Проходя мимо стюарда, Филинов неосторожно коснулся его, почуяв под фривольной белоснежной кофточкой неожиданно твердый предмет-пистолет в кобуре. Филинов скривился. Как человек, считавший себя интеллигентом, он терпеть не мог сотрудников секретных служб, даже если они занимались обеспечением безопасности его собственной шкуры.
Спустившись, он пожал руку Кривохижину. Тот представил полковника, отдавшего честь, но как-то без лоска, получилось нечто вроде отмашки. Ничего, тебе это припомнится при утверждении очередного звания. Ишь, честь отдавать разучились.
Ладошка главврача оказалась плоской и шершавой. Он хотел съязвить нечто вроде 'Привыкли руки к топорам', но не успел. Рахитов в вольной манере скинул на нос темные очки, которые до этого были в центре шевелюры, и весело заметил:
– Вам нельзя переутомляться, вы знаете об этом?
Началось, подумал Филинов. Он нашел новое определение для своей должности.
Должность полномочного представителя президента – это должность-мутант.
Должность-полип. Трудности сопровождали Филинова на всем его пути на этом поприще. Его не пускали на базу подводных лодок в Саразани, ссылаясь на сверхсекретность. Он до министра обороны дошел, которого в глубине считал штатской сухопутной крысой, но своего добился. Да что там говорить, на голых баб не пускали посмотреть, режимный объект нашли, докторишки хреновы. Филинов с готовностью вступил в пикировку с Рахитовым.
– Со здоровьем у меня все нормально, Артур Александрович. Так считает Картонкин, у которого я регулярно, как член правительства прохожу обследование. Или вы с ним не согласны?
Здесь нужна пауза. Хотя, откровенно говоря, министр здравоохранения подставил с фамилией. Фамилия могла быть и посерьезней. Рахитов проигнорировал упоминание высокого начальства и, как ни в чем не бывало, с улыбкой продолжил:
– У вас шейные лимфоузлы воспалены. У вас не рачок случайно?
Как и все нормальные незакомплексованные граждане Филинов до поноса боялся рака.
– С чего вы взяли? Что вы себе позволяете? – голос его сорвался на фальцет.
– А может у вас зуб болит? – продолжил докторишко, словно издеваясь. – Это тоже может дать припухлость.
Филинов вздохнул внутри себя. Как он ненавидел Рахитова, надо будет ему ревизию устроить, столичную, решил он. Он взял себя в руки и сказал:
– Моим здоровьем займутся в Кремлевке. Тем более что действительно, это всего лишь зуб. Я тут план набросал наших дальнейших действий.
Не успел он разжать ладонь со скомканными листками, как надо же такому случится, порывистый бриз слизнул их с руки. Некоторое время все смотрели на весело перекатывающиеся по бетонке гербовые листки.
– Есть ли у вас план, мистер Фикс? У меня есть два плана! – съязвил Рахитов.
– Извините, близость моря, – нашелся Кривохижин. – Никита Сергеевич, позовите охрану, пусть соберут записи!
– У меня в спецмоне дворников нет! – огрызнулся Ребрий.
Вот такой мэр в Алге.
– Ерунда! – холодно ощерился Филинов. – Я все помню и так.
Кривохижин пригласил в машину. Рахитов оказался лицом к ним, Ребрий демонстративно отсел в устрашающего вида двух башенный спилер, хоть места в роскошном 'Капитал-спилере' было предостаточно.
– Надеюсь, там не было государственных тайн, – пробубнил доктор себе под нос, и Филинов сделал вид, что не услышал обидное замечание.
'Капитал' пересек пустынное летное поле первым, спиллер за ним. У здания терминала стоял пузатый аэробус 'Размах-А320'. Поначалу Филинов опасался, что они пересекают рулежку гиганта, но опасения его испарились, когда он увидел снятую половину борта. В 'Размахе' был устроен склад, и какие-то люди в фуражках чем-то торговали.
– Непорядок! Аэропорт должен использоваться по назначению! – строго сказал он, ему никто даже не подумал возражать, возникло нехорошее чувство, что его никто не слушает.
Рахитов налил себе из бара и задумчиво постукивал бокалом о тонированное стекло.
Филинова это задело.
– Предлагаю проверить центральный клинический комплекс. Это же ваше детище, господин Рахитов? – предложил он.
Произошла непоследовательная не оправданная психологически вещь. Ведь то, что он сказал, касалось вотчины доктора, но бумерангом ударило забитого Кривохижина. Он повернул голову к Филинову, очень медленно, словно шейные позвонки дозволяли лишь сегментарное движение, по миллиметру, не плавно, а урывками, дерганиями и толчками.
Мэр уставил на Филинова белое незагоревшее лицо, и тому показалось, что оно светится в тонированном полусумраке кабины. Создалось полное ощущение, что Кривохижин что-то жует, лишь спустя бездну времени, в течение которого Филинов с выжиданием вглядывался в жующие губы, до него дошло, что ничего тот не жует, а это жуткий, мерзкий тик, а он как идиот сидит и вглядывается в человека, который мучается, не имея возможности нормально воспроизводить обычные слова. Как он в мэры попал, в очередной раз удивился Филинов.
– Нет, нет, только не в клинику! – разродился Кривохижин.
– Отчего же? Добро пожаловать! – пожал плечами Рахитов.
– Я сказал – нет! – выкрикнул Кривохижин. – В мэрию поедем. Я собрал актив. Я хотел сказать, председателей думских фракций и деловых людей.
– Не надо так волноваться, а то у нас уже давление подскочило, – озаботился Рахитов.
Он попытался ненавязчиво пощупать пульс, но мэр руку вырвал.
– Напрасно вы так. Здоровье надо беречь и делать это вовремя. Вспомните Маслянникова.
– Это не Аркадий Осипович? – оживился Филинов. – Встречался с ним на симпозиуме в Дублине. Деловой человек. Деятельный. Мне он очень понравился. Где он кстати?
– Где ему быть? – с готовностью ответил Рахитов. – У меня в клинике. Аневризма сосудов головного мозга. При повышении внутричерепного давления лопнул сосуд, и теперь мы имеем растение, правда, фекалирующее под себя.
– И у вас таких много! – явно нарываясь, сказал Кривохижин.
– Да много, – с достоинством отпарировал Рахитов. – У меня клиника между прочим, а не блядский вертеп на берегу моря под названием 'Полный Фарт'. Ко мне люди идут со своей бедой.
Чувствовалось, что тема благодатная и избитая. Разговор велся на все более повышенных тонах, грозя сверзиться в глубокую протоптанную колею личных оскорблений.
– Прекратите, господа, – поспешил осадить скандал Филинов. – Не забывайте, что я здесь по личному указанию президента.
Мужчины и сами поняли, что перегнули палку. Рахитов по долгу службу протянул мэру пузырек с лекарствами. Тот сначала не брал, но доктор сказал:
– Не упрямься, Петрович. У тебя же гипертония. А если удар? Ты же не хочешь стать растением. Я бы мог привести примеры, у меня и такие в клинике есть, которые доктора не слушали.
Когда мэр брал пузырек, руки его тряслись, и попытка удалась далеко не с первого раза. Филинов думал, что от волнения, но Рахитов потом шепнул, что Кривохижина давно мучает вибрационная болезнь. У бедняги все время тряслись руки, создавая ощущение нарочитости, он словно клоуничал, потому что редко бывает так, что серьезный господин в строгом костюме имеет недуг, свойственный лишь запойным алкоголикам. Больной мэр, только этого мне не хватало, посетовал Филинов.
Филинову был отлично знаком сорт людей, умудряющихся ничего не говорить по делу, но болтающих сутками. Именно такого сорта контингент составляло собрание деловых людей и бизнесменов, которых Кривохижин насозывал в мэрию, на время превратив ее в кунсткамеру сирых и убогих, сетующих на непреодолимые трудности и просящих денег. Если Филинов раньше только подозревал, что у мэра нет в городе серьезной финансовой поддержки, то теперь в этом убедился. Это его не расстроило, в конце концов, он приехал не за головой мэра. От президента получен точный адрес.
Капитан порта должен быть устранен. Филинов невзначай наклонился к Кривохижину, пытавшемуся что-то записать в раскрытый блокнот дрожащей рукой, сам он демонстративно не притронулся к стило, и заговорщицки сказал:
– Я устал и хотел бы отдохнуть. У вас говорят, недурственные базы отдыха на побережье? Не откажите в любезности.
Кривохижин затрясся от возможности угодить высокому начальству. Еще, наверное, виды строит, как о нем доложат на самом верху. Филинов был более чем уверен, что вилла уже подготовлена, как и в том, что он сейчас назовет одно местечко, и мэр сделает все, чтобы он туда не попал.
– Мне много рассказывали о санатории 'Полный Фарт'. Поедемте? – задушевно предложил он.
Он поступил немилосердно. Его просьба потрясла мэра. Он даже перестал дергаться: видно проходил через нулевую точку, чтобы начать трястись с новой силой.
– Почему именно 'Фарт'? У нас 'Стержневая' не хуже, – проблеял мэр. – Все уже готово, только вас ждали. А на 'Фарте' спецмон отдыхает, вам будет неудобно.
Знаем, как там отдыхают, подумал Филинов, а вслух сказал, что они заодно и посмотрят, как обстоят дела с отдыхом служивых. Мэру ничего не оставалось, как сдаться.
Собрание вошло в раж, переходя в разряд бесконечных. В дверь вносили очередной макет нового порта, судя по всему, нечто монументальное, напоминающее вывернутый наизнанку паровоз.
– Как бы нам завершить сегодняшнюю встречу? – обратился Филинов к Ребрию.
Тот оживился и рявкнул на очередного докладчика:
– Заканчивай балаболить! Идите на хер отсюда! Все собрание закрыто! Через три минуты у тех, кто останется в зале, взвод проверит местную регистрацию.
В зале не осталось никого уже через минуту.
– Что они у вас все приезжие? – деланно удивился Филинов.
– Используем опыт всей страны. Аккумулируем лучшие силы, – промямлил мэр.
Аккумулятор ты наш, ласково подумал Филинов. Главное в работе представителя в регионе – нарыть что-нибудь на регион. Регион это Темнохуд. И Филинов чувствовал себя благодушно потому, что успел нарыть на него. И это касалось санатория 'Полный Фарт' в частности. С другой стороны именно такие частности порой стоят хозяйчикам на местах их голов.
Что касается 'Фарта', то он был Темнохудом банально украден. Сразу по приезду городская коррумпированная до последней полоски на погонах городская милиция была ликвидирована. Темнохуд привез с собой мощный отряд спецмона. С самого начала они жили в уже упомянутом санатории. Затем Темнохуд вдруг озаботился моральным аспектом проблемы. Гвардейцы вроде как жили на шее многострадального города. Тогда Темнохуд, щедрая душа, у города этот санаторий купил. Цену дал неслабую, пусть недоброжелатели удавятся. У нас открытая экономика в отличие от той мути, что была.
Люди Филинова проверили всю проводку и выяснили, что деньги после ряда трансфертов, перевода из банка в банк, вернулись на тот же счет. То есть Темнохуд купил санаторий у себя самого. Не слабый бизнес.
– Ищите откат! – приказал Филинов своим людям, те искали и находили.
Филинов был реалистом и знал, что в стране деньги честным путем не сделать. Нет физической возможности. Весь аппарат создан, чтобы доить взятки из воров. У него компромат на Темнохуда рыли те, кто сами являлись спецами по сокрытию доходов и экономическому разбою, пойманные и уличенные в разное время и теперь работающие на администрацию. Что делать? Время такое. Страна оказалась не подготовлена к новым видам хозяйствования. Не та это страна, не та. Ей орут, понукают, а она как корова идет куда-то. Не в ту степь. Ну, так получите. Делать бизнес в этой стране невозможно, делать деньги можно. Никто не виноват, что Темнохуд оказался тем клопом, которого решили удавить его Филинова руками.
Ребрия в отличие от мэра обрадовало известие о смене маршрута, хоть он наотрез отказался пересаживаться в лимузин. Рахитов не поехал, сославшись на ночное дежурство. Соврал,
