Связанный гормен лежал на полу с открытыми глазами. Эти существа не могли долго оставаться без сознания. Снаружи послышался скрежет — его соплеменники пытались открыть люк.
— Говард! Ты же мне говорил, что они никогда не тронут ребенка! — взволнованно сказала Рей Уэнсли.
Брэбент прерывисто дышал и выглядел изможденным, но с его лица уже исчезло выражение загнанного пса, и он не выглядел великомучеником, скорее — победителем.
— И это правда, Рей. Он просто шел за вторым ножом.
— Но…
— Я солгал вам, да! Нам нужен этот корабль. Мы не смогли бы подготовиться к нападению на охранника, поскольку недостаточно ловки. Даже секундное замешательство дало бы гормену неоспоримые преимущества. Значит, я должен был сделать так, чтобы вы напали на него не раздумывая, со скоростью, не уступающей горменовской, а есть только один способ это сделать — задействовать ваше подсознание, рефлексы. Защита ребенка — это рефлективный порыв, и его целесообразность не пропускается сквозь сито сознания. Этот рефлекс защиты просто заставляет человека действовать, в чем мы и убедились. Итак…
— Итак, — прервал его Гибсен, — мы выиграли сражение, но проиграли войну. Что нам со всем этим делать, Брэбент? У нас есть корабль, но мы не сможем им управлять. Ты же сам так говорил и потом доказал нам это!
— Нет, — поправил Брэбент, — я доказывал это горменам. Погоди. Послушайте.
Снаружи доносилась приглушенная трескотня голосов. Дети Крещении начали хныкать; раньше у них не нашлось на это времени.
Брэбент со знанием дела объяснил:
— Они готовятся к штурму. Это очень важный корабль, понимаете? Самый крупный в этом секторе космоса, и к тому же он один вооружен.
— Значит, ты хочешь, чтобы мы уничтожили его? — высказал предположение Гибсен.
— Я хочу, чтобы мы полетели на нем к «Первопроходцу».
— Без компьютеров? Но…
— У нас есть компьютеры, Гибсен. Целых три. Ты, де Джувенел и Рей.
Брэбент почти ликовал: все шло, как намечалось. Но столь длительное чувство ненависти не могло развеяться за одну секунду, его удалось только слегка приглушить. Все ждали продолжения.
— Пошли со мной, — Брэбент кивнул этим троим и начал подниматься по винтовой лестнице, которая вела к штурманской рубке.
Трескотня снаружи прекратилась, послышались металлический скрежет и глухие удары. Время шло. У землян не было выбора — или им удастся взлететь, или куча мертвых горменов останется лежать у взорванного корабля.
— Садись, Гибсен, — приказал доктор.
Штурман посмотрел на него, облизал пересохшие губы и сел в кресло. Ремни безопасности автоматически прижали его тощее тело к спинке. Вообще-то они были рассчитаны на коренастые фигуры горменов, но с таким же успехом подошли бы и скелету, так как по конструкции должны удерживать любое находящееся в кресле тело.
— Рей, ты с де Джувенелом ложись на пол. Если верить Джероффу, у этих кораблей огромная мощность, и лежа будет легче переносить многократную перегрузку во время взлета.
Сам Брэбент лег на металлический пол возле Гибсена и осмотрелся, все ли в порядке. Звуки ударов все громче, но через пару секунд угроза будет устранена.
— Гибсен, — дружески сказал доктор, — ты знаешь, как управлять кораблем. Взлетай.
Гибсен нерешительно вставил пальцы в кольца на панели управления. Потом посмотрел на Брэбента, как бы прося поддержки, вздохнул, снова облизал губы и закрыл глаза…
Его пальцы осторожно зашевелились в кольцах.
Ослепительное пламя вырвалось из-под ракеты.
Брэбент отполз от кресла — его непосредственный контроль за управлением больше не требовался. Теперь все зависело только от штурмана. Если все пойдет так, как он рассчитывал, то они взлетят, если нет — погибнут. Третьего не дано.
Корабль зашатался. Он немного поднялся, потом снова се I, опять поднялся и, зависнув над поверхностью Алефа Четыре, стал медленно подниматься.
Брэбент видел, как Гибсен начал всхлипывать. Его лицо перекосилось от смертельного страха, губа была закушена, щеку дергал тик. И все же он вел корабль.
И тот не разбился. Он только слегка покачивался. Малейшие колебания немедленно передавались на сверхчувствительные кольца. Любое отклонение от курса нужно было сразу же исправлять. Гибсен внимательно следил за панорамным экраном, но теперь он всем телом чувствовал корабль. Силы, пытавшиеся отклонить его от вертикали, через кольца действовали на вестибулярный аппарат Гибсена. Д тот ни на миг не терял контроль над кораблем и немедленно вносил необходимые поправки. Двигатели работали на полную мощность, гигант стремительно набирал высоту.
Далеко внизу, на площади, лежали три десятка мертвых горменов, а еще больше корчились в предсмертных судорогах. Для них жизнь уже не имела значения — их корабль улетел.
Тяжелая пята ускорения придавила Брэбента и всех находящихся на корабле. Но даже в этих условиях Гибсен не терял контроль. Он уводил корабль вверх и дальше от планеты.
Через три минуты они находились в безвоздушном пространстве. Лучи Солнца отсвечивали на металлической обшивке корабля. В черной пустоте космоса мигали звезды.
Гибсен замотал головой, словно хотел избавиться от кошмарного сна, и вынул пальцы из колец. Двигатели затихли.
— Удалось, Брэбент, — прошептал он, глядя на свои затекшие пальцы. — Но как?
Брэбент не ощущал тяжести своего тела. Но еще большая тяжесть свалилась у него с души. Он вдруг почувствовал себя свободным. Он готов был запеть, подобно Гибсену, но вместо этого только сказал:
— Спустись вниз, де Джувенел. Посмотри, как остальные перенесли взлет.
Маленький человечек, выглядевший ужасно сконфуженным, нырнул вниз вдоль винтовой лестницы. Гибсен и Рей широко раскрытыми глазами вопросительно смотрели на Брэбента, но доктор не мог ответить на их вопросы, он боялся, что голос выдаст его чувства.
Все эти недели он демонстрировал горменам простейшие психологические опыты и в то же время тщательно продуманными условиями экспериментов готовил землян к осуществлению своего замысла. Это было своего рода секретное послание, написанное между строк, и оно оправдало себя. Чем должно всегда заниматься подсознание человека? Действовать без промедления! И он заставил его действовать. В эти дни, проведенные в лаборатории, Брэбент тренировал подсознание, стремясь достичь того, чтобы оно действовало помимо сознания. И ему это удалось. Основной эксперимент — управление незнакомым кораблем — прошел блестяще. Они свободны.
Доктор, как мог, объяснил это.
— Но, — Гибсен недоумевал и был раздражен, — но… но ты предал нас!
— Нет, я просто пытался удержать вас от ошибочных действий. Ваш план — избавиться от охранников и захватить корабль, не имел ни малейшего шанса на успех. Один провал мог стать фатальным для всех нас…
— Почему же ты мне ничего не сказал? — с болью в голосе спросила Рей.
Брэбент мгновение смотрел на нее, потом тихо сказал:
— Извини.
— Ну, нет! Ты не должен извиняться! Мы были несправедливы к тебе. И я больше, чем кто-либо. И все-таки я думаю, ты мог бы сказать мне.
— Нет. Дом весь прослушивался. Любое слово, сказанное там, даже шепотом, гормены прекрасно слышали. Но если бы они и не услышали, я не был абсолютно уверен, что ты не проговоришься. Поверь мне, слишком велик был риск.
На лестнице показался де Джувенел. Он попытался удержаться за последнюю ступеньку, но сорвался
