«я».
В это время миссис Рейли перебирала ключи и не расслышала его слов. Эванджелина же поперхнулась и закашлялась.
– О Господи, – воскликнула экономка и слегка похлопала ее по спине. – Надо же, Дорри великолепно справилась с платьем. Она объяснила мне, что взяла ткань из припуска и добавила в другие места. Продолжайте завтракать, а я пойду. Знаете, столько дел… Поговорить некогда, хотя сейчас я сделала бы это с превеликим удовольствием.
– Она просто прелесть, – сказала Эванджелина, когда миссис Рейли вышла.
– Да. Она много лет дружит с моей матерью. Когда мне было двенадцать лет, миссис Рейли все рассказала мне о девушках. Она очень сведуща в таких делах… Ешьте, ешьте. Эванджелина засмеялась.
– А вы, конечно, оказались хорошим учеником. Значит, тогда вам было двенадцать?
– Или двенадцать с половиной. Точно не помню. Миссис Рейли очень деликатно просветила меня в главном. Например, что нельзя прикасаться к тому, что находится у девушки выше талии, и что нельзя позволять им шептать мне на ухо.
– О Боже, но почему? Что здесь такого?
– Наверное, потому что близость женщины способна возбудить мужские инстинкты даже в маленьком мальчике. Когда девушка дышит мальчику в ухо, это может толкнуть его на необдуманный поступок. – Он поднялся и положил свою салфетку рядом с тарелкой. – Прошу прощения. Я обещал Эдмунду, что поеду с ним кататься верхом. Не торопитесь, Эванджелина. Увидимся за ланчем.
Вторая часть его завтрака осталась нетронутой. Она задумчиво намдзала круассан джемом, откусила кусочек и закрыла глаза. Неужели он действительно слышал ее разговор с портретом?
К ее запястью прикоснулись сухие холодные пальцы Джона Эджертона… Эванджелина вздрогнула и поняла, – что раскрошила круассан и смяла крошки в шарик. Она положила его на тарелку и вытерла руки салфеткой. Сегодня вечером она должна встретиться с ним в бухте и получить инструкции. От этой мысли кусок круассана, который был у нее во рту, превратился в комок клейкого теста. Эванджелина с трудом проглотила его. Она забыла о предстоящем свидании совсем ненадолго, но когда память вернулась, ее затошнило. Что делать?
Эванджелина еще долго сидела за столом. Потом она быстро поднялась в свою спальню. Хотя Ушар подробно описал бухту, она так и не увидела грота; видимо, тот был хорошо замаскирован. Его следовало найти. Ничего другого не оставалось. На кон было поставлено слишком много, чтобы позволить себе опоздать на встречу. Но под каким предлогом она сегодня вечером сбежит от герцога?
Этого Эванджелина еще не знала. Надо будет что-нибудь придумать.
Девушка быстро надела ботинки и старое платье. Утро и в самом деле было очень теплое. Настоящее лето среди зимы. К полудню станет совсем жарко. Она вдохнула пряный соленый воздух. Легкий ветерок ерошил волосы. Добравшись до укромной бухты, Эванджелина начала осторожно спускаться по длинной вьющейся тропе. На лбу выступила испарина, по спине текла струйка пота.
Она добралась до берега, прикрыла глаза рукой и посмотрела на юг. Из воды поднимался голый скалистый утес, изборожденный темными морщинами. Эванджелина быстро пошла к нему по скрипучему песку и неожиданно наткнулась на грот, вход в который заслоняли раскидистые кусты. Он находился у самого края воды. Пещеру и полосу прибоя разделяло каких-нибудь полметра. Отверстие мог бы обнаружить только тот, кто заранее знал о его существовании.
Вход был низким, и ей пришлось пригнуться. Далее он круто поднимался вверх. Эванджелина сделала шесть шагов и вздрогнула. Тут было сыро и холодно. Ее глаза медленно привыкали к темноте. Узкий и длинный грот вдавался в утес на семь-восемь метров. Она выпрямилась и поняла, что земля здесь сырая. Эванджелина подняла руку и провела пальцами по каменным стенам, обросшим мхом. При высоком приливе море полностью затопляло грот. Стоило здесь задержаться, как человек оказался бы в ловушке.
Она вернулась по своим следам, вышла наружу и мгновение постояла у входа, подняв лицо К жаркому солнцу и вдыхая соленый воздух. Затем огляделась вокруг… и застыла на месте, боясь дышать. В каких- нибудь десяти метрах от нее по пояс в воде стоял герцог, державший на плечах Эдмунда. Она быстро юркнула обратно в грот. О Боже, что он здесь делает? Он же собирался кататься верхом, а вместо этого отправился плавать! Хотя воздух был довольно теплым, она понимала, что вода оставалась ледяной. О да, на днях он обмолвился, что как-нибудь поплавает с сыном. Но здесь? Сейчас? У нее на глазах?
Что делать? Сначала она решила остаться в гроте, пока герцог и Эдмунд не уйдут с пляжа, но вовремя заметила, что вода быстро прибывает. Начинался прилив. Ей не хотелось промокнуть. Тем более утонуть.
Идти на юг было нельзя; путь перекрывал утес. Что ж, тогда на север. В обратную сторону от замка. Она подняла голову и, бодро насвистывая, вышла из грота. Если бы она не обернулась, все было бы в порядке. Эванджелина не собиралась оглядываться; честное слово, не собиралась. И все же оглянулась. Она никогда не видела обнаженного мужчины. Теперь герцог находился от нее не более чем в шести метрах и был отлично виден. Она следила за тем, как Ричард поднял Эдмунда над головой и швырнул в воду. До нынешней ночи в библиотеке, когда он целовал и ласкал ее, мужчины Эванджелину не возбуждали. А теперь она с восторгом смотрела на него. Оказывается, она и не представляла себе, что на свете есть такие мужчины. Конечно, ее отец очень красив, но он скорее жилист, чем мускулист, и ничуть не похож на герцога. Ричард был мощным, высоким и волосатым. Мокрая темная голова, мокрые черные волосы на груди, мокрые черные волосы на лобке… О Боже, она видела все, что было выше его колен! Эванджелина знала, что должна отвернуться. Ей вообще не следовало быть здесь, давать волю глазам и испытывать отчаянное желание броситься к этому мужчине, навзничь опрокинуть на песок и лечь сверху…
Эванджелине было известно, что у мужчин есть фаллос, который выдается из паха. Она сама не знала, чего ждала, однако в этом не оказалось ничего страшного или странного. Признак пола был при герцоге, но никуда не торчал и не вызывал у нее ни капли тревоги. Нет, в нем не было ничего пугающего. Просто он был другой, только и всего. Она слышала радостный визг Эдмунда и видела клубок рук и ног. Когда герцог снова встал на дно, Эдмунд забрался к нему на спину и обвил руками шею. Послышался голос Ричарда:
– Ладно, Эдмунд, на сегодня достаточно. Уговор есть уговор: десять минут, и все. Еще немного, и мы превратимся в сосульки.
Пора было уходить. Он не видел ее. Да, пора… Она быстро пошла к густому кусту, спряталась за ним и продолжила наблюдение за герцогом. Эдмунд все еще заливался хохотом. Потом мальчик что-то сказал, показывая пальцем на чайку, и Ричард засмеялся. Оба дрожали от холода. Десять минут в такой воде! При одной мысли об этом она вздрогнула.
Эванджелина следила за тем, как напрягались и расслаблялись мышцы герцога, пока он шагал по воде, держа Эдмунда на плечах. Нужно было уйти. У нее еще было время.
Чего у нее не было, так это стыда и совести.
Глава 16
– Папа, папа! – крикнул Эдмунд. – Посмотри, там Ева! – Он отчаянно махал обеими руками, показывая в ее сторону. – Она пришла посмотреть, как мы плаваем! Вот здорово! Теперь она поверит, что я хорошо плаваю!
Жребий был брошен. Она оказалась в ловушке. Герцог не останавливаясь шел к берегу сквозь волны, некоторые из которых вполне могли сбить его с ног. Эванджелина знала, что он смотрит на нее.
Она бросилась бежать на юг, потому что так было короче, но совсем забыла, что утес спускается прямо в воду и что путь в этом направлении отрезан. Она медленно пошла назад и услышала ответ герцога:
– Я вижу ее, Эдмунд. Да, это она. Похоже, она возвращается, поскольку понимает, что другого пути нет. Давай-ка дождемся ее. Пусть расскажет, понравилось ли ей устроенное нами зрелище. Думаю, зрелище было на славу. Жаль только, что короткое, но уж очень вода холодная.
Эванджелина застыла как вкопанная. Выходит, герцог знал, что она здесь и следит за ним, не в силах отвести взгляд? Теперь вода была Ричарду по щиколотку, волны журчали вокруг лодыжек, а он стоял и менялся на глазах. Раньше он не казался Эванджелине чужим и страшным, но теперь все было по-другому. Он не двигался с места, только смотрел на нее и с каждой секундой становился все больше и больше. Если бы она оказалась на месте герцога и менялась с такой быстротой, то убежала бы или хотя бы отвернулась. Но он этого не делал. По-прежнему стоял, держа Эдмунда на плечах, улыбался ей и продолжал меняться. О
