«Это он! Проверял, дома ли я. Гад! Значит, скоро заявится ко мне. Надо сообщить Байдикову», – с волнением думал Валерка, разыскивая трубку сотового, которую предусмотрительный Байдиков оставил ему на случай, если Топольский отключит телефон. И велел все переговоры с ним вести только по сотовому, чтобы менты не прослушали.
Трубка лежала в кухне на столе, рядом с недопитой бутылкой водки.
Валерка, как сумасшедший, вкатился на кухню, но схватил не трубку, а бутылку. Налил в стакан водки. Выпил. Только потом позвонил Байдикову.
– Алло, Станислав Николаевич! Мне только что кто-то звонил. Думаю, это он. Я поднял трубку, молчок. Он проверял, дома ли я. Приезжайте, – Валерка почувствовал, как у него трясутся руки. Даже выпитая водка не помогала. Решил допить остатки и приложился к горлышку.
Потом, в ожидании, что маньяк вот-вот позвонит в дверь, опасливо посматривал в прихожую, приготовив «наган».
«Позвонит – открою и выстрелю в гада», – подбадривал он себя мыслью, что все должно получиться так, как задумано.
Зуев влетел в кабинет и сказал:
– Николаич, только что Валяеву был звонок.
– Отлично. Похоже, клюнул маньяк, – хмыкнул капитан и спросил: – Откуда?
– С телефона-автомата от Ярославского вокзала.
– Так, – призадумался Камагин. – От Ярославского, говоришь? До Валяева это полчаса езды. Мы, Витя, должны туда приехать первыми. Так что по коням!
Топольский подошел к знакомому дому, осмотрелся.
Возле подъезда из крытого фургона четверо амбалов вытаскивали пианино.
Он внимательно присмотрелся к ним. «Работяги. Ишачат за гроши». Их он не опасался.
Пока они возятся с выгрузкой инструмента, он пройдет под самыми окнами в подъезд. Главное – войти туда раньше и воспользоваться лифтом. Быстро подняться и позвонить в дверь. И когда этот засранец откроет… Топольский заранее расстегнул молнию на сумке, чтобы удобнее было выхватить топор.
А спуститься обратно можно и по лестнице.
Мягко ступая кроссовками по ступенькам, Топольский вошел в подъезд.
Грузчики даже не взглянули в его сторону.
«Пока все идет нормально», – подумал маньяк уже на площадке первого этажа. Нажал кнопку вызова лифта.
Кабина оказалась свободной, словно специально поджидала его.
Он улыбнулся, прислушиваясь к матюкам, извергаемым грузчиками.
«Не хватает культуры рабочему классу», – подумал он и вошел в кабину лифта, чувствуя себя на удивление спокойно. Нажал кнопку с цифрой шесть.
Дверь закрылась. И тут же на площадке появились эти четверо с пианино. От досады заматюкались еще сильней. Волочить ящик на шестой этаж по лестнице им было не в кайф.
Потом один из грузчиков рассудил мудро:
– Доставка без лифта обойдется заказчику втрое дороже…
И они загромыхали по лестнице.
Когда грузчики уже были на площадке второго этажа, в подъезд вошел еще один человек, одетый в серый плащ. На глазах темные широкие очки. В руке – пакет.
Войдя в подъезд, он подошел к лестнице, глянул вверх.
Кабина лифта остановилась. Послышался скрежет открываемой двери.
Человек в плаще прислушался, по-кошачьи напрягся, словно готовясь к прыжку.
Капитан Камагин с лейтенантом Зуевым стояли на площадке седьмого этажа. Отсюда была хорошо видна дверь квартиры Валяева.
Вот лифт остановился. И дверь открылась.
– А вот и наш покойничек, – шепотом произнес капитан Зуеву.
Топольский остановился, не давая двери закрыться. Осмотрелся по сторонам. Потом решительно подошел к двери Валеркиной квартиры. Одет он был в спортивный костюм. Козырек бейсболки низко надвинут на глаза. Он нажал на кнопку звонка и тут же достал из сумки топор.
– Смотри, у него топор! – громче, чем следовало, произнес Зуев.
Маньяк услышал его. Быстрый взгляд наверх. Он увидел оперов.
– Стоять, милиция! – крикнул Камагин и бросился по лестнице вниз. Зуев устремился за ним.
– Топольский! Стоять! – надрывно кричали оперы.
Дверь лифта уже стала закрываться, но маньяк успел отжать ее. Мигом запрыгнул в кабину.
Камагин изо всех сил стукнул ногой по закрытой двери.
– Топольский! Выходи! Сволочь! – рычал он, понимая всю бесполезность этого. И бросился вниз по лестнице, крича Зуеву: – Витя, скорей вниз! Надо взять его на выходе!
Мелькали этажи. Шестой. Пятый. Четвертый.
Камагин услышал, что лифт уже остановился на первом этаже.
А тут на площадке, как назло, попались грузчики со своим пианино. Проход перегородили – не протиснешься. Увидев двух разъяренных оперов с пистолетами, они замерли у стенки.
– С дороги! – заорал на них Зуев, но обойти здоровенный ящик не смог. Поставили его грузчики поперек прохода.
– А-а, чтоб вас всех… – выругался Камагин и ткнул пальцем в кнопку вызова лифта. Так быстрее. Раз в подъезде не смогли задержать его – это можно сделать на улице. Лишь бы поскорее выбраться из этой ловушки…
Топольский почувствовал на душе досаду. Второй раз этому пацану удается уйти от смерти.
«Везет щенку! Но ненадолго. Пусть готовится. Смерть рядом с ним», – думал он в кабине лифта.
Потом кабина вздрогнула и остановилась.
Сейчас он выйдет на улицу и быстро уйдет отсюда.
Дверь открылась, и прямо перед собой Топольский увидел человека, лицо которого ему показалось страшным. Даже сквозь стекла очков он увидел его глаза и почувствовал дыхание смерти. Своей смерти.
В руке у незнакомца блеснул широкий кинжал.
– Больше ты никого не убьешь! – спокойно произнес он, и маньяк не успел ничего ответить.
Кинжал взлетел над ним. И последнее, что увидел Топольский, была кабина лифта – пустая и загаженная, как его никчемная жизнь…
– Да уберите, обормоты, свое пианино!
Стоят четверо грузчиков, с места не сойдут от испуга.
И вдруг лифт заработал. Ползет вверх кабина.
Второй этаж. Третий. Четвертый. Стоп. Дверь открылась.
Камагин с Зуевым застыли, как вкопанные.
На полу, в луже крови, лежала голова маньяка. Мертвые глаза уставились на оперов скорее с удивлением, нежели со страхом. Видно, в свою последнюю минуту он так и не успел испугаться смерти.
Рядом валялась окровавленная бейсболка.
– Витя, вызывай по рации опергруппу! – сказал Камагин, чувствуя в душе пустоту. – Все кончено, – произнес капитан тихо, убирая пистолет.
Обернулся к грузчикам:
– Вы своим дурацким пианино помешали нам задержать опасного преступника!
