— Итак, вы что-то написали и теперь хотите это опубликовать. Но для начала, милочка, я вкратце изложу вам позицию нашего издательства.
Я ненавижу подобные моменты — и вместе с тем, как ни странно, в какой-то мере получаю от них удовольствие: потому что об ощущениях автора, который слышит такое вместо приветствия, как самые первые фразы — даже без вводного «Добрый день» (ибо здороваться — дело секретарши в приемной, сам же Шифнер только поднимается из-за стола, расправляет плечи, быстро проводит рукой по волосам, ловит своим отечески-издательским взором лихорадочно-смущенный взгляд автора, протягивает руку и неподражаемым движением, будто отряхивая с пальцев воду, молча указывает на стул для «подсудимого» возле стола для заседаний, напротив собственного роскошного шефского кресла, обитого золотистыми заклепками величиной с монету)… — так вот, догадаться об ощущениях автора, в данном случае госпожи Шеволы, будто бы так прекрасно владеющей собой, для меня не составляет никакого труда.
— Мы делаем ставку на авторов, а не на отдельные книги. И поступаем так не только в исключительных случаях. — Он вздергивает подбородок, округло взмахивает левой рукой. — Просто издать какую-то книгу, милочка? Неет. — Как он при этом покачал головой! Как произнес его, это «Неет»: не с нажимом, не с укоризненным повышением голоса, а опустив подбородок и задумчиво тряхнув волосами, как если бы говорил с невоспитанным домашним животным; ладонь же его упала и плоско распростерлась на столе — вылитая тюленья ласта, — прежде плавно разделив воздушные массы, как если бы, кроме этого мягкого «Неет», ему и сказать было нечего; плюс ко всему он выпятил губы. Будто желал попробовать на вкус произведенный эффект. И когда теперь он приподнимает левую бровь, это знак для госпожи Цептер, что пора подавать кофе, самому шефу — со взбитыми сливками, выдавленными из баллончика, который нужно с силой встряхнуть; и лишь после того как он, приподняв бровь еще выше, благодарно кивает секретарше, следует сакраментальная фраза: «Подойдите-ка сюда, милочка». Теперь он показывает гостье графики и картины на стенах, развешанные между книжными полками: портреты писателей в основном, все как один написанные уважаемыми членами Союза художников; мой шеф щелкает пальцами и указательным, на который надето кольцо с зеленым камнем, тычет в направлении первой картины: «Кто это?» — «X». Вторая картина: «А это?» — «У». Третья: «А это?» — «Z». — Он треплет Шеволу по щеке и говорит: «Вы ошибаетесь, это А». Потом шарит рукой на полке, достает зеркальце, сует его под нос ошеломленной поэтессе: «Ну а это кто?» — «Еще один?» — «Это автор-неумеха». Он пристально и выжидающе смотрит на нее, слегка прищурив глаза, языком нащупывая слева больной зуб; отводит зеркальце назад и секунду держит его неподвижно, словно герой ковбойского фильма, который сейчас спрячет еще дымящийся кольт в кобуру, потом осторожным и точным движением, как если бы это была драгоценность, кладет зеркальце обратно на полку.
— Если таково ваше мнение обо мне, зачем вообще вы меня пригласили?
— Ах, дорогуша, очень хорошо, что вы рассердились. Авторы, которые способны сердиться, как правило, не совсем безнадежны. — Он смотрит на свои ногти, потом переводит взгляд на меня. — Вашей рукописью займется господин Роде, с которым, надеюсь, вы уже познакомились. Он опытный редактор, тонко чувствующий поэзию. И еще одно… — Шифнер достает с полки какую-то книгу. — Вы злоупотребляете точкой с запятой. Это роман Густава Реглера{24}. Знаете, кто такой Густав Реглер? Нет? А должны были бы… Вы сейчас сядете и проштудируете четвертую главу — посмотрите, как использует точку с запятой Реглер. Этот знак ведь — указательный палец, сверкнувший зеленый камень… — есть, по сути, замена точки! Вспомните о том правиле, что позволяет ставить точку с запятой перед «но» и последующим главным предложением. Проштудируйте старые грамматики! И помните: немецкий язык сложный, в нем, как может показаться на первый взгляд, много всяких несуразностей — однако, присмотревшись внимательнее, вы обнаружите, что для каждой из них имеются разумныe основания. Через час будьте любезны заглянуть ко мне снова.
Она так и сделала. Шифнер между тем успел поболтать по телефону, полистать папку с графиками, нарочито громко порассуждать вслух о том, в каких трех случаях после двоеточия полное предложение пишется с маленькой буквы, а еще — полакомиться мороженым из редакционного холодильника и сбрызнуть виски одеколоном. Он берет у нее книгу и ставит обратно на полку. Потом бросает красноречивый взгляд на ее грудь, дарит ей несколько выпущенных нами книг общей стоимостью в тысячу марок и — отпускает с миром.
К Лейпцигской ярмарке начинали готовиться за несколько недель. Туда ведь не для того ездили, чтобы подержать в руках несколько любопытных книг, пролистать их от начала к концу и обратно; туда ездили, чтобы заглянуть через какое-нибудь окошко в Землю обетованную. «Окошки» имели формат в шестнадцатую долю листа, или в восьмую, или в четвертую, или in-folio, но чаще всего были размером 19 x 12 см, без твердого переплета, зато с тремя рыбами на первой странице, или с надписью «rororo» на разноцветных корешках, или обложка была белая, но с рисунками, сделанными пастельным мелком: как увидишь такую, — говорил, к примеру, Никлас, — считай, мы у цели; потому что рисунки те вели свое происхождение от некоего господина по имени Челестино Пьятти{25}, а книги с его росчерком были целью, к которой стремились многие. 19 х 12 см — карманный формат. Этот размер проверяли и перепроверяли с линейкой, после чего Барбара{26}, вооружившись ножницами, создавала внутренний мир специального ярмарочного пальто, ибо где имеются карманные книги, там не обойтись без карманов.
ДНЕВНИК:
Сегодня я, зоолог по образованию, узнал следующее: оказывается, африканская пустынная саранча имеет сородича в Восточной Германии, а именно, книжную саранчу (Locusta bibliophila) — существо, которое передвигается на двух лапках, носит джинсы марки «Wisent» или «Boxer»{27}, домашней вязки свитеры с высоким воротником и оливково-зеленые либо землисто-коричневые «сутаны» (утепленные плащи), подол которых достает до икр (их шьют по спецзаказу в меховом ателье «Гармония» на Риссляйте, в свободное от работы время или по договоренности с шефом — ведь и он тоже имеет свои читательские пристрастия, — для чего Барбара, а при возрастании спроса и ее коллега, на один-два дня переключаются с работы по социалистическому плану на обслуживание планов индивидуальных). Упомянутая Locusta bibliophila питается книгами — но только такими, что происходят из несоциалистической экономической зоны. Атака книжной саранчи обычно планируется задолго до лейпцигского объедалова, генерально-масс-штабно, — и меня, ценного для них агента на форпосте под бумажными кометами, совершающими свой цикл и регулярно возвращающимися, они тоже теперь попытались прибрать к рукам:
«Где ониразместятся? Когда приедут? Ты должен их подготовить. К нашему появлению. Зарезервируй ящики в камере хранения на Центральном вокзале. Нам надо продумать систему сигнализации. Может быть, носовой платок — сморкаться в него, если грозит опасность? Почему бы и нет, сейчас как раз период простудных заболеваний. Понятно, что тебе надо еще и работать — но этим ты займешься, когда мы уберемся восвояси».
Обмундирование книжной саранчи (упомянутое «ярмарочное пальто» типа парки) примерно за две недели до решающей акции подвергается тщательной проверке; правая сторона изнанки: два ряда, параллельно, и в каждом по пять карманов, начиная от двух нагрудных и кончая теми, что пришиты примерно на высоте колена (частично внахлест), формат 21 х 14 см, легкость хода проверяется посредством хранящегося в меховом ателье «Гармония» экземпляра книги Генриха Бёлля «Путник, когда ты придешь в Спа…», которая должна
«без сопротивления»
«не высовываясь»
«не образуя вспучиваний»
находить для себя место в кармане. «Сутана» шьется из такого расчета, чтобы она была велика на два размера и застегивалась не как обычно, на молнию «Солидор» (застежку молнии часто заедает, к тому же у этой модели плаща она располагалась бы так низко, что саранче пришлось бы нагибаться, что способствовало бы образованию нежелательных вспучиваний, см. выше), а на кнопки,
