Гости единодушно решили, что новобрачные – замечательно красивая пара, а одна представительная дама лет пятидесяти, одетая в сиреневое шелковое платье, глубоким грудным голосом доверительно сказала Флоренс, что она очень умная девушка, раз сумела подцепить Клода Бенли.
– Многие до вас пытались и проваливались. В вас, должно быть, есть нечто совершенно особенное.
Тут подошел Клод и, обняв Флоренс за талию, поцеловал в щеку.
– Что такое нашептывает тебе про меня наша Грета?
– Это вы? – изумилась Флоренс.
– Неужели Клод рассказывал вам обо мне? – обрадовалась дама.
– О да, – ответила Флоренс. – Но у меня сложилось впечатление, что вы… Открою вам секрет, я очень ревновала.
Медовый месяц молодые провели на острове Гамильтон, а по возвращении Флоренс перебралась в дом Клода, из окон которого открывался великолепный вид на оклендскую бухту. Одно время Флоренс полагала, что больше никогда не станет женой миллионера, но этот был не таким, как другие. Клод Бентли, конечно, был миллионером, но он был также одним на миллион. Флоренс знала, что всю оставшуюся жизнь будет счастлива. Клод пообещал ей это, и она ему верила.
А когда у них родятся дети, они наполнят дом смехом и любовью, которых так ему не хватало, этому огромному дому, и он больше не будет казаться слишком большим и слишком пустым.
И все-таки Флоренс продолжала питать слабость к лодочному сараю, и часто, когда Клод бывал на работе, она уходила туда и, сидя у окна мансарды, наблюдала, как скользят по воде катера и яхты, и тихонько напевала что-то ребенку, который быстро развивался внутри нее.
Ребенок Клода, ее ребенок. Она никогда не позволила бы ему забрать малыша, даже если пришлось бы из-за этого выйти за него замуж без любви. Но, к счастью, она любила его, а он любил ее. Не проходило дня, чтобы он не сказал ей о своей любви. Да, теперь вся их жизнь была наполнена нежностью и доверием, а ведь это самое главное. Им еще предстоит и детей своих научить любить, и прощать во имя любви, а разве не надежнее всего учить на примере собственной жизни?
