Арiадна.
— Да. Полежаевъ.
— Потому, что пожалeла. (Молчанiе.) Можетъ быть, какъ и всeхъ пожалeть надо. Арiадна.
— Мнe опять открылась… моя любовь. Полежаевъ.
— Какъ сейчасъ странно! Арiадна
(въ волненiи.) — Очень, очень. Необыкновенно. Полежаевъ.
— Не самую-ль судьбу мы ощущаемъ? Страшное, прекрасное? Арiадна.
— Не знаю. Я сейчасъ заплачу. Полежаевъ.
— Мы не знаемъ нашей жизни. Будущее намъ закрыто, какъ и всeмъ. Что ждетъ близкихъ намъ, какъ и насъ самихъ? Смерть, горе такъ же придутъ въ нежданный часъ. Арiадна.
— Пусть, я готова. Полежаевъ
(покойнeе.) — Но сейчасъ свeтлыя тeни вокругъ. Волшебный вечеръ. Въ золотeющихъ облачкахъ я ощущаю нашу молодость, скитанiя, Италiю. Ну, пускай, пусть былъ я грeшенъ, неправъ… но мы не отреклись отъ лучшаго, что было въ нашей жизни. Я вспоминалъ нынче Ассизи… Арiадна стоитъ у пiанино. Потомъ садится и слегка наигрываетъ простенькую итальянскую мелодiю. Полежаевъ подходитъ. Она оборачиваетъ къ нему лицо, полное слезъ.
Арiадна.
— Вотъ, въ Римe утро, солнце. Тепло, въ тeни влага. Мы подымаемся на Монте-Пинчiо. Тамъ, у ограды нищiе, слeпые сидeли… у одного скрипочка, у другого — въ родe гармонiи. Они это самое играли. Полежаевъ.
— Сны! Золотые! (Арiадна закрываетъ лицо руками.) Ты плачешь? Арiадна.
— Да. Je t’aime. Вы читаете Ариадна
