'Злая девчонка!' — подумала она, представив голос Бримстоуна, осуждающий такое безрассудное озорство. Что ж, может он и прав в чем-то.
А как насчет самого желания — способности летать — и плана, частью которого оно являлось? Что бы он подумал об этом? Что бы сказал, появись Кару у него на пороге с взъерошенными от ветра волосами? Обрадовался, увидев ее, или был бы все еще зол и, обругав, снова выставил бы ее за дверь? Нужно ли вообще искать его, или он хотел, чтоб она, как бабочка, не оглядываясь, вылетела в окно, и вела себя так, будто монстров в ее семье никогда и не было?
Если Бримстоун ожидал от нее такого поведения, значит, он совсем не знал ее.
Она направлялась в Морокко, чтоб, под какой бы кучей мусора или ослиной телегой он не прятался, во что бы то ни стало отыскать Разгата, и с ним вместе — вместе! (это заставило ее содрогнуться) — подняться к порталу в небесах и через него попасть в 'Повсюду'.
Она поняла, что подразумевал Бримстоун, говоря, что 'надежда обладает волшебной силой'. Ей бы не удалось при помощи лишь желания открыть портал, но с ее силой воли и надеждой это удастся. Вместо того чтобы смириться с потерей своих химер, она нашла путь к ним. Вот она, летит, и ее ожидает гид, который покажет ей дорогу. Кару была горда собой и верила, что Бримстоун тоже будет гордиться ею, пусть даже и не покажет этого.
Она дрожала. Наверху было холодно, и постепенно радость полета сменилась стучанием зубов и вернувшейся усталостью. Поэтому она опустилась прямо посередине дороги, исполнив свое первое приземление с такой легкостью, будто это доводилось делать уже тысячи раз, и стала поджидать такси.
Водитель такси, само собой разумеется, был несказанно удивлен, увидев ее. Он уставился на Кару, словно она была привидением, и всю обратную дорогу до аэропорта поглядывал на нее в зеркало заднего вида чаще, чем смотрел на дорогу. А она была слишком измотана, чтоб найти это забавным. Закрыв глаза, Кару потянулась к воротнику своей куртки и легонько сжала пальцами птичью косточку Бримстоуна.
Она уже почти заснула, когда зазвенел телефон. На экране высветилось имя Сусанны.
— Привет, взбесившаяся фея.
Сусанна фыркнула.
— Заткнись. Если кто из нас действительно фея, то это ты.
— Я не фея. Я чудовище. И знаешь, что, у меня для тебя есть сюрприз, касающийся фей. — Кару постаралась представить себе лицо Сусанны, если бы та увидела, как она поднимается в небо. Сказать сейчас или оставить это на потом? Может, стоит притвориться падающей с башни… хотя, наверное, это было бы жестоко.
— Что такое? — спросила Сусанна. — Ты везешь мне подарок?
На этот раз фыркнула уже Кару.
— Ты как ребенок, ищущий торт в карманах родителей, вернувшихся из гостей.
— О, торт! Торт принимается. Но только не из кармана, потому что он окажется бякой.
— Нет у меня никакого торта.
Вздох.
— Ну что ты за друг? Еще и отсутствуешь постоянно.
— В настоящий момент я уставший друг. Так что, если услышишь храп, не обижайся.
— А где ты находишься?
— В Айдахо, по пути к аэропорту.
— Ух ты, аэропорт! Ты возвращаешься домой, правда же? Ты не забыла! Я знала, что ты не забудешь!
— Да ладно. Я с нетерпением ждала этого на протяжении всех этих недель. Ты даже представить себе не можешь. Мерзкий охотник, мерзкий охотник, еще один такой же — кукольное представление!
— Кстати, как все прошло с мерзкими охотниками?
— Мерзко. Забудь о них. Ты уже полностью готова?
— Мда. Крышу у меня немного срывает, но готова. Нельзя себя хвалить, но куклы получились великолепными. И теперь мне нужна лишь твоя магия. — Она остановилась. — Я имею ввиду не твою магическую магию, а врожденные чары Кару. Когда ты вернешься?
— Думаю, в пятницу. Мне нужно сделать всего одну маленькую остановку в Париже…
— Всего одну маленькую остановку в Париже, — перебила ее Сусанна. — К твоему сведению, особа с меньшей душой, чем у меня, могла бы оборвать нашу дружбу лишь основываясь на таких несносных вещах, как слова 'мне нужно сделать всего одну маленькую остановку в Париже'.
— В мире существуют особы, обладающие чем-то меньшего размера, чем у тебя? — парировала Кару.
— Эй! Может, тело у меня и маленькое, но душа огромная. Именно по этой причине я ношу обувь на платформе — чтоб дотянуться до верхней точки своей души.
Кару рассмеялась, и ее звонкий смех заставил водителя в очередной раз посмотреть в зеркало заднего вида.
— А также для поцелуев, — добавила Сусанна. — Потому что иначе я смогла встречаться лишь с карликами.
— Кстати, как там Мик? Помимо того, что он не карлик?
Голос Сусанны тут же стал воркующим.
— Он по-настоящему хорош, — проговорила она, растягивая слова, словно ириску.
— Алло, кто это? Верните трубку Сусанне. Сусанна? Тут какая-то слюнявая чикса на проводе, притворяется тобой…
— Заткнись, — сказала Сусанна. — Просто приезжай уже, ладно. Ты нужна мне.
— Я уже в пути.
— И привези мне подарок.
— Ц-ц-ц. Как будто ты заслужила.
Улыбаясь, Кару нажала кнопку отбоя. Сусанна, конечно же, заслужила подарок. И именно он был причиной, по которой Кару летела в Париж, перед тем как отправиться домой в Прагу.
Домой. У этого слова все еще были кавычки, но одна половина жизненного уклада Кару была отрезана от нее, а вторая — нормальная часть — была в Праге. Ее крохотная квартирка с неровно сложенными стопками альбомов; Сусанна и ее куклы; лицей, мольберты, обнаженные старики в боа из перьев; 'Отравленный Гуляш', статуи в противогазах, миски с дымящимся гуляшом на крышках гробов; и даже ее подлец-бывший, выскакивающий из-за угла, разодевшись вампиром.
В общем-то, такая абсолютно нормальная жизнь.
И все же, часть нее, сгорая от нетерпения, рвалась направиться прямиком в Морокко, подобрать там своего отвратного спутника и рвануть к входу в 'Повсюду'. Она не выносила мысли, что оно могло просто исчезнуть — только не после того, что ей уже довелось потерять. Она намеревалась вернуться назад, в Прагу, чтоб попрощаться и добавить в свою жизнь 'нормальности', к которой ей вряд ли представиться возможность вернуться в ближайшем будущем.
К тому же, она ни за что бы не пропустила кукольное представление Сусанны.
ГЛАВА 25
ВЕЧНАЯ ВОЙНА
Кару прибыла в Прагу в пятницу, поздно ночью. Она назвала свой адрес таксисту, но уже на подъезде к дому попросила высадить ее на Йозефа, возле старого еврейского кладбища. Это место было самым посещаемым из всех знакомых ей, насыпь, столетиями выраставшая над мертвыми. Надгробия, установленные беспорядочно и торчащие, как зубы; вездесущие вороны, гнездящиеся на ветках деревьев, ветки которых походили на скрюченные пальцы старой карги. Она любила рисовать здесь, сейчас ее целью было не кладбище, которое, к тому же, в такое позднее время, конечно, было закрыто.
Вдоль неровных стен, ощущая его тяжелую тишину, Кару шла к порталу Бримстоуна, расположенного
