газеты. О каком-то несчастном случае в нашем туре!
— Рик Рейнолдс мертв, — сказала я, держа трубку в отдалении от уха.
— Мертв! Как это мертв? — произнес он еще громче.
— Лишился жизни. Скончался. Перешел в лучший мир. Мертв.
— Мертв! — повторил Клайв. — Лара, я имел в виду рекламу не подобного рода.
— Конечно, Клайв, но я не могу быть в ответе за дурака, который пошел купаться один, пока все спали, и очень глубоко нырнул в очень мелкий бассейн, — сказала я. — Прямо возле предостережения на четырех языках не делать этого.
— О, — произнес он. — Понятно. Ну, что ж, придется преподнести случившееся в наилучшей по возможности упаковке.
Опять одно из этих несносных рыночных выражений.
— Преподнеси, Клайв, — сказала я.
— Ты очень раздражена, да? — спросил он. — Как восприняли это остальные?
— На удивление, спокойно, — ответила я.
Так оно и было. Это явилось проявлением общей неприязни к Рику с его вечными «послушайте», бесконечной болтовней о том, как он значителен и деловит, с неспособностью установить какие-то отношения с остальными членами группы, и после выражений ужаса — уверена, искренних — все, казалось, вели себя, как прежде. Вскоре после полудня мы усадили всех в автобус и отправили осматривать развалины пунического города Керкуана.
— Собственно говоря, — добавила я, — кажется, единственное, что сейчас всех беспокоит, — как мы проведем четырехчасовой обзорный тур на мысе Бон, в который не смогли поехать утром из-за полицейского расследования.
— Идиот, — сказал, узнав о случившемся, Джимми, наверняка выражая отношение большей части группы. — Там же громадными буквами написаны объявления «Не нырять». Он что, прочесть не может?
— Теперь уже не может, — сказал Эд.
— Тише ты, Джимми, — сказала Бетти. — Нужно иметь побольше уважения к покойному.
— Скверное дело, — сказал Бен, глядя на труп. — Как думаете, завтрак уже подали?
— Как вы можете сейчас есть? — спросила Честити. — Это бесчувственно.
На сей раз я согласилась с ней.
—
Нора не появилась совсем. Я решила, что она вернулась с пробежки в гостиницу, не видя, что произошло. Сьюзи появилась некоторое время спустя, но она была заметно подавлена, возможно, из-за усталости в попытке сравняться с Норой.
Собственно говоря, сильные эмоции выказала только Марлен. Ее поведение было похоже скорее на манеры ее дочери, она вопила так громко, что мне едва не пришлось зажать уши, потом привалилась к Эмилю, тот стоял со странным выражением лица, поглаживая Марлен по голове.
Однако приятной новостью было то, что гостинице нечего бояться из-за смерти Рика. Глубина бассейна была указана очень отчетливо в метрах и футах, там были бросающиеся в глаза объявления, как указал Джимми, гласящие «НЕ НЫРЯТЬ» на арабском, французском, английском и немецком языках. Владельца гостиницы, Хелифу Дриди, немедленно вызвали после неудачных попыток оживить Рейнолдса. Все переговоры с полицией, спасибо ему, вел он, и сомнений относительно того, что случилось, как будто бы не было. Рик еще затемно пошел купаться и нырнул там, где глубина всего три фута. В результате череп его оказался проломлен, однако впоследствии причиной смерти официально было названо утопление. От удара головой о дно он потерял сознание и умер в воде. Руководивший расследованием офицер полиции действовал в высшей степени небрежно и очень сжато подвел итог случившегося.
— Глупый турист, — произнес он, захлопывая блокнот с какой-то окончательностью.
Другие оказались более добросердечными.
— Пожалуй, удачно, что он умер, — сказал Хелифа, держа при этом Шанталь за руку. — Иначе почти наверняка дело бы окончилось параличом.
Хелифа и Шанталь были, мягко говоря, близки. Я почти не сомневалась, что у него есть жена, но он и Шанталь, казалось, были вполне довольны существующим положением. Я понятия не имела, основывает ли Хелифа свои замечания на знании того, что случалось с людьми, делавшими то же, что и Рик, или просто ее утешает. Если последнее, ему вряд ли это удалось.
О происшествии сообщили в канадское посольство, и служащие принялись за приготовления для отправки тела домой. Местная туристическая компания, контролирующая наши маршруты в Тунисе, к моему большому облегчению, тоже прислала человека заниматься этой проблемой, и после первого шока все пошло гладко.
— Никто не потребовал деньги обратно или еще чего-нибудь? — нервозно спросил Клайв.
— Нет, — ответила я.
— Уже хорошо, — сказал Клайв. — А что Кристи Эллингем? Как она восприняла случившееся?
— Клайв, по-моему, она наслаждается всем этим спектаклем, — ответила я, и мне явственно вспомнилась Кристи, какой я видела ее сразу же после несчастного случая. Она, как обычно, стояла в сторонке, держа в одной руке серебряную зажигалку, в другой только что закуренную сигарету. Я была уверена, что она и строчила бы в своем отвратительном блокноте, если б он не валялся в кустах у главных ворот, как мне было хорошо известно. Она явно старалась выглядеть обеспокоенной, но я, зная то, что знала, истолковала выражение ее лица совершенно иначе.
Кристи повернулась ко мне и, видимо, увидев что-то в моем лице, на миг сбросила маску.
— У вас просто очаровательный тур, мисс Макклинток, — сказала она. — Мне не терпится увидеть, что последует дальше.
— Это хорошо или плохо? — спросил Клайв.
— Кто знает? — ответила я. Лично мне виделись заголовки в журнале «Фёрст класс»: «С компанией „Макклинток энд Суэйн“ смерть устраивает себе отдых». Или того хуже: «Увидеть Карфаген и умереть — тур компании „Макклинток энд Суэйн“». На мой взгляд, эта идея Клайва уже почти привела нас к полной катастрофе. — Надо сказать, это единственное, что ей до сих пор понравилось в нашем путешествии.
— А что не понравилось? — спросил Клайв.
— Почти все, — ответила я. — Думаю, это путешествие не в ее вкусе.
— Например?
— Нет диет-колы. Нет лифта. Скучные развалины.
— Уж по поводу диет-колы ты могла бы что-то предпринять, — сварливо сказал Клайв.
— Пытаюсь, — ответила я. — Повсюду дала объявления. Возможно, через несколько дней прибудет ящик-другой на каком-нибудь судне.
— Разве нет больше ничего такого, что она любит пить?
— Есть, — сказала я. — Джин. В больших количествах. Могу добавить, почти по десять долларов за порцию.
— Фью! — присвистнул он. — Интересно, смогу ли я купить ящик диет-колы и отправить тебе самолетом.
— Неплохая мысль, Клайв, — сказала я. — Кристи так поглощает джин, что даже можешь пристегнуть ящик к сиденью. В бизнес-классе.
— О, ладно, продолжай в том же духе.
— Как магазин, Клайв? — спросила я, меняя тему, пока совсем не вышла из себя.
— Замечательно! — с восторгом ответил он. — Мы переустраиваем его, создаем совершенно новый вид.
— А старый чем плох? — спросила я, скрипя зубами.
— Собственно говоря, ничем. Но у Мойры есть блестящие идеи насчет того, как сделать его поэлегантней.
Поэлегантней! Зачем антикварному магазину выглядеть элегантно? И с какой стати моя подруга Мойра суется в мой магазин, когда меня нет в стране? На сей раз я разозлилась по- настоящему.
— Буду очень признательна, если вы с Мойрой не станете принимать подобных решений, пока меня нет, — резко сказала я. — Это и мой магазин.
— Лара, ты в дурном настроении. Если тебе не понравится, вернем все, как было.
— До свиданья, Клайв, — сказала я. Он был прав. Я чувствовала себя раздражительной, даже злой. Напомнила себе, что Клайв и Мойра сошлись из-за меня. Я болела, они беспокоились обо мне, сперва общались по телефону, потом лично, интересуясь, как я себя чувствую. И внезапно я поняла, что за этим кроется нечто большее. Мне пришлось примириться с их связью. В конце концов я согласилась вновь вести бизнес вместе с Клайвом, так как для Мойры было важно, чтобы мы с Клайвом ладили. Только я не ожидала, что она начнет вмешиваться в то, что я до сих пор считала своим, а не общим, в магазин.
В целом разговор этот был не особенно приятным, но казался в высшей степени любезным по сравнению с тем, который состоялся у меня с Брайерсом Хэтли через несколько минут после его возвращения в гостиницу.
— Одним словом, — сказал он, — диверсия. Раз уж вы спросили. И когда мне в руки попадут доказательства, что устроил ее этот мелкий, лицемерный подлец, жизнь его будет стоить немного.
Лицо Брайерса налилось кровью, он вскинул руку и потряс кулаком. При его высоком росте это было зрелище не из приятных, но я пребывала в таком гневе, что устрашить меня было невозможно.
— Меня не волнуют ваши проблемы, — прорычала я. — В два часа вы должны были быть в Керкуане. Вас там не было, мы были. И, между прочим, у нас была гораздо более веская причина не приезжать туда, чем у вас.
— Что же это за веская причина? — спросил он.
— Думаете, если один из членов группы погиб, это причина недостаточная?
— О чем вы говорите? — воскликнул Брайерс.
— Рик Рейнолдс мертв, вот о чем, — ответила я. — Говорю на тот случай, если вы об этом не слышали.
— Как это понять —
— Буквально. — Сколько мужчин, с которыми я общалась в тот день, не понимали слова
— Господи, — произнес Брайерс, опустил руку и отступил на шаг. — Когда?
— Рано утром, — ответила я. — Видимо, когда только начало светать.
Брайерс повалился в кресло. Вид у него был совершенно потрясенный.
— Господи, — повторил он.
