ресницами.
— Это четвертая? — спросил ее Катилина.
— Нет, десятая, — вяло съязвила подруга по несчастью. — Конечно, четвертая. Осталась еще одна девушка — и все. Потом адаптация, и мы сможем выйти наружу.
Катилина откинулся на стенку. Удивительно, но стенка также вибрировала. «Тоже самоочищающаяся? — мелькнул вопрос. — Впрочем, какая разница?»
— Знаешь, что мне интересно? — спросил он вслух. — А почему те, кто нас тут размещает, решили, что трехдневное пребывание пяти девушек в замкнутом пространстве приведет к их адаптации и смирению? Мы ведь тут перессоримся и поубиваем друг друга, разве нет? От нервного напряжения может быть два результата: полная подавленность, как у рыжей, и неконтролируемая ярость, как… ну вот как у меня иногда!
Мерелин даже не поглядела на него.
— А ты попробуй, — усмехнулась она, — продемонстрируй здесь ярость. Вот удивишься! Потом, когда выйдем из камеры, тебе объяснят: нам нельзя даже повышать голос, а не то что демонстрировать агрессию… Попробуй — быстро поймешь.
А ты не можешь объяснить на словах? Что случится, если я стану сопротивляться?
Блондинка стрельнула глазом в некую точку под потолком.
— Видишь, там? Это видеокамера. За нами следят постоянно. Если станешь шкодить, накажут.
— Бить будут?
— Ха, шутница. Бить наложниц? Это что-то новенькое. Синяки, кровоподтеки, выбитые зубы, порванная кожа — это ведь не для нас, понимаешь? У них есть махейры и скоропеи. Гораздо страшнее простого мордобоя, поверь мне, — она глубоко вздохнула. — Гораздо страшней.
Двух новых слов, названных Мерелин, Катилина почему-то не знал. Только что внесенная в комнату девушка, оказалась брюнеткой и по-прежнему лежала неподвижно. Однако, разбуженная явлением «масок», проснулась предшественница Катилины — «рыжая».
«Забавный набор, — внезапно подумал воскрешенный легат, — шатенка (то есть я), платиновая блондинка, рыжая и только что внесенная в камеру брюнетка. Должна быть еще пятая? Интересно… Наверняка будет русоволосой, чтобы присутствовала вся радуга».
Рыжая тем временем привстала на локте и одарила соседок полумертвым взором. Глаза у девушки оказались под стать волосам — ярко оранжевые, почти красные, но с белоснежной радужкой.
— Привет! — уже привычно начал Катилина, решив брать инициативу в свои руки. — Что глядим невесело? Я тоже прог, в смысле — программер. Как спалось?
Девица из виртуального мира вздохнула как воскресший труп.
— Нормально, — ответила она убитым безвольным голосом.
— Как зовут?
— Что?
— Имя у тебя есть?
Рыжая пожала плечами.
— Роксана, — выдохнула она.
— Катилина, — бодро представился Катилина и ткнул рукой в златовласку. — А это Мерелин.
Девушка вздохнула еще раз.
— Я знаю, мы разговаривали уже … И ты тоже… прог? Искусственный человек с ложной памятью?
— Знал бы, рыдал от счастья, — пошутил легат, — но надеюсь, что нет. Хотя вот Мерелин клянется в обратном.
Мерелин фыркнула, а Роксана, поджав губы, обреченно покачала головой. Возможно, у нее имелись вопросы, но она воздержалась от того, чтобы их озвучить. И не воздержалась — от слез. Осознание искусственности собственного происхождения плохо влияло на ее способность адекватно себя вести. Тихо, уткнувшись лицом в ладони, девушка зарыдала, содрогаясь всем телом, таким же роскошным, как и у остальных участниц закрытого в овальной камере женского «квартета».
Рыжая обладала чудесной фигуркой, плоским гладким животиком, изящными пальцами на сводящих с ума плавных изгибах рук. Она была настолько мила, особенно в слезах, что Катилина в очередной раз с усилием подавил в себе эмоции, пробужденные реакцией мужского мозга. Реакции, обычной для него когда- то и непонятной сейчас, когда тестостерон отсутствовал в теле…
Роксана рыдала, закрывшись от подруг руками, сведя хрупкие плечи. Только тихие всхлипы иногда просачивались сквозь сдавленные отчаянием ладони. Гневно посмотрев на экс-полководца, Мерелин подошла к сокамернице и приобняла ее, пытаясь успокоить. Катилина хотел сделать то же самое, но остановил себя, боясь, что не справится с мужским вожделением, если вдруг придется прикоснуться к этому дрожащему, хрупкому женскому телу, непокрытому ничем, кроме объятий закутанной в «бумагу» блондинки.
Он встал, подошел к «синтезаторам», нажал на верхний регистр — и тесно скрученный рулончик одежды соскользнул в мыльницу. Легат взял его двумя пальцами, подкинул в воздух, поймал и следующим движением перебросил в сторону вздрагивающей в рыданиях паре.
— Оденься, Роксана, — пробурчал он. — Необязательно страдать голой.
Катилина ошибся. Пятую девушку звали Лилит, и она оказалась не русоволосой, а темно-синей. Локоны, струящиеся по ее плечам, отдавали оттенком глубокого тона топаза и лазурита. Глаза были синими, как горные озера, отражающие сияние ледников. Когда через некоторое время Лилит очнулась, прайд оказался собран, и пятеро искусственных кошек сели вдоль стен овальной камеры, пристально изучая друг друга.
Воскрешенный кавалерист осматривал соседок по кругу. В комнате сидели платиновая Мерелин, огненно-рыжая Роксана, синеволосая Лилит, черноволосая Эффи (так звали четвертую). И он — Катилина- девица, с копной цвета темного шоколада.
— Это кошмар, — внезапно сказала Роксана, недавно отошедшая от рыданий. — Признаться, я никогда не верила в загробное существование. И уж конечно не ожидала, что оно будет таким.
Хрупкая рыжая красотка не обращалась к кому-то конкретно. Это был не вопрос, а скорее, отголосок рыданий, слезы которых едва обсохли на щеках девушки. Однако, к удивлению Катилины, Роксана получила ответ.
— А чего ты хотела? — столь же внезапно, но неожиданно хрипло прикрикнула черноволосая Эффи. — Ангелов с арфами и господа, мать его, бога, протягивающего тебе манну на фиговом листе?
«Странное имя Эффи, — отвлеченно подумал легат. — Какое-то ненастоящее, словно игрушечное. Так могли бы назвать собачку, если бы та имела соответствующий окрас…»
— Не знаю, чего я ожидала, — возмутилась рыжая, — но, по крайней мере, не собиралась становиться после смерти рабыней в гареме.
— Видишь ли, — медовым голосом вмешалась синеволосая Лилит, — большинство агнаток, в частности Мерелин, Эффи и я, подписали свой контракт на бессмертие добровольно. И только вы с Катилиной попали сюда без своего согласия. Но поверьте, если бы вы были вольны в своем решении, то вряд ли бы отказались. Насколько я понимаю, Роксана, в своем, виртуальном «программном мире» ты умерла? Здесь тебя воскресили. За это ты отслужишь наложницей предписанный срок и станешь свободной. Но главное — сколько бы лет ни прошло, — здоровой и молодой. Так что все происходящее не так плохо. В гаремах нормально кормят, там хорошее обслуживание, роскошные апартаменты, мебель. Есть мнемо- фильмы и развлечения. Уверена, ты привыкнешь.
— Да черта с два! — с силой возразила Роксана. — В том, в своем мире, который вы почему-то называете виртуальным, я была профессиональной спортсменкой, играла в теннис, если это слово вам что- нибудь говорит. И я не понимаю, почему здесь я должна стать шлюхой, удовлетворяющей мужиков, да еще в компании с четырьмя другими женщинами!
— Ты умерла. Воскрешена после смерти и получила новое тело, — по-прежнему ласково возразила Лилит. — Неужели мало?
— Но тело нужно отработать, верно? — Роксана горько покачала головой. — Лежа на спине или стоя
