Глеб закрыл глаза и немного посидел так, ни о чем не думая, прислушиваясь к разливающейся по телу радости, трепету, легкому возбуждению. Никогда еще внутри такого «плохо» ему не было так хорошо.
На обед тетя с Аленкой не вышли. Дядя молчал и хмурился, уставившись в телевизор, а Глеб все прокручивал в голове недавний разговор. Они могли бы находиться в разных концах дома. Два человека, существующие отдельно друг от друга, сидели рядом. Аленка с тетей — третья сторона. Пока еще вместе. Цепь, соединяющая мать и дочь все еще была крепка.
После обеда работы в поле продолжились, и снова не было сказано ни слова. Утренняя попытка сплотиться, которая могла бы принести плоды, провалилась окончательно. Они работали до вечера, пока Глеб не почувствовал, что от усталости просто валится с ног.
— Это мое! Мое — не трогай!
Глеб удивленно положил обратно плюшевого слона, которого поднял с дивана, собираясь сесть.
Аленка стояла в двери и выглядела сердитой. Из ее комнаты не доносилось не звука.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Глеб.
— У меня горло болит.
— Хочешь своего слона?
— Нет. Он должен сидеть там.
— А мне где сесть?
— Туда.
Аленка указала ему на одно из кресел.
— Хочешь, поиграем во что-нибудь?
— Не хочу!
Она проследила, как он сел в кресло и повернулась, чтобы уйти. Но не ушла. Остановилась и вновь повернулась к нему.
— Я заразная!
Девочка вышла.
В черном, как деготь, небе блестела россыпь звезд. Они горели ярко, словно кто-то проткнул тьму тонкой иголкой. Глеб стоял у окна, погасив в комнате свет, и смотрел, как высоко- высокое тянется через темноту Млечный Путь.
Красота заворожила его.
«Завтра я поеду к Насте. Обниму ее и прижму к себе. Крепко-крепко. И пусть все пропадет пропадом».
День восьмой
Глеб причесывался перед зеркалом, тщетно пытаясь прилизать выбивающийся вихор. Упрямые волосы не желали слушаться и, даже смоченные водой, топорщились вверх, как рога.
С первого этажа послышались громкие голоса. Загрохотала дверь зеркального шкафа. Звякнуло стекло. Глеб отложил расческу и поспешил вниз.
В коридоре стоял дядя и рылся в недрах домашней аптечки.
— Доброе утро.
— Привет.
— Что-то случилось?
— Да где он? — громко выкрикнул дядя, повернувшись в сторону гостиной. Голос у него был раздраженный и испуганный.
— В простудной коробке!
Глеб расслышал тихое хныканье Аленки.
— Дядь Сереж, что случилось?
— У Аленки высокая температура. Тридцать девять и одна.
Он выхватил из коробки пузырек и вернул ее на место.
— Нашел!
Быстрым шагом дядя направился к комнатам.
Глеб остался на месте, размышляя, что делать в такой ситуации. Завтрак отпадал. Как-то неправильно было завтракать, когда все вокруг стоят на ушах. И говорить с дядей по поводу машины — тоже момент не подходящий.
«Блин, как неудачно все складывается!».
Девочка полулежала на коленях у матери, а дядя, стоя у стола, наливал в ложку сироп. Аленка выглядела сонной и заторможенной. Она прикрыла глаза, а тетя гладила ее по спутанным волосам. Дядя поднес ей ложку.
— Выпей, милая. Это лекарство.
Аленка пошевелилась и открыла рот. Проглотив микстуру, она вздрогнула и снова застыла. Ноги в красных домашних тапочках качнулись.
Дядя положил ложку на стол и вышел в коридор. Глеб увязался за ним.
— Мы везем Аленку к врачу. Останешься один. Вернемся часа через три.
— Вы поедете через туман.
Он застыл и повернулся.
— Да.
— Осторожней там. Езжайте медленно. Сквозь него не видно ни зги.
Дядя кивнул, подхватил большую спортивную сумку и вышел на улицу, обдав Глеба прохладным утренним воздухом.
Небо снова хмурилось, рассеянный солнечный свет еле пробивался сквозь сплошную гладь низких облаков. Глеб проследил, как дядя дошел до машины и вернулся в Аленкину комнату.
Тетя как раз одевала ее. Быстро и молча, поворачивая ребенка, словно большую механическую куклу. Девочка стояла, сжимая в руке Моню — зеленого плюшевого слона, и дрожала. Закончив, тетя взяла дочь на руки и понесла на улицу. Глеб увязался за ними хвостом и остановился на крыльце, глядя, как она сажает Аленку в машину. Двери захлопнулись, и «Тойота» тронулась с места, держа курс на южную оконечность поля.
Нервное состояние жены передалось и Сергею. Он непроизвольно придавливал педаль газа, заставляя машину подпрыгивать на рытвинах, а потом, спохватившись, принуждал себя ехать медленнее. Стена тумана, словно тюремная ограда, постепенно приближалась, и он чувствовал себя заключенным, затеявшим побег. Не был он больше хозяином на собственной земле, боялся ее и злился на себя за это. И за то, что не послушал отца. Не отказался от проклятого поля, когда это было еще возможно. Сергей ощущал болезненную пульсацию вины. Она, как отрава, просачивалась в каждую его мысль, в каждый поступок.
По сравнению со вчерашним днем, в туманной завесе произошли изменения: внутренние «реки» ускорили течение и быстро проплывали мимо вдоль переднего фронта, а потом отклонялись внутрь, к лесу. В нескольких местах плавно вращались обширные «водовороты», а из них, словно гейзеры, тяжело взмывали вверх массивные протуберанцы и величественно опадали, уступая место новым. Деревья у кромки леса покачивались.
Двигалось все — мельчайшие существа и огромные стволы, складываясь в единую картину беспокойства, словно лесу передалось состояние испуганных родителей.
Сергей обернулся. Аленка лежала, опустив голову матери на колени, и глядела в окно блестящими темными глазами. Ира гладила ее по голове, ей не было дела до того, что происходит вокруг. Она смотрела на дочь.
Сергей повернулся вперед и сжал зубы. Белая преграда возвышалась перед ним всего в паре метров. Он сбросил скорость и переключился на первую передачу.
«Тойота» вошла в туман.
Глеб увидел, как машина пересекла опасную черту, и в тот же миг туман вокруг пикапа словно закипел. Волнение охватывало все большее пространство, огромными кругами расходясь по краям поля. Он встал со ступеньки и испуганно огляделся.
Что-то пошло не так. Туман вдруг взвился вокруг них, разбрасывая влажные щупальца по лобовому стеклу и застилая обзор. Деревья потеряли краски и потускнели. Сергей еще сбросил скорость, и машина медленно, почти вслепую поползла вперед. Рядом взмывали вверх и вновь распадались огромные белые арки и башни; они, словно прибой, ударялись в пикап, и скоро он полностью погрузился в густые облака белизны.
— Черт, да что тут творится?
— Что случилось? — спросила Ира.
Сергей посмотрел назад, но не увидел ничего, кроме непроницаемых стен влаги. Туман поглотил беглецов.
Машина остановилась.
— Садись за руль. Я пойду впереди.
Сергей открыл дверь, и его обдало теплом и сыростью.
Ира поцеловала Аленку в щеку.
— Не бойся. Мы проедем.
Девочка кивнула и крепче прижала к груди плюшевого слона.
