предела.
– Именно так, ваша светлость, – сказал Грейсон, – но я считаю, что у рыжих самомнения больше.
– Да уж, – сказала Марианна-Клотильда, изящно откусив кусочек яблочного торта. – Очень вкусно. Может быть, хуже, чем изделия Динвитти, повара Филиппа Мерсеро, или миссис Дент, но вполне приемлемо. Грейсон, это мадам де ла Валетт. Она член нашей семьи, а в данный момент еще и гувернантка лорда Эдмунда.
Грейсон посмотрел на Эванджелину и неторопливо кивнул.
– Думаю, это неплохо, – сказал он и вышел из гостиной.
Марианна-Клотильда засмеялась.
– Что вы смотрите? Присоединяйтесь!
– Как они ладят с Бассиком? – спросила Эванджелина, прожевав кусок торта.
Старая герцогиня фыркнула.
– Вы очень проницательны, Эванджелина. На самом деле они никогда не встречались. Герцог согласен со мной, что прислугу следует держать врозь. Видели бы вы нашего дворецкого из северного поместья Ричарда. Я прозвала его «Царь Иван». Его чопорности могут позавидовать и Грейсон, и Бассик. Однажды он потряс меня, заявив, что Вильгельм Завоеватель был чрезвычайно доволен своим дворецким, а он, Царь Иван, является прямым потомком этого дворецкого…
Когда в гостиную вошел герцог, Эванджелина все еще смеялась. Ричард помедлил у порога и улыбнулся. Бог мой, что за улыбка! – ахнула его мать.
Глава 24
– Проходи и садись, милый, – сказала Марианна-Клотильда. – Налей себе чаю. Эванджелине понравился торт. Я как раз рассказывала ей про Царя Ивана.
– Царь Иван – страшный человек, – сказал герцог и с улыбкой добавил: – Эванджелина, судя по вашему смеху, моя мать не пыталась уточнять степень вашей родовитости, обвинять вас в том, что вы хотите лишить меня любви сына, и не грозила вырвать вам ногти, если вы посмеете критиковать меня или Эдмунда.
– Милорд, мы обсуждали только родословную Царя Ивана. Мои предки достаточно родовиты, но до предков вашего дворецкого им далеко.
– Этот старый методист пугал меня в детстве. Честно говоря, я побаиваюсь его до сих пор. – Ричард с привычным изяществом наполнил свою чашку, а заодно и чашку матери.
Эванджелина опять засмеялась; этот веселый искренний смех, казалось, вырывался из глубины ее души. Герцогу захотелось схватить ее в объятия, начать целовать, а потом спустить с нее платье, ласкать груди, ощутить их вкус и… О Боже, он находится в гостиной матери, пьет чай, а сам думает об Эванджелине и мечтает целовать ее до тех пор, пока она со стоном не прошепчет его имя. Герцог тряхнул головой и поперхнулся чаем.
Марианна-Клотильда постучала его по спине. Когда Ричард пришел в себя, его щеки про-' должали гореть. Это не укрылось от внимания матери, но она деликатно перевела разговор на другую тему.
– Мы еще не говорили об убийстве миссис Нидл. Да, я пользуюсь именно этим страшным словом, поскольку с правдой не поспоришь. Ричард, что тебе известно об этом деле?
– Барон Линдли со своим обычным идиотизмом сказал Эванджелине, что одно из снадобий миссис Нидл, должно быть, убило чью-то жену или возлюбленную. Этот малый якобы решил отомстить миссис Нидл и задушил ее, находясь в состоянии аффекта. Конечно, чушь, но этот старый… простите, старый идиот хотел только одного: скорее отправиться домой, высосать бутылку бренди и подсунуть подушку под свою подагрическую ногу… – Он сделал паузу. – Мы должны сказать Эванджелине спасибо. Она сделала все нужное еще до моего приезда. – Ричард опустил глаза и уставился на свою левую руку, украшенную изумрудным перстнем-печаткой. – Я только велел усилить охрану замка. Ее убийство не имело никакого смысла. Старуха была совершенно безобидна. И это ранит меня до глубины души. Почему ее убили? Почему именно миссис Нидл? Ничего, узнаем. Я этого просто так не оставлю. Нет, я найду того, кто это сделал, и выясню почему!
Эванджелина задумалась. Что он уже сделал и что собирается сделать? А вдруг он узнает, что изменники используют его личный пляж для проникновения в Англию? Вдруг узнает о ее предательстве?
– Я получила письмо от миссис Рейли, – спустя мгновение сказала Марианна-Клотильда. – Все в замке очень расстроены. Мой дорогой, я рада, что ты решил не бросать это дело. Миссис Нидл была доброй старой женщиной, но обладала даром предвидения. Ричард, я когда-нибудь говорила, что она предсказала твое рождение с точностью до месяца и даже до дня? Она сказала мне, что ты будешь красивее своего отца, умнее меня – что казалось мне невозможным – и станешь знаменитым любовником. Думаю, этих последних слов будущей матери слышать не следовало… – Она улыбнулась и похлопала герцога по плечу. – Ладно, пока хватит об этом. Поговорим позже. Герцог решительно поднялся.
– Эванджелина устала. Я отведу ее в Розовые покои, пусть отдохнет до обеда. Сегодня вечером мы будем обедать здесь, втроем. Пойдемте, Эванджелина. – Герцог протянул ей руку.
Девушка подняла глаза, медленно кивнула и вложила пальцы в его ладонь.
– О Боже! – ахнула Марианна-Клотильда. – А я пригласила гостей! Меня застрелят, если я отменю прием так поздно!
Эванджелина услышала, что герцог чертыхнулся, и поспешила вмешаться:
– Это случайно не леди Пемберли и мисс Сторли?
Улыбка Марианны-Клотильды и в самом деле мало отличалась от улыбки герцога.
– Так вы уже знакомы с Юдорой? Эта дама могла бы с успехом стать одним из генералов герцога Веллингтона. Да, вы правы, она обещала приехать.
– Они с Царем Иваном два сапога пара, – ответил Ричард. – Тетушка Юдора появилась на моем пороге через день после приезда Эвандже-лины. Решила удостовериться, что мне не заморочила голову какая- нибудь авантюристка. И притащила с собой Дрю и Джона Эджертона. Однако уехала в отличном настроении. Эванджелина ей понравилась.
– Миледи, а лорд Петтигрю и Джон Эджертон тоже придут?
– Я приглашу их, – сказала Марианна-Клотильда. – Иначе за столом не будет хватать двух джентльменов. Надеюсь, что они свободны.
Уж Эджертон то явится точно, черт бы его побрал, подумала Эванджелина.
Марианна-Клотильда повернулась к герцогу.
– Очень странно… Дрю не отходит от Фели-сии. И всюду появляется с ней. – Она покачала головой. – Никогда не знаешь, какая женщина сумеет поставить мужчину на колени.
– Мама, это отвратительно. Мужчина никогда не должен становиться на колени.
– Это аллегория.
– И тем не менее. Настоящий мужчина не должен позволять, чтобы его ставили так низко. О Боже, я уверен, что Фелисия будет продолжать болтать даже в… впрочем, неважно. И все же это правда. – Он умолк в тот момент, когда чашка матери звонко стукнулась о блюдечко.
Впрочем, Эванджелина ничего не слышала. Она давно ломала себе голову, как передать послание Джону Эджертону, а мать герцога решила эту проблему не сходя с места. Девушка облизала губы.
– Миледи, благодарю за то, что вы позволили мне приехать.
– Ричард, что скажешь? Может быть, распорядиться, чтобы Эванджелине принесли еду в спальню?
– Я предпочел бы, чтобы мы с ней поели в библиотеке, одни, у растопленного камина.
– Выбора нет, – ответила Марианна-Клотильда. – Так что бери бразды правления.
– А теперь отдыхать! – сказал герцог, привлекая Эванджелину к себе. Мать, изумленная его безапелляционным тоном, подняла красиво выгнутые темные брови на добрый дюйм.
Эванджелина молча кивнула. По крайней мере, у нее будет возможность остаться в одиночестве, подумать и решить, что сказать Эджертону. Ей хотелось убить этого мерзавца.
– Почему вы дрожите?
Она подняла испуганные глаза.
– Нет, я не дрожу, милорд.
– До скорой встречи, Эванджелина, – сказала Марианна-Клотильда. – Похоже, вы падаете с ног. Ричард,
