страдал, потому что в отношении меня у Него был свой Промысел.
— Разреши мне, Джейми, разреши, — все повторял Джастин.
— «Я есмь Первый и Последний, и живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти».[42] Знаешь эти слова, Дункан? Это из Откровения Иоанна Богослова. «Ключи ада и смерти»… Господь вручил их мне. Что, страшно тебе, Дункан? Страшно?
«Ну что я здесь валяюсь? — думал Кэшин. — Я погубил Дава, а эти двое пытают человека. Если буду жив, что скажу Синго? Хотя при чем тут Синго? Виллани, Фину, Биркертсу, я же полицейский, в конце-то концов…»
— Господь хочет, чтобы ты понял, что такое боль, боль и страх, Дункан, — говорил Джейми. — Он хотел, чтобы и Чарльз узнал это, после того, что Чарльз сделал со мной. А еще твой друг Робин. Знаешь, я ведь так и не забыл ваших лиц. Говорят, дети не помнят насильников. Некоторые помнят, Дункан, еще как помнят, каждую ночь видят их в своих кошмарах.
Раздался визг, пронзительный визг, полный боли.
— Не бойся, Дункан. Робин вот боялся, и ему повезло, что мы так торопились. И Артур Поллард тоже боялся. Я не знал об Артуре, но в тюрьме Господь свел меня с одним человеком, очень грустным человеком, и он рассказал мне об Артуре.
— Ради бога… О… о… — стонал истязаемый.
— «Поношение сокрушило сердце мое, и я изнемог, ждал сострадания, но нет его, ищу утешителей, но не нахожу, — продолжил между тем Джейми. — И дали мне в пищу желчь, и в жажде моей напоили меня уксусом».[43] Дункан хочет пить. Джасти, напои-ка его.
Что-то зажурчало, слышно было, как человек кашляет, задыхается.
— Так-то лучше, да?
Тишина.
— Ну все, Дункан, больше не шумишь, да? На свинью ты похож, Дункан. Молишься сейчас или как? Антихристу молишься? Кому ж еще, ты ведь больше никому не умеешь. Вот, Джасти, Господь желает, чтобы ты отправил Дункана в гости к его царю — антихристу.
Кэшин встал на колени, тяжело поднял голову.
Мерцающий желтый свет. На голом каменном алтаре что-то лежало, розовое, перевязанное веревкой наподобие того, как обвязывают кусок мяса перед тем, как пожарить. Кровь текла ручьями.
У алтаря стояли двое. Тот, что поменьше, справа, держал в руке нож, на лезвии которого блестел свет от свечи. Другой, повыше, держал Вэллинза, его голову; Кэшину было видно, что это голова и что мужчина — это был Джейми — держит голову Вэллинза за уши, словно целуя ее…
Нет!
Кэшин потряс головой — это получилось как-то само собой, непроизвольно. Он попробовал выпрямиться. На полу что-то темнело, столбик, нет… или да, столбик с крестом наверху, медным крестом с заостренными концами, но не стрелками…
Нет, не со стрелками.
Что-то вроде ромбов…
Он протянул руку, попробовал взять столбик, но рука не держала, он почти ничего не чувствовал.
И все же он сжал руку, встал и сам удивился — он стоял, сжимая правой рукой столбик с крестом наверху.
Он смотрел прямо на них.
Они не оборачивались. Они его даже не слышали.
— Отправляйся в вечный огонь, Дункан, — произнес Джейми. — Давай отправляй его, Джасти.
— Нет, — сказал Кэшин.
Они обернулись.
Кэшин метнул столбик с медным крестом. Тот просвистел в воздухе. Джастин дернулся, зажав длинный нож в правой руке.
Заостренный конец вонзился ему в горло, прямо в выемку между ключицами, застрял там. Джастин поднес руки к горлу, схватился за столбик, нетвердо отступил на шаг, его левая нога подвернулась, и он упал, растянувшись на холодном мраморном полу.
— Вы арестованы, — слабо произнес Кэшин.
Джейми, все еще держа руками голову Вэллинза, смотрел на Джастина.
— Джасти, — позвал он, — Джасти…
Джейми отпустил голову связанного Вэллинза, упал на колени.
Кэшин видел только его макушку.
— Как же так, Джасти, — монотонно повторял тот. — Как же так, Джасти, дорогой мой, ну как же так, а?
Кэшин двинулся к той же двери, через которую вошел. Казалось, идти до нее долго-долго. Но он все же пересек прихожую, добрался до щитка, щелкнул выключателями.
В гостиной зажегся свет.
Пистолет Дава валялся почти у самых его ног. Он нагнулся, чтобы поднять его, едва не упал, выпрямился, снова нагнулся, подобрал пистолет. Не глядя на Дава, вернулся в часовню, нашел выключатель и там прошел в неф, остановившись метрах в трех-четырех от алтаря.
Джейми склонился над Джастином. Повсюду виднелись лужи крови. Он взглянул на Кэшина и поднялся во весь рост, с ножом в руке.
— Ты арестован, — повторил Кэшин.
Джейми покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Это ты мертв.
Кэшин поднял пистолет Дава, направил Джейми в грудь и спустил курок.
Джейми по-птичьи дернул головой, улыбнулся.
«Промазал, — подумал Кэшин. — И как это получилось?» Он не видел Джейми как следует, пистолет был тяжелый, оттягивал руку.
— Господь не желает моей смерти, — сказал Джейми. — Он хочет твоей смерти, потому что ты забрал моего Джасти.
Он шагнул к Кэшину, занес над головой руку с ножом. Кэшин увидел, как на лезвии сверкнул свет, увидел кровь… Ноги подогнулись, стоять дольше не было сил, он почувствовал, что падает…
Нож и глаза Джейми нависли над ним, совсем близко.
— Ну давай, молись Отцу, иже еси на небесех, — сказал Джейми.
— Отче Наш… — начал Кэшин.
— Точно не нужна помощь? — спросил Майкл.
— Нет, — ответил Кэшин.
В маленькой легкой сумке лежала всякая мелочь: зубная щетка, бритва, пижама — все, что брат принес ему в больницу. Они ждали лифта, стоя рядом друг с другом, и испытывали от этого неловкость.
— У меня новая работа, — сообщил Майкл. — Небольшая фирма в Мельбурне.
— Вот и хорошо, — рассеянно ответил Кэшин.
Ему все мерещился Дав — как они идут вместе по улице, а потом лицо Дава превращалось в лицо Шейна Дейба.
— Через две недели начну. Так что время у меня пока есть, могу помочь тебе строиться. Правда, я никогда своими руками ничего не делал…
— Да там опыт и не нужен. Просто грубая физическая сила.
Приехал пустой лифт. Они вошли и встали лицом к двери.
— Джо, я вот что хотел спросить, — произнес Майкл, глядя на светившуюся панель на стене. — Я все думаю…
— Чего?
— Пойти туда без оружия. Это же было не самоубийство, нет? Ну то есть…
— Это была несусветная глупость и самонадеянность, — ответил Кэшин. — У меня ведь так всегда.
