Он открыл дверь, и я села в машину. Затем он быстро обошел машину, сел на место водителя, и мы поехали.
Вечернее небо было затянуто тучами, даже месяца не было видно. Темнота показалась еще гуще, когда мы выехали из Катлерз Коув и направились к Вирджинии Бич. Дядя Филип был странно молчалив. Я думала, что он примется болтать так же, как и тогда в самолете, но нет. Когда я взглянула на него, я заметила странную мягкую улыбку у него на губах.
– Что за вечер, что за вечер, – наконец произнес он.
Я ничего такого не думала, но не могла назвать этот вечер выдающимся. Океан был густо-черный. Я не видела там даже маленького огонька. Словно грозовое небо соединилось с океаном. Небо без звезд и луны было для меня как безжизненная холодная пустыня.
– Ты была прекрасна, – добавил он, несколько минут спустя.
– Что?
– Лица людей в зале… – Он посмотрел на меня. – Ты не могла их видеть так, как я видел их, из-за освещения, бьющего в глаза. Я знаю. Я тоже был на сцене.
– На сцене? О чем ты, дядя Филип? Мое сердце сильно забилось.
– У тебя самый прекрасный голос, какой я когда-либо слышал. И это не просто слова, – говорил он.
– Что?
– Я так тобой горжусь, горжусь тем, что ты моя подружка, – он неожиданно снизил скорость и повернул на дорогу, ведущую на пляж.
– Дядя Филип! Куда мы едем?
– На вершину мира, помнишь? Я обещал, что покажу тебе ее. Ну, приехали. – Он остановил машину, откинулся на спинку сиденья и посмотрел в окно в кромешную ночную темноту. Ты когда-нибудь видела столько огней?
– Каких огней? О чем ты? Дядя Филип, мы ехали в больницу… к Джефферсону.
– Я говорил тебе, – продолжал он, не слушая меня. – Я говорил тебе, что научу тебя, что покажу тебе…
Он обнял меня за плечи.
– Прекрати! – закричала я. – Дядя Филип!
Он крепко вцепился в мои плечи и начал подтягивать меня к себе, приближая свои губы к моим.
– Дон, Дон, – шептал он.
Я закричала и оттолкнула его лицо руками, вонзая ногти в его щеки. Я резко повернулась к двери и схватилась за ручку. Он схватил меня за воротник куртки, но я открыла дверь и выскочила. Моя куртка осталась у него в руках. На шее у меня пылали царапины от его ногтей, но боль меня не заботила, я думала только о том, как уйти.
Как только я выскочила из машины, я бросилась бежать по пляжу.
– Дон!
Я услышала, что он бежит за мной. Справа от меня рокотал океан, а слева – бесконечное пространство песка. Я бросилась вперед, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь и устремляясь вперед.
Только я решила, что я далеко от него, вдруг почувствовала его руку, обнимающую меня за талию, и мы оба упали на песок.
– Я хочу… показать… научить тебя… этому, – задыхаясь, говорил он.
Его руки оказались на моей груди и нащупывали пуговицы моей блузки. Я бешено пинала его и пыталась вывернуться из его рук, но он был слишком тяжелый и сильный. Он оцарапал мне шею и грудь. Я кричала и кричала, а затем схватила полную горсть песка и повернулась к нему. Даже в кромешной тьме я увидела, как горят его глаза, его кожа была влажной от пота.
– Дон…
– Я не Дон! Нет! – крикнула я и швырнула песок ему в лицо.
Он завопил и схватился руками за лицо. Я выскользнула из-под него и вскочила на ноги. Я снова бросилась бежать, на этот раз от океана. Я бежала, пока не услышала звук проезжающей машины и поняла, что я достигла шоссе. Я выскочила на дорогу в свет фар ехавшей прямо на меня машины. Я услышала визг тормозов и увидела, как машина вильнула влево, но водитель не остановился. Он проехал дальше, и красные огоньки его машины все уменьшались и уменьшались в темноте как глаза убегающего волка.
Я шла и шла, боясь, что в одной из подъезжающих машин может оказаться дядя Филип. Наконец, я увидела огни Катлерз Коув. Но я туда не пошла. Я свернула на дорогу, ведущую к дому Бронсона Алкотта. Мне потребовался еще один час, чтобы добраться до дома на холме. Моя одежда была разорвана, ноги болели, грязная и потная я постучала в дверь и подождала. Мне открыл сам Бронсон.
– Кристи! – проговорил он, пораженный.
Я упала в его объятия.
Все еще находясь в шоке, я лежала на диване в гостиной. Бронсон послал миссис Берм за влажным компрессом, чтобы положить его мне на лоб, а потом сам пошел за стаканом воды. Он быстро вернулся и помог мне сесть, чтобы я могла пить.
– Ну, теперь начинай, – сказал он, когда я легла на подушку, – расскажи мне все. Я даже не знал, что ты вернулась. Я удивлен и очень расстроен, что мне никто об этом не сообщил. Твои дядя и тетя знали, как я беспокоился.
