двери. Рукава его белой рубашки были застегнуты, с шеи свисал галстук. На его глаза падала тень, но Айван заметил в них сердитое выражение. Он был не старше Айвана.
—Что случилось, Мученик? Ты знаешь, что в это время мы уже закрываемся. — Он причмокнул и стал запирать склад. — Тебе известно, когда мы работаем. Приходи завтра.
—Чо, господин, дайте шанс, не надо, сэр, — застонал Мученик.
—Нет, ман, вы, чертовы Раста, все одинаковые — хотите лежать под деревом манго и целыми днями курить свою ганджу, а потом приходите и говорите: «Дайте шанс, сэр». Думаешь, мне больше нечего делать, как с тобой тут разбираться?
—Господин… Миста Ди, Я-ман не знаю, куда сложить бутылки эти, вы же знаете, сэр, к утру их все своруют. Сэр, мне нужно совсем немного денег, вы знаете, сэр — мне нужны они, сэр.
Служащий проверил дверь и отмахнулся.
—Я сказал: приходи завтра.
Дредлок возвысился над ним. Он не повысил голоса и не встал в угрожающую позу, но в его просительных интонациях возникла затаенная угроза.
—Я умоляю вас, сэр. Вы знаете, что мои дети голодные и Я-ман никак не пойдет домой, пока не продаст эти бутылки. Я не могу пойти так.
—Ну ладно, — согласился вдруг служащий и принялся открывать дверь, — но знай, что это только из-за твоих детей.
Айван и Раста сортировали бутылки и складывали их в коробки, пока служащий сидел на складе и курил сигарету, время от времени отодвигая рукав, чтобы взглянуть на часы.
—Так что ты привез мне? — спросил он сердито.
—Тридцать одну дюжину и еще четыре, сэр.
—Так — и сколько среди них битых, а?
—Я не могу привезти вам ни одну битую бутылку, сэр. Не говорите так, сэр.
Служащий вышел со склада, держа в руках короткую линейку. Помахивая сю, он прошелся, заглядывая в коробки. Какое-то время оценивал их, бросая взгляды на Расту, потом позвал одного из сторожей.
—Эти мы не возьмем, — и он указал на две коробки.
—Почему же, сэр, так… — начал было Мученик.
—Я сказал, что не возьмем, убери их. Сторож отодвинул в сторону обе коробки.
Служащий продолжал ходить, презрительно помахивая линейкой.
—Убери вот эту, и эту, и эту, и вон ту… Линейка непрерывно двигалась, прикасаясь к бутылкам, и забраковано оказалось, в среднем, по две бутылки в каждой коробке. Рас Мученик посмотрел на Айвана, потом на кучу бракованных бутылок.
—Что в них не так, сэр?
—Битые, убирай их, — рявкнул служащий.
Сторож, повинуясь линейке, вытаскивал бутылки из коробок. Когда процедура подошла к концу, количество забракованных бутылок было внушительным.
—Но почему, сэр?
—Извини, нам они не нужны. — Он протянул Рас Мученику деньги. Тот продолжал смотреть на него. — Эй, деньги ты собираешься брать или нет?
Мученик протянул руку.
—Неужели вы их не купите? — спросил он снова.
—Что случилось, ты глухой, что ли? Я сказал, что нам они не нужны.
—Нет, сэр, — заторможенно сказал Мученик. — Я-ман не глухой. Совсем не глухой Я-ман.
Двое мужчин смотрели друг на друга, служащий, уперев руки в бока, с непередаваемым выражением самодовольства на лице.
Внезапно лицо дредлока изобразило загадочную улыбку.
—Ну что ж, — сказал он и, прихрамывая быстро прошел через двор. Назад он вернулся с булыжником, который прижимал к груди. Служащий и сторож поспешно расступились. Мученик поднял камень над головой, покачиваясь из стороны в сторону под его тяжестью, и швырнул прямо в кучу забракованных бутылок. Тяжело дыша, он стоял и мечтательно созерцал струйку крови стекающую на грудь с подбородка, в который угодил отлетевший осколок.
—Этот чертов человек точно сумасшедший, — сказал служащий. — И неблагодарный, ко всему прочему.
—На том они и стоят, — согласился сторож. Выйдя из ворот фабрики, Мученик посмотрел на Айвана.
—Эй, братец, возьми-ка, — он протянул Айвану один доллар. — Жаль, что Я-ман не получил больше — но ты ведь сам видел, как все обернулось.
—Да, — сказал Айван с дрожью в голосе. — Да, я видел, как все обернулось.
Место стройки было окружено высоким забором, входные железные ворота закрыты на цепь. Двое охранников, в строгих шляпах, с револьверами за поясом, прохаживались вдоль очереди. Айван пришел ровно в шесть утра, и сердце его тревожно забилось: очередь уже тянулась далеко от ворот и загибала за угол.
—Постройтесь в линию, — кричал один из охранников без особой на то необходимости, — все в одну очередь.
То и дело подходили новые люди: они глядели на очередь, качали головами и тем не менее становились в ее конец. Подобно Айвану, они были одеты как попало, по воле бедности и случая. Особой надежды на лице ни у кого не было, даже у тех немногих, кто пришел в рабочей одежде из синей хлопчато- бумажной ткани, со свертками завтраков в руках и выглядел опытным профессионалом. В восемь тридцать подъехал джип с четырьмя полицейскими. На боку у них висели револьверы, а позади водителя виднелся ряд блестящих прикладов ружей на случай бунта. Они сидели в джипе, курили и пили кофе, время от времени сурово поглядывая на очередь сквозь очки, какие носят летчики.
В восемь сорок пять из-за ворот вышли трое мужчин и вынесли стол, за который, положив перед собой лист бумаги, уселся один из них. Прораб, пухлый парень в металлической каске и тяжелых башмаках, встал рядом со столом. Третий мужчина, небрежно одетый в спортивную одежду и легкие туфли, показался Айвану не похожим на рабочего.
—Кто это? — спросил Айван у человека впереди него, когда они подошли к воротам.
—Тсс, — сказал человек, затем шепнул: — Партийный представитель.
—Что? — сказал Айван.
—Ты не понимаешь?
—Если честно, то нет.
—Это государственная работа. Здесь могут работать только члены партии.
Пока они приближались к столу, Айван чувствовал, как растет напряжение среди окружающих его мужчин. У него самого свело живот. У мужчины в рабочей одежде, стоявшего перед Айваном и рассказывавшего о стройках, на которых он работал, на лице внезапно появилась гримаса. Он надвинул свою каску до самых бровей. В желудке у Айвана заныло. Последней его едой были хлеб и сардины, купленные этим утром на доллар Мученика. Сейчас словно какой-то кислый ком сдавливал ему живот. Мужчина в каске избегал смотреть прорабу в лицо, по каким-то причинам не желая обращать на себя его внимание.
—Где ты раньше работал? — резко спросил прораб.
—На стройке, сэр.
—Какого рода работа?
—Плотник, мастер-плотник, сэр.
—Почему ушел?
—Работа закончилась, сэр.
Мужчина отвечал вполголоса, стоя на некотором отдалении. Айван увидел, что у него на лбу задергалась жилка, а лицо покрыла испарина. Он как будто присох к земле. Прораб сделал паузу и сказал:
