Вулф нетерпеливо помотал головой.
— Скажите мистеру Вейнбаху, чтобы проверил его наличие в дерне. — Он поднялся. — А теперь мне пора обедать.
Разделавшись с телефонным звонком и выпроводив Дэниела с его свертком за порог, я присоединился к Вулфу в столовой. Поскольку во время еды всякие разговоры о делах считались недопустимыми, я дождался, пока мы вернулись в кабинет, и сказал:
— Между прочим, Джанет видела, как он выкапывал дерн, а Мариэлла и племянник…
— Напрасно стараешься. Меня это не интересует. — Он указал пальцем на нож и садовую лопатку, которые по-прежнему лежали на столе. — Где ты это взял?
— Купил.
— Пожалуйста, убери их куда-нибудь. И не вздумай включить в графу «деловые расходы».
— Тогда я отнесу их в свою комнату.
— Рада Бога. На здоровье. А теперь возьми блокнот. Я продиктую письмо мистеру Лоэну.
Тоном он давал понять: дела Хадлстонов больше не существует. Не существует для стен этого кабинета, для тебя, для меня.
Нет сомнения, что так бы оно и было, если б не его тщеславие. Впрочем, возможно, тщеславие тут ни при чем, и он позволил братцу Дэниелу вновь нарушить свой покой, только чтобы напомнить, что не советует затягивать с оплатой векселя. Так или иначе, но когда некоторое время спустя, около семи, Дэниел опять появился у нас на крыльце, Фрицу было сказано проводить его в кабинет. С первого же взгляда — по глазам, по выпяченной челюсти — я понял: у Дэниела есть новости. Он подошёл строевым шагом к столу Вулфа и объявил:
— Моя сестра была убита.
Затем достал из кармана конверт, суетясь, дрожащими пальцами вынул из него и развернул листок бумаги. Он покачнулся, ухватился за край стола, поискал глазами кресло и сел.
— Кажется, я немного ослаб от волнения, — виновато произнёс он. — Вдобавок я сегодня позавтракал одним яблоком и с тех пор ничего не ел.
Если на свете существовала фраза, способная удержать в этот момент Вулфа от совета обратиться в полицию и просьбы выставить назойливого посетителя вон, то Дэниел произнёс её. Единственным человеком, которому в этом доме никогда не указывали на дверь, был человек с пустым желудком. Вулф насупился, взглянул на Дэниела — не с симпатией, с негодованием! — нажал кнопку и, когда на пороге появился Фриц, спросил:
— Как долго ещё ждать суп?
— Он почти готов, сэр. Грибы на подходе.
— Принеси кастрюльку супа, хлебцы, брынзу и горячий чай.
Дэниел попытался протестовать, но Вулф не пожелал даже слушать. Он издал глубокий вздох, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Человек, который за последние двадцать четыре часа не съел ничего, кроме одного яблока, был для него слишком тяжелым зрелищем. Когда Фриц принёс поднос, я уже поставил перед Дэниелом небольшой столик. Он жадно вцепился зубами в хлебец, зачерпнул ложкой суп, подул на него и отправил в рот.
Я взял вынутый им из конверта листок бумаги и принялся читать. Это было заключение из лаборатории Фишера. Проглотив несколько ложек супа, Дэниел заговорил:
— Я так и знал. Я не сомневался. Ничего иного просто не…
— Ешьте! — сурово приказал Вулф.
— Спасибо, спасибо. Очень вкусно. Вы оказались правы насчёт аргирола. Прекрасная догадка. Чистейший аргирол! — Кусок брынзы исчез у него во рту. — Йода нет и в помине. Зато миллионы, сотни миллионов столбнячных палочек! Вейнбах сказал, что в жизни не видел ничего подобного. И все это на одном куске дерна. Два другие абсолютно чистые. Ни аргирола, ни палочек. Вейнбах считает…
В дверь позвонили, но поскольку никаких нежелательных посетителей не предвиделось, я остался на своем месте, предоставив Фрицу пойти открывать. Выяснилось, однако, что вторжение относилось к числу тех, которые Вулф ненавидел больше всего. Страховой агент или домашняя хозяйка, желающая выследить мужа, — просто комар, от которого достаточно отмахнуться (отмахиваться, понятно, приходилось мне), но на этот раз все оказалось серьезнее. Из холла донесся негодующий и протестующий голос Фрица, затем дверь распахнулась и в кабинет огромными шагами вошёл инспектор Кремер. Его взгляд тут же уперся в меня, и этот взгляд был испепеляющим. Затем, увидев затаившегося в кресле Дэниела, он издал победное сопение и, широко расставив ноги, проскрежетал:
— Пойдемте-ка со мной! Да, да, вы! — И далее вашему покорному слуге: — И ты тоже, приятель!
Я изобразил улыбку.
— Если бы у Вас, инспектор, нашлось время заглянуть в интереснейший документ, именуемый Конституцией Соединенных…
— Замолчи, Арчи, — вмешался Вулф. — Мистер Кремер, скажите на милость, что стряслось?
— Ничего. Абсолютно! — ответил он едко. — Стряслось? У меня? Черта с два! — Я впервые видел его раздраженным и раздражающим до такой степени. — Послушайте, Вы! — Он шагнул к столу Вулфа и стукнул по нему коротким толстым пальцем, издав звук, как от удара молотка. — Что Вы сказали мне вчера вечером, сидя за этим самым столом? В чем вы уверяли меня?
На лице Вулфа появилась гримаса отвращения.
— Ваш тон и ваше поведение, мистер Кремер…
— Так вот, напомню, если забыли: вы заявили, что смерть Бесс Хадлстон вас совершенно не интересует! Что вы ничего о ней не знаете! И не ведете никаких расследований! — Кремер продолжал долбить пальцем стол. — А сегодня утром одному из моих людей пришла в голову мысль. Знаете, случается у нас такое время от времени. И я отправил на Ривердейл полицейского. Но когда молодой Хадлстон показал ему то место, куда обезьяна пролила йод, и он собрался взять на исследование кусочек дерна, выяснилось, что дерн там уже был кем-то выкопан! Выкопан и аккуратно заменен другим куском такой же формы. Отличалась только трава. Мой человек стал расспрашивать, и ему сказали, что все это дело рук Дэниела Хадлстона, который забрал дерн и куда-то ушел, а вместе с ним ушёл Гудвин, также побывавший сегодня утром на Ривердейл.
— Не вместе, — поправил я. — А следом за ним.
Кремер проигнорировал мои слова.
— Мы отправились за Хадлстоном, но не смогли его отыскать. Тогда я решил повидать вас. Вернее, вас и Гудвина. Прихожу — и что же я вижу? Хадлстона! Хадлстона, который сидит и как ни в чем не бывало уплетает за обе щеки. Итак: изъятие вещественного доказательства с места происшествия, уничтожение улики…
— Ерунда, — бесстрастно произнёс Вулф. — Прекратите кричать. Если вам угодно знать цель прихода мистера Хадлстона…
— Знать — да, но только не от вас! А от него самого! И от Гудвина! Причем по отдельности! Я забираю их с собой.
— Нет, — отрезал Вулф. — Только не из моего кабинета.
Здесь-то и была зарыта собака. Двадцать минут назад пустой желудок Дэниела оказался единственным, что помешало Вулфу отправить его в полицию. Он отправил бы заодно и меня, без всякого ущерба для собственного аппетита. Но тут было дело иное. Уводить человека силой из этого дома, при наличии у полицейского ордера на арест или без такового, иначе как с его, Вулфа, благословения, являлось недопустимым посягательством на достоинство, честь и моральные принципы великого детектива. Поэтому, как и следовало ожидать, он реагировал взрывом энергии, граничившим с буйством. Он выпрямился.
— Садитесь, мистер Кремер, — сказал он.
— Ни за что! — Кремер был настроен решительно. — На сей раз вам не удастся провести меня при помощи ваших дурацких…
— Арчи, покажи мистеру Кремеру заключение из лаборатории Фишера.
Я сунул бумажку ему под нос. Его первым импульсом было отшвырнуть её прочь, но ни один полицейский, пусть даже он инспектор, ещё ни разу не отказался взглянуть на письменный документ. Поэтому он схватил её и хмуро уставился в строчки. Дэниел что-то забормотал, но Вулф шикнул на него, и
