой. Это в смысле перевода средств за рубеж.
А вот что сделают сами клиенты – вопрос спорный. Или чеченцы. По крайней мере, органы не собирались приставлять охрану к банкирской сестре.
Глава 28
Примерно через неделю нас с Татьяной к себе пригласил Иван Захарович Сухоруков. Встречал радушно, в компании с верными оруженосцами Лопоухим и Кактусом. Ни китайцев, ни Балаева, ни немцев, ни французов в особняке Ивана Захаровича не наблюдалось, по крайней мере, в пределах видимости.
Нас пригласили за накрытый стол и, как обычно, вначале хорошо накормили.
– Любопытство, конечно, мучает? – спросил Иван Захарович.
Мы кивнули.
– А что интереснее всего? – спросил хозяин.
Мы с Татьяной задумались.
– Были ли вообще драгоценности, – сказала я.
– Что делали немцы в провинциальном городке, – сказала Татьяна.
– И все?! – поразился Иван Захарович.
– Вы спросили, что интереснее всего, – напомнила я.
– Отвечаю, Юленька: драгоценности были. И на территории усадьбы, и в подземелье.
Тем временем Лопоухий нас покинул и вскоре вернулся с известной нам книгой «Петербургские тайны».
– И вы экземпляр откопали? – удивилась я, хотя чему тут удивляться.
Мне любезно пояснили, что это тот же, который читали мы.
– Забрали у Александры?
– Она сама отдала, – поведал Иван Захарович.
– Ваня, зачем обирать бедную девушку! – воскликнула Татьяна. – Тебе что, банкиров и бизнесменов мало? Девка живет чуть ли не в нищете. А ей еще дочь поднимать без мужа. И родители…
Иван Захарович опять разразился диким хохотом. Его поддержали Лопоухий с Кактусом.
– В чем дело? – не поняли мы с Татьяной.
– Ой, девки! Ой, девки! – качал головой Иван Захарович. – Плохо вы в людях разбираетесь! Ой, плохо!
– Что с Александрой? – спросила я.
– Жива, – ответил Сухоруков. – Она, надо отдать ей должное, умная женщина и поняла, как должна
