– Возможно. После полбутылки виски случается. Я себе так представляю – минут через десять умру от алкогольного отравления, и уже убивать меня никому не потребуется.
– Не смешно.
– Нет, смешно. Объясню. Вчера вечером Бекки отсалютовала мне одним пальцем. Еще до стрельбы в коррале. «Кретин долбаный, проваливай в задницу, увидимся в суде». Даже в дом не впустила, я ночевал в купальне, приняв душ из садового шланга.
Марти с силой выдохнул, потянулся к одному из частично наполненных стаканов, которыми жонглировал Джек.
– Извини. Сочувствую.
– Не надо. Все равно я терпеть не могу этот дом. Извращенец-дизайнер, нанятый Бекки, сплошь расписал большую ванную лягушками. Можешь поверить? То же самое, что вставить кусок дерьма в рекламу «Будвайзера». – Он осушил стакан, снова налил. – Хочешь, долью тебе?
– Нет. Хочу, чтобы ты объяснил, зачем Мори в Лондон летал.
Джек взглянул на него:
– Не понял.
– Или в Прагу. Или в Милан. Или в Париж. – Марти бросил паспорт Джеку на колени, и тот резко дернулся.
– Черт возьми, что это?
– Паспорт. Я нашел его в ящике с рыболовными снастями, спрятанном в шкафу.
– У папы был паспорт? – Джек открыл книжечку, сильно прищурился. – Боже мой, до чего печать мелкая! Париж или Прага? Проклятые лягушатники даже штамп отчетливо не могут поставить…
– Париж. Он там провел один день. Не намного больше, чем в других местах. С каких пор Мори стал путешествовать по всему свету?
Джек пил, перелистывая странички.
– Господи Иисусе… И в Йоханнесбурге побывал?
– Хочешь сказать, что ничего об этом не знал?
– Об этом? – Он бросил паспорт рядом с собой на подушку. – Абсолютно ничего не знал. Все? Можно теперь отсюда уйти? Дьявольски жарко при закрытой двери.
– Зачем он прятал паспорт в ящике с крючками и блеснами? Зачем то и дело летал за границу и на другой день возвращался? Что он там делал, черт побери?
– Так я и знал. Знал и не ошибался. Из человека можно сделать копа, но из копа человека обратно не сделаешь. Ты снова превратился в дерьмового детектива. Что дальше? Опять будем в допросы играть? Хочешь перейти в сарай с инструментами? Там лампочка висит на проводе. Будешь мотать ее взад-вперед, как в кино?..
Марти закрыл глаза, бессознательно хлебнув из стакана.
– Может, лучше перестанем молоть ерунду и ты попросту скажешь мне правду, Джек? Знаю, в нашей семье так не принято – наверно, и в любой другой, черт возьми, – но вчера вечером я попробовал с Лили, и вышло удачно.
Джек хихикнул:
– Да? Какую же правду ты ей сказал?
Он взглянул ему прямо в лицо:
– Сказал, что собирался покончить с собой.
Рука со стаканом замерла в воздухе на полпути к губам.
– Господи боже мой, Марти! Из-за Ханны?
– Не только.
Это особенно озадачило Джека.
– Из-за чего же еще, ради бога?
Марти сделал очередной глоток, поставил стакан на стол, отодвинул одним пальцем подальше. Выпивка по-прежнему манит, хотя тюрьма вылечит, подумал он с мрачной улыбкой.
– Это страшная тайна, Джек. Давай меняться. Откровенность за откровенность.
Джек поставил свой стакан на пол, склонился, уткнулся локтями в колени.
– Я должен был тебя поддержать, старина. Не бросать одного. В списке сотен моих прегрешений, накопившихся за последнюю пару лет, это стоит в первых строчках.
– Выкладывай правду. Что тебе известно об убийце отца?
Джек улыбнулся, не двигаясь.
– Знаешь, Марти, правда не всегда такая, как кажется.
– Он убивает других людей, Джек. Ты должен помочь.
– Нет. Его дело кончено. Остался только я.
– Откуда ты знаешь, черт побери?
Джек посмотрел в стакан, вдохнул, с силой выдохнул.
– Лучше, пожалуй, с самого начала начать.
Иногда надо бесперебойно сыпать вопросами, заколачивать гвозди, но в ходе каждого допроса наступает момент, когда следует просто сидеть и молчать. Марти спокойно положил ладони на ручки кресла и принялся ждать, не сводя с Джека глаз.
– Не хочется терзать тебя, Марти. Я знаю, на что тебя толкнул старый гад.
– Он был хорошим человеком, Джек.
– Выйдет как с Элвисом.[36]
– Не понял.
– Ну, помнишь, что вышло, когда все узнали, что он наркоман? Я хочу сказать, парень был настоящий король, и кем вдруг оказался? Пузатым дерьмом, напичканным таблетками. Идол рухнул, мир пошатнулся. Ты к этому готов?
– Джек…
– Папа впервые вложил мне в руку пистолет в девятый день рождения. Ты никогда об этом не слышал? «Надо готовиться», – сказал он и по субботам каждое утро водил меня в стрелковый клуб стрелять по мишеням. Мама думала, что мы ходим в «Макдоналдс», укрепляя узы дружбы между отцом и сыном, и мне строго-настрого запрещалось сообщать ей правду. Тоска зеленая. Ненавижу оружие. Но глупому мальчишке хорошо было с папой. – Он поднял с пола стакан, откинулся на спинку, сделал долгий глоток, улыбнулся. – Марти, я чертовски меткий стрелок. Хотя с ним не иду ни в какое сравнение.
Марти разглядывал белые ноги в шортах, небольшой животик, загорелые залысины на лбу, где раньше у Джека были волосы. Как ни дико представить его метким стрелком, представить пистолет в добрых ласковых руках тестя и вовсе невозможно.
– Ты к чему-то ведешь?
– Разумеется. – Джек слегка покачал головой взад-вперед, фокусируя взгляд. – Хочешь знать, кому его понадобилось убивать? Великого человека, который всех любил и которого все любили?.. Черт возьми, Марти. Последние два года я изо всех сил губил свою жизнь, чтобы это никому не рассказывать, а теперь должен взять и выложить по твоему приказу.
Послышался далекий рокот грома.
– В любом случае копы со временем сложат все воедино.
Джек фыркнул:
– Болванам никогда даже в голову не придет, но, даже если придет, и тогда не поверят.
– Чему?
Джек старался одновременно соображать и держать Марти в поле зрения. Задача для него почти непосильная.
– Тому, что их все-таки кто-то вычислил. Конечно, не копы, иначе мы все сейчас были бы за решеткой. Но нельзя вечно делать подобные вещи и уходить безнаказанным, правда?
– Какие вещи?
– Господи, Марти, пошевели мозгами! Убивать людей, разумеется. Насколько я понимаю, приблизительно пару в год на протяжении долгих лет.
Марти глазом не моргнул.
