себя, Итен! Перед «Прекрасной Адэр» вы тоже в долгу, и она с вас стребует. Пошлите холодильник к черту!
Кончиком метлы Итен принудил упрямый обрывок целлофана свалиться в канаву. Он сказал вполголоса:
— «Прекрасная Адэр» сгорела по самую ватерлинию, сэр.
— Да, знаю. Но разве это хоть сколько-нибудь помешало нам? Отнюдь.
— Она была застрахована.
— Разумеется, была.
— А я нет. Мне удалось спасти только свой дом и больше ничего.
— Выкиньте такие мысли из головы. Это все дела давно минувшие, а вы до сих пор не можете с ними расстаться. Наберитесь мужества, дерзайте! Поэтому я и говорю, что деньги Мэри надо пустить в оборот. Я хочу помочь вам, Итен.
— Спасибо, сэр.
— Мы снимем с вас этот фартук. Вот в чем ваш долг перед старым шкипером Хоули. Он не поверил бы собственным глазам, увидя вас в таком наряде.
— Да, наверно.
— Вот теперь вы говорите дело. Мы снимем с вас этот фартук.
— Если б не Мэри и не дети…
— Говорят вам: выкиньте семью из головы ради ее же блага. У нас в Нью-Бэйтауне скоро начнутся интересные дела. Вы могли бы принять в них участие.
— Благодарю вас, сэр.
— Я обо всем этом еще подумаю.
— Мистер Морфи сказал, что он останется работать, когда банк закроют до трех часов. Я обещал приготовить ему сандвичи. Могу и вам принести, хотите?
— Нет, благодарю. Джой за меня все делает. Прекрасный работник. Я хочу посмотреть кое-какие земельные участки. Разумеется, не на месте, а в Окружном управлении. От двенадцати до трех там тихо, спокойно. Может быть, и для вас что-нибудь подберу. Мы с вами скоро обо всем поговорим. Ну, всего доброго. — Мистер Бейкер сделал большой шаг, чтобы не наступить на трещину в тротуаре, и пошел к главному входу в Первый национальный банк, а Итен улыбнулся, глядя на его удаляющуюся спину.
Итен быстро кончил подметать, потому что люди струйками и ручейками текли на работу. У входа в лавку он поставил лотки со свежими фруктами. Потом, убедившись, что прохожих нет, снял с полки три банки консервированного собачьего корма, сунул руку в освободившееся пространство, вынул оттуда зловеще-серый мешочек с деньгами, поставил банку обратно и, нажав пустой клавиш кассы, разложил двадцатки, десятки, пятерки и однодолларовые бумажки по местам, под придерживающие их колесики. А в передней части выдвижного кассового ящика легли, каждая в свою дубовую чашечку, монеты по пятьдесят, двадцать пять, десять, пять центов и по одному пенни. Пока что покупателей было немного: дети, посланные за кирпичиком хлеба, или картонкой молока, или фунтом не запасенного вовремя кофе, большей частью девочки с не расчесанными со сна волосами.
Вошла Марджи Янг-Хант в свитере цвета сомон, вызывающе облегавшем бюст. Твидовая юбка любовно льнула к ее бедрам и подхватывала горделивый зад, но только в глазах Марджи, в ее карих близоруких глазах, видел Итен то, чего не могла увидеть его жена, потому что в присутствии жен там ничего такого не было. Хищный зверек, Артемида, охотница за брюками. Старый шкипер Хоули называл такой взгляд «блудливым». И в голосе у нее это тоже слышалось — в его бархатистой тягучести, которую сменяло сладенькое доверительное верещанье в расчете на жен.
— Здравствуйте, Ит, — сказала Марджи. — Какой денек! Самый раз для пикника.
— Здравствуйте. Хотите пари? Остались без кофе.
— Если вы догадаетесь, что я осталась без таблеток для шипучки, тогда вас надо обходить за два квартала.
— Здорово кутнули?
— Не так чтобы очень, но… Разъездной торговый агент, порассказал всего с три короба. С нами, разводками, безопасно. Полный портфель бесплатных образцов. У вас такие, наверно, зовутся просто коммивояжерами. Вы, может, знаете его? Не то Биккер, не то Боккер. От фирмы «Б. Б. Д. и Д.». Почему я обо всем этом говорю? Потому что он собирался зайти к вам.
— Мы большей частью заказываем у Вэйландса.
— Этот мистер Биккер, наверно, уже рыщет по городу, если, конечно, самочувствие у него чуточку приличнее, чем у меня. Дайте-ка стакан воды. Для начала я тут выпью.
Итен сходил в кладовую и принес бумажный стакан с водой из-под крана. Бросив туда три плоские таблетки, Марджи дождалась, когда вода зашипит.
— Будьте, — сказала она и выпила шипучку залпом. — Ну, черт, скорее действуй!
— Я слышал, вы собираетесь сегодня предсказать Мэри ее судьбу.
— О господи! Из головы вон! Всерьез, что ли, мне этим заняться? Тогда бы я и свою судьбу устроила.
— Мери очень это нравится. А вы в самом деле умеете гадать?
— Тут особого умения не нужно. Наслушаешься, что люди, то есть женщины, говорят о себе, а потом им же все это и выложишь, а они считают тебя пророчицей.
— Ну а про высоких брюнетов?
— И про брюнетов, конечно. Но если бы я умела читать в мужских сердцах, не было бы у меня в жизни таких промахов. Ox-ox-ox! И влопалась же я разочка два!
— Ваш первый муж, кажется, умер?
— Нет, второй, мир праху его, сукину… Ладно, замнем. Мир праху его.
Итен участливо поздоровался с престарелой миссис Ежизински и, стараясь подольше растянуть отпуск четверти фунта масла, даже одобрительно отозвался о погоде, но Марджи Янг-Хант не торопилась уходить, а с улыбкой разглядывала банки паштета с золотыми наклейками и миниатюрные, как футляры для драгоценностей, баночки черной икры на прилавке около самой кассы.
— Ну? — сказала Марджи, когда старуха, с трудом волочившая ноги, вышла из лавки, бормоча что-то себе под нос по-польски.
— Что — ну?
— Да так, вдруг в голову пришло… Если б я знала мужчин так же хорошо, как женщин, можно было бы гадать с вывеской. Поучили бы вы меня, Итен, что такое мужчины.
— Вы и так достаточно их знаете. Может быть, даже больше чем достаточно.
— Вот человек! Чувства юмора, что ли, у вас нет?
— Прикажете сейчас начать обучение?
— Нет, как-нибудь вечерком.
— Хорошо, — сказал он. — Кружок. Мэри, вы и двое деток. Тема занятий: мужчины, их слабые стороны, их глупость и как всем этим пользоваться.
Марджи не обратила внимания на его тон.
— Разве так не бывает, что вам приходится просиживать за работой целые вечера? Отчеты к первому числу и прочее тому подобное?
— Бывает. Работу беру на дом.
Она подняла руки над головой и запустила все десять пальцев в волосы.
— Почему? — спросила она.
— Потому что потому оканчивается на «у».
— А вы многому могли бы меня научить?
Итен сказал:
— «И когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие. Выходя, они встретили одного Киринеянина, по имени Симон, и заставили сего нести крест Его. И,
