биллионов евро. Некоторые правительства вынуждены даже влезать в новые долги только для того, чтобы выплатить
— Извините меня много раз, — вмешался щупальцеглазый, но по тому, как он это сказал, было ясно, что он даже одного раза не хочет извиняться. — Мы все — бизнесмены, работающие в напряжённом режиме, и прибыли к вам с солидным предложением. Могу вам сказать, что меньше всего мы рассчитывали на то, что нас попытаются водить за нос.
— Водить за нос? — эхом повторил президент комиссии. — Мы? Вас? Нет, никто не собирается водить вас за нос. Я всего лишь объясняю вам, как обстоят дела.
— Будь бережлив в достатке, тогда и на бедность останется — так ведь говорят у вас на планете?
— Да, конечно, но…
— По нашим данным, — нетерпеливо продолжал щупальцеглазый, — в Европе вот уже лет пятьдесят царят мир, демократия и правовая государственность. Вы основали союз, который стал беспримерным успехом в истории вашей планеты. Весь остальной мир завидует условиям жизни на вашем континенте. Численность вашего населения уменьшается, но вы, несмотря на это, почти каждый год отмечаете экономический рост. Иногда существенный, иногда не очень, но это рост по всем правилам. Другими словами, каждый год вы становитесь богаче. А в следующем году ещё богаче. Богаче и богаче из года в год. — Глаза на щупальцах так резко дёрнулись вперёд, что люди невольно отпрянули. — И теперь вы со всей серьёзностью рассказываете мне, что у вас
Президент комиссии теребил воротник рубашки.
— Сейчас, когда я вас слушаю, мне это тоже начинает казаться странным, — признался он, — но я боюсь, что это всё же факт.
Тишина, которая распространилась теперь по другую сторону стола совещаний, казалась ледяной.
— Невероятно, — пробулькал юрисконсульт в тазике и издал едкий запах палёного, вызвавший у многих присутствующих людей ассоциации с геенной огненной, в которой поджариваются души бедных грешников.
— Абсолютно невероятно, — согласился с ним через некоторое время черенковидный.
— Я должен признаться, что впервые в жизни сталкиваюсь с таким случаем, — сказало паукообразное существо.
Первым поднялся из-за стола щупальцеглазый, подав тем самым сигнал к уходу.
— Это ни к чему не приведёт, — сказал он, не оборачиваясь. — Мы только зря теряем время, и ваше, и, в первую очередь, наше. Я благодарю вас за предоставленную нам возможность изложить наше предложение, но, учитывая вашу финансовую ситуацию, нам ничего не остаётся, как искать более надёжных партнёров по бизнесу. А вам не остаётся ничего другого, как замерзать. Прощайте.
С этими словами они удалились тем же путём, каким пришли. Когда они уходили, было слышно, как щупальцеглазый ругался:
— Долги? Как так вышло, что я ничего об этом не знал? Почему меня никто не предупредил?
После чего гномы, шелестя ушами, с визгом разбежались во все стороны, чуть было не опрокинув тазик с юрисконсультом.
Так Европа и не переселилась на Луну. И поскольку холодные бури набирали силу, наводнения повторялись, летняя жара сжигала, а зимы приносили хаос, все корабли, которые хотя бы отдалённо можно было использовать в качестве ледоколов, перепахивали Атлантику в безнадёжной, бесперспективной борьбе с природой, а её перевес сил с каждым днём становился всё отчётливее…
Бенедикт вздрогнул, когда дверь распахнулась и вошёл Свен, — внеся волну сырого холодного воздуха.
— Что за погода! — Свен отряхнулся, как мокрая собака, и откинул капюшон. Потом он поднял ведро со льдом, словно богатую добычу. — Повезло. Ещё раз попадётся такая льдина до тепла, и мы спасены.
— М-м-м. — Бенедикт вернулся в реальность, в сегодняшний день, пытаясь скрыть, какого труда ему это стоило. Корабль всё ещё был в движении, но льда становилось уже меньше. Они миновали льдину.
Свен поднял крышку холодильника и высыпал лёд на бутылки, штабелями сложенные внутри. Одну бутылку колы он выудил тут же, отставил в сторону ведро, гулко громыхнувшее пустотой, и стянул с себя непромокаемую куртку.
— Не замечал ли ты, что этот чёртов ящик всякий раз испускает дух именно тогда, когда мы добираемся до нейтральных вод?
— В порту он тоже не особенно-то функционирует.
— Тем более — нам нужен новый. — Натренированным движением Свен сорвал с бутылки железную пробку, зацепив её за край дефектного холодильника, и опустился на стул рядом с пультом управления. Сделав глоток, таким образом наполовину опорожнив бутылку, он спросил: — Ну, а ты? Опять предавался грёзам, пока остальные честно работали?
— Что?
— Да ладно, я снаружи видел. Этот застывший взгляд, который всегда означает только одно: в твоей голове крутится кино, тут тебе и Cinemascope, и Dolby-Surround. Твою работу делает автоматический рулевой, а ты в это время предаёшься безумным мечтам. Можно позавидовать.
— Ну что ты, — пролепетал Бенедикт. — Я просто иногда погружаюсь в свои мысли, только и всего.
— Да чего ты оправдываешься? Я же тебя не осуждаю. Я только хотел бы знать, каково это, понимаешь? На случай, если кто-то изобретёт и автоматического машиниста. Каково оно? Всякий раз, когда нам попадается пара дельфинов, я думаю: ну всё, следующие полчаса ты у нас наверняка капитан Ахав в погоне за Белым Китом. А когда подворачивается льдина, что ты делаешь из неё? Превращаешься в отважного полярника-исследователя Мейерхофа, который ведёт сквозь льды свой ледокол?
Бенедикт разглядывал бескрайнюю серую пустоту впереди по курсу корабля и надвигающиеся от самого горизонта тучи.
— Я вообще ничего не делаю. Я размышляю лишь о том, что бы было, если бы. А то, что у меня при этом стекленеет взгляд, никому не мешает, кроме тебя.
— Да и мне не мешает, что ты, успокойся. — Свен принялся перебирать книги, которые лежали поверх карт. — Дай-ка гляну, что ты тут читаешь, может, тогда пойму, чего тебе не хватает. — Он взял верхнюю книгу в бледно-зелёной обложке, походившей на увеличенную долларовую банкноту. — «Один триллион долларов»? Эх, парень-парень. Скажи-ка честно, неужто такую толстую книжку, да ещё на немецком языке, ты можешь прочитать от корки до корки? — Он отложил её в сторону, взял следующую, не меньшего объёма, в белой мягкой обложке с двенадцатью звёздами на голубом фоне в верхнем углу. — «Статистический ежегодник Европейского Союза», — прочитал он название. — Уму непостижимо. — Он раскрыл книгу и полистал мизинцем другой руки, уже занятой удерживанием бутылки. — Эй, да тут же одни цифры. Смотри-ка, правда, ничего, кроме цифр. Слушай, а почему же ты не прихватил с собой телефонную книгу Гамбурга?
— Телефонные номера — это не числа. Числа интересны, а телефонные номера — нет.
— Я всегда ненавидел цифирь. Ещё в школе, должен тебе сказать.
— Цифирь — это основа всего. Огромное количество зла на свете происходит оттого, что люди неправильно считают.
Свен снова захлопнул книгу, отложил её в сторону и, качая головой, сделал ещё один глоток, который окончательно опустошил бутылку.
— Знаешь, Бенедикт, — сказал он, — странная ты птица, правда. Такому человеку, как я, до конца своих дней не понять, что творится у тебя в голове. — Он выбросил пустую бутылку в ящик. — Сварю-ка я кофе. Будешь?
— Да, с удовольствием.
Направляясь на камбуз, Свен ещё раз остановился.
