что он ещё способен. Он выпрямляется и делает шаг вперёд. Делает второй шаг, но тут ноги подкашиваются, и он падает у подножия мечущегося существа. Падая, успевает крепко-накрепко схватиться левой рукой за ботинок человека с копьём. Тот уже почти у цели; он чувствует, как мёртвые пальцы защелкнулись на голени, но не имеет сил, чтобы обернуться или отпинать задерживающего другой ногой. Человек в рубашке ничего не видит, кроме семи воткнутых копий и свободного места на теле чудовища. Он поднимает руку с копьём. Но ещё слишком далеко… пара дюймов. Их не даёт ему пройти мужчина в синем плаще. Он не только держит, но и тянет назад, и это ему потихоньку удаётся. Ткань рубашки скользит по полу. Человек с копьём издаёт хриплый, гортанный крик, крик отчаяния, когда в голове взрывается мольба женщины, которую он хорошо знает: Генри! Это же моё имя, удивлённо думает он, и тут же изображение перед глазами расплывается, уступая место картине пыльной дорожной развилки. Дорога очень ветхая и давняя; он понимает, что сейчас он как раз стоит на этой развилке, и если ему не удастся сделать бросок немедленно, то ошибок больше в жизни не будет. Не переставая кричать, он делает взмах и кидает копьё. Оно пролетает воронёной стрелой, протыкая молочный свет, и вцепляется зубами-остриями в мягкую детскую плоть чудовища. Одновременно арена сотрясается от вопля, по сравнению с которым все предыдущие крики были младенческим лепетом; жестокий порыв ветра проносится по круглому помещению. Если бы здесь был какой-то интерьер, он легко рассыпался бы в прах. Существо судорожно дёргается, будто пытаясь стряхнуть с себя копья, но они не падают, а продолжают висеть, как негнущиеся железные пальцы, растущие прямо из живота. Рев не прекращается. Под этот неистовый аккомпанемент человек в плаще неторопливо встаёт на ноги, сжимая руками живот. Глаза незрячи. Между пальцами течёт кровь. Её становится всё больше.
14
Последнее копьё опять поменяло окраску мира. Уолтер увидел, как всё вокруг становится чёрным, как после пожарища. Свет с потолка померк, шумы отдалились. В какой-то момент ему показалось, что он вообще остался один на арене. Что самое странное, боли тоже не было. Он поднялся с пола. Темно, пусто. Как праздничная зала после того, как гости разошлись по домам.
Он побрёл вперёд, положив ладонь на пульсирующий живот. С каждым толчком в животе тело теряло вес. Уолтер слышал рокот лезвий рядом, но не видел их. Единственное, что его вело в сумеречном мире, куда он попал – плач ребёнка, раздающийся где-то там, впереди. Он слышал всхлипы и приглушённые рыдания мальчика. Ему нужно было дойти до него, обнять маленького Уолли, прижать к груди и объяснить… попросить прощения у него за эти бесцельные годы и свою слабость, которая привела к тому, что они потеряли всё. Ритуал прерван. Преемник Мудрости одолел его, и теперь Мать никогда не проснётся… но он ещё может найти Уолли и попросить наказать его за самонадеянность. Уолтер шёл на звук голоса. Он не знал, что за тёплый поток катится по его щеке – то ли кровь, то ли слёзы, то ли пот. Мир потух окончательно. Лезвия звенели под ногами. Он остановился, покачнулся назад.
… и вдруг почувствовал её. Её близость.
– Мама? – неуверенно спросил он. Этого не могло быть, какая-то ошибка…
… но она была здесь. Её любовь. Её тепло. Её бесконечная доброта.
– Мама!
Зачарованно улыбаясь, Уолтер Салливан сделал последний шаг навстречу темноте и струнным волнам, которые исходили оттуда.
15
Пустошь. Внезапная и замораживающая – словно что-то просунуло когтистую лапу сквозь рёбра и вырвало сердце, оставив на его месте зияющую рану. Вдох оборвался на середине. Слова мольбы остались непроизнесёнными.
– Ма…
Мальчик в полосатой водолазке замер и сделал шаг назад. Всего один. Белая дверь горой возвышалась над ним, равнодушно глядя табличкой с номером 302. Мальчик тоже смотрел на дверь – всё ещё с надеждой, что она откроется… но дверь оставалась недвижной. Мальчик разочарованно закрыл влажные глаза. Ноги подкосились, и он почувствовал, что падает – но пол коридора куда-то делся, и вместо того, чтобы стукнуться об него, мальчик продолжал лететь в пустоту…
16
Мощный подземный толчок пронёсся по холодному ночному лесу, заставив сотрястись зелёные кроны, водную гладь и красную луну, которая взирала на лес. Животные беспокойно завыли, чувствуя нарастающую дрожь под лапами – одни закрыли глаза и прижались брюхом к земле, другие пустились наутек, словно надеялись куда-то убежать. Второй толчок был гораздо мощнее. Он сорвал с неба диск медный луны и отшвырнул прочь, выпарил воды озера, повалил деревья, закрутил исполинские чёрные вихри. Лес разрушался. Безглазая жёлтая собака, чудом выжившая в катаклизме, подняла голову к небесам и начала тоскливо скулить, но третий толчок обратил её в пыль вместе со всем ночным лесом.
Глава 3
1
Белый потолок. На ней – тонкие-тонкие трещины, ползущие, как лапки паука. И жёлтые прямоугольники солнечного света со стороны окна, пересечённые тенями рам…
Айлин повернула голову. Под затылком зашуршала мягкая ткань подушки, нарушившая мерный писк какого-то прибора над головой. За исключением этого звука в крохотной палате стояла тишина. Она с удивлением вспомнила о кровавом озере, о лезвиях, которые неистово танцевали в ожидании её падения, вздрогнула. И попыталась встать.
Тёплые пальцы опустились на плечо и толкнули назад на постель. Айлин вскинула глаза. Оказывается, у изголовья койки стояла смуглая женщина в белом халате, молча наблюдающая за показаниями приборов. Женщина улыбнулась ей, и Айлин послушно легла обратно. Она не одна. Значит, всё хорошо… произошедшее было просто плохим сном. Очень затянутым, но лишь сном…
– Где я? – слабо спросила она. Говорить было необычно легко. Она не сразу поняла, почему.
– В госпитале Святого Джерома, – женщина подошла к ней, положила ладонь на лоб с материнской заботой. – Вам нечего бояться. Вы в безопасности. Мисс Гелвин, верно?
– Да…
– Меня зовут сестра Оуэнс. Вообще-то, к вам приставлена другая медсестра,
