мама. Морин привезла ее из аэропорта в то же время, когда Клод забрал Флоренс из больницы.
Увидев друг друга, мать и дочь обнялись и расплакались. Мэй Нильсен не скрывала беспокойства за дочь, но Флоренс принялась горячо уверять ее, что теперь все хорошо. В течение этих первых волнующих минут Клод стоял в сторонке. Флоренс протянула ему руку.
– Иди, познакомься с моей мамой. Мама, это Клод, отец моего будущего ребенка.
Клод протянул руку, но Мэй вместо этого порывисто обняла его.
– Именно таким я вас себе и представляла, после нашего телефонного разговора – красивым и милым. Моей дочке очень повезло.
– Вам еще предстоит убедить ее в этом, – усмехнулся Клод.
Позднее Морин и Мэй, которые давно не виделись, удалились на террасу, чтобы обменяться новостями и предаться воспоминаниям, а Клод и Флоренс сели на мягкий диван в холле, каждый в свой уголок.
После минутного молчания Клод вздохнул и произнес:
– Может быть, сейчас не время и не место, но мне необходимо кое-что сказать тебе. Я больше не могу ждать.
Флоренс нахмурилась. Вступление звучало тревожно. Наверное, речь пойдет о ребенке. Он начнет настаивать на том, чтобы забрать его. Но он прав – сейчас не время и не место спорить. Ведь она даже еще не окрепла окончательно, только что встала с больничной койки. Флоренс бессознательно сжала край выложенного подушками сиденья дивана, готовясь к худшему.
– Я знаю, что вел себя с тобой по-свински, Флоренс. И не стану тебя винить, если ты никогда меня не простишь. Но я так старался, когда все понял… Я хочу, чтобы ты поверила мне. Я люблю тебя. Люблю всей душой, всем сердцем.
Флоренс не мигая смотрела на него. У нее перехватило горло, она с трудом проглотила застрявший в нем комок. Значит, тогда ей не приснилось! Она мечтала услышать эти слова, и все-таки боялась, боялась радоваться, вдруг какие-нибудь обстоятельства снова пробудят в нем недоверие. В прошлый раз это случилось так легко… Значит, может случиться снова.
Может она позволить себе рискнуть? Она-то любит его, конечно любит, но все же…
– Скажи что нибудь, Флоренс.
Она никогда не видела Клода таким смущенным, неуверенным в себе.
– Я очень польщена, конечно, но…
– Ты не сможешь простить меня? – Он сразу ссутулился, сник, стушевался в своем углу дивана.
Клод, этот человек, которого она всегда знала сильным и непреклонным, исчезал на ее глазах, превращался в собственную тень. Даже кожа его с каждой секундой теряла здоровый цвет и делалась пепельно-серой.
– Я этого не сказала.
– Но ты так думаешь.
– По правде говоря, Клод… – И тут она позволила себе улыбнуться, потому что приняла окончательное решение. Ведь жизнь такая короткая… – Я тоже люблю тебя.
Он широко раскрыл глаза, мгновенно возвращаясь к жизни.
– Ты серьезно?
– Да, – прошептала она.
– Ах, Флоренс!
Он преодолел разделявшее их расстояние за долю секунды. Даже страх за ее здоровье не помешал ему заключить ее в пылкие объятия. Губы их слились, время остановилось…
– Я полюбил тебя с тех самых пор, как ты сломала руку, – говорил он позже. – С тех пор, как мы приняли душ вместе. Потом я на какое – то время свихнулся, но любовь не ушла, она только затерялась в красном тумане, помрачившем рассудок. Но обещаю тебе, Флоренс, больше ничего подобного не случится. Я буду любить тебя всегда и никогда больше не усомнюсь в тебе.
Флоренс улыбнулась улыбкой мадонны.
– В тот раз мы зачали нашего ребенка. Он недоверчиво нахмурился.
– Когда? Я, кажется, всегда принимал меры.,
– Но не в тот, первый раз, – сказала она, улыбаясь еще шире. – Тогда нам обоим слишком не терпелось.
Клод застонал.
– Теперь я вспоминаю… О Господи. Как только я подумаю, чего едва не лишился, у меня кровь стынет в жилах.
– Ты больше не станешь обвинять меня, что я польстилась на твое богатство? – спросила она лукаво.
– Нет. Никогда! – Он дрожащим пальцем дотронулся до ее губ, и когда Мэй и Морин несколько минут спустя осторожно заглянули в дверь, их никто не заметил.
Церемония венчания состоялась в доме Клода. Невеста утопала в облаке белых кружев и потрясала своей красотой, жених тоже выглядел необычайно импозантно в смокинге цвета слоновой кости. Мать невесты плакала в три ручья. Мать жениха, прилетевшая в Новую Зеландию ради такого события, казалась не меньше взволнованной.
