— Нет, не то. В нем только и есть что дерьмо, одно дерьмо, ничего хорошего. Вот объясни, какого хрена мы здесь сидим? Где это слыхано, чтобы полицейские дожидались заключенного?
В дверь постучали, вошел полицейский, молодой человек, которого Кэшин заметил на пассажирском сиденье пикапа тогда, на перекрестке, за ним еще один полицейский. На длинном печальном лице Донни Култера над верхней губой вздергивался курносый нос. Лицо было детское, перепуганное. Глаза припухли, а губы он то и дело нервно облизывал.
— Садись, Донни.
Постучали в другую дверь, на этот раз за спиной Кэшина.
— Войдите! — сказал он.
— Хелен Каслман, Юридическая служба по делам аборигенов. Я представляю интересы Донни.
Кэшин обернулся. Перед ним стояла стройная моложавая женщина с зачесанными назад темными волосами. Они взглянули друг на друга.
— Ну, здрасте! — заговорил он первым. — Сколько лет, сколько зим!
Она недоуменно нахмурилась.
— Джо Кэшин, — представился он. — В одной школе учились.
— А, да-да, — откликнулась она неприветливо, — что ж, неожиданно.
Они осторожно пожали друг другу руки.
— Детектив Дав, — представил Кэшин коллегу.
Хелен кивнула Даву.
— Я и не знал, что вы здесь живете, — продолжил Кэшин.
— Я здесь недавно. А вы?
— А я в Порт-Монро.
— Ясно. Ну, так кто занимается этим делом?
— Я. Вы могли поговорить со своим клиентом в приватной обстановке.
— Уже поговорила.
— Тогда начнем, пожалуй?
— Да, конечно.
Кэшин занял место напротив Донни. Дав включил диктофон и записал дату, время и фамилии присутствующих.
— Тебя зовут Дональд Чарльз Култер? Проживаешь по адресу Фрейзер-стрит, двадцать семь, район Даунт, Кромарти?
— Да.
— Донни, — начал Кэшин, — для начала я тебе объясню, какие права есть у тебя во время допроса. Ты не обязан что-либо говорить или делать, но все, что ты сделаешь или скажешь, может быть использовано в качестве доказательства в суде. Ты понял, что я сказал?
Донни уставился в стол.
— Еще раз повторю, — произнес Кэшин, — не обязательно отвечать на мои вопросы или что-то мне рассказывать. Но если ты решишь по-другому, мы вправе сообщить суду то, что ты нам сказал. Понимаешь, Донни?
Не отрывая глаз от стола, Донни облизнул губы.
— Мисс Каслман, — пригласил ее Кэшин.
— Донни, — заговорила она, — ты понимаешь, что тебе сказал полицейский? Помнишь, о чем мы с тобой говорили? Можешь им ничего не рассказывать.
Донни глянул на нее, кивнул.
— Донни, подтверди нам, что ты все понял, — попросил Кэшин.
— Понял, — нервно бросил парень и забарабанил пальцами по столу.
— Я обязан разъяснить, какие у тебя права, — продолжил Кэшин. — Можешь связаться или попробовать связаться с другом или родственником и сообщить им, где ты находишься. Можешь связаться или попробовать связаться с адвокатом.
— Простите, — вмешалась Хелен Каслман, — я поясню. Мой клиент уже воспользовался этими правами и сейчас больше не будет отвечать ни на какие вопросы.
— Допрос окончен в девять сорок семь утра, — подвел итог Кэшин.
Дав выключил диктофон.
— Коротко и ясно, — опять заговорил Кэшин. — Не выйдете со мной на минуточку, мисс Каслман?
Они прошли в коридор.
— Слушание в двенадцать пятнадцать, — сказал Кэшин. — Если бы Донни не запирался, тогда он мог бы рассчитывать на освобождение под залог.
Глаза у нее были разноцветные — один серый, другой голубой. Это придавало ей одновременно и живой, и равнодушный вид. Кэшин вспомнил, как после окончания школы он еще долгое время рассматривал ее лицо на фотографии, снятой в двенадцатом классе.
— Мне нужно получить указания, — сказала она.
Тем временем Дав и Кэшин пошли глотнуть кофейку в заведение под названием «У тети Джемаймы», со столами, покрытыми клетчатыми скатертями, и картинками с изображениями Кролика Питера[26] по стенам.
— В школе вместе учились, — заметил Дав. — Повезло тебе.
— Ну, она была птичка высокого полета, — ответил Кэшин. — Девочка из почтенной богатой семьи. Отец — врач, а вообще-то они владели газетой и ледниками. Она не захотела расставаться со своими лошадями, поэтому и не уехала в частную школу.
По дороге обратно Дав отхлебнул кофе и поморщился:
— Что за отрава?
— Как всегда, дерьмо, ничего хорошего.
Хелен Каслман стояла возле здания участка и разговаривала по мобильнику. Она заметила, что они подходят, и не сводила с них глаз. Уже когда они были у ступенек, она позвала:
— Детектив Кэшин!
— Да, мисс Каслман.
— Мать Донни заявила, что он был дома в ту ночь, когда напали на Бургойна. Встретимся в суде.
— Жду не дождусь.
Кэшин вошел в участок и позвонил обвинителю.
— Против освобождения под залог серьезно возражаем, — доложил он. — Расследование проведено поверхностно. Настоящий виновник может договориться со свидетелями или вовсе сбежать.
В одиннадцать пятнадцать утра Дав и Кэшин уже были у дверей участка.
— Вам звонил инспектор Виллани, — сообщил дежурный полицейский.
— Что там у тебя с мобильником? — недовольно бросил Виллани.
— Извини, отключил.
— Слушай, парня отпускают под залог.
— Почему?
— Потому что министр дал указание главному комиссару, который дал указание комиссару по уголовным делам, который дал указание мне. Дело политическое. Они не хотят, чтобы с Донни в тюрьме что-то случилось.
— Как их чести будет угодно.
— Донни отпускают под залог, — сказал Кэшин Даву.
— Слабаки! — ответил Дав. — Ну и слабаки! Это же капитуляция!
Дежурный полицейский указал на дверь.
— Готовьтесь, там комитет по встрече. Телевизионщики.
Кэшин похолодел. Почему-то как раз об этом он забыл.
— Вот и разбирайся с ними, — обернулся он к Даву. — Ты же городской.
Дав покачал головой:
— Что-то быстро вы записались в деревенские.
Они вышли на улицу, навстречу вспышкам и блестящим черным зрачкам телекамер, меховым
