Сергей, разумеется, препираться не стал и, после консультаций с Васиным, снова повёл Чжонхи в арсенал. А после и на стрельбище, что было расположено у западного блокгауза. Ан, конечно же, остался в полном восторге от стрельбы из ангарской винтовки, выказав таки свои эмоции. Васин, ожидая оного, заранее предупредил Кима:
- Дарить оружие запрещаю! Я таких полномочий не имею!
В предрассветные часы Олег пытался связаться с Сунгарийском, чтобы передать информацию о долгожданном посольстве из Кореи далее, на Амур и Ангару. Однако сигнал не прошёл, и радиосеанса не получилось. Кстати, самому Васину, начальнику посёлка Туманный, гости не особенно и понравились.
- Мутные они какие-то, да шабутные! - довольно эмоционально объяснил он после отъезда большей части посольства. - И что они ко мне прицепились? Лучше бы о деле говорили.
- Понравился ты им, Олег! - воскликнул Сергей. - А вообще, шибко интересно им было - они же прежде таких амбалов не видели. Шучу-шучу! - поспешил добавить Ким, глядя на нахмурившегося Олега.
А на улице тем временем послышалось какое-то движение, возгласы. Снова принц! С утра Хёджон учился играть в лото, а теперь, видимо, ему надоело расставлять бочонки, и он снова принялся бродить по посёлку. А за ним таскались и его друзья, а также несколько чиновников, в том числе и штатные летописцы, которые не выпускали из рук писчих принадлежностей.
- Сельгеи! Сельгеи! - звал Кима возможный наследник престола.
- Иди-иди! Твоя работа его обрабатывать, - с ехидной улыбкой проговорил Олег, похлопав друга по плечу. - Из пушки только стрелять не дам, снарядов мало.
- Чего это их мало-то? - удивился Сергей, одевая полушубок. - Ни разу на моей памяти ещё не стреляли.
- Неважно! - отрезал Васин. - За оборону я отвечаю!
К счастью Хёджон искал Сергея не за этим, хоть пушки и заинтересовали его прежде, ещё при первом осмотре укреплений Туманного. Принц хотел поговорить с Большим, как он называл начальника посёлка. Он уже давно понял, что гигант был старшим среди Ороса.
- Сельгеи, спроси его, как долго мы будем находиться на вашей пограничной заставе, - попросил он Сергея. - До весны?
- Нет, - ответил за Олега Ким. - Через десяток дней мы отправимся к истоку реки Уссури - там мы будем ждать вскрытия реки и прибытия нашего корабля, который ты хотел посмотреть.
- Хорошо, - улыбаясь, покивал кореец. - Очень хорошо. А куда мы поплывём?
- Мы отправимся в нашу крепость на реке Сунгари. Это крупное поселение и то место, откуда мы грозим маньчжурам.
- Я смогу взять своих людей? - уточнил Хёджон, нахмурившись.
- Конечно, друг! - успокоил его Сергей. - Не хочешь ли, как и Ан Чжонхи, пострелять из нашего оружия?
- Я должен сказать тебе кое-что, друг, - принц, продолжая улыбаться, обернулся. - С этого дня я числюсь в вашем плену. Вы, дикие варвары, обманом заманили меня к себе и пленили! Ан Чжонхи так и не смог найди следов моего отряда! И вскоре он снова отправиться на мои поиски, исполняя волю моего отца. Тогда он и привезёт ответ.
- А его случаем не накажут, что упустил тебя? - опешил Сергей.
- Тогда его казнят, а с ответом пришлют другого, - пожал плечами Хёджон. - Я должен стрелять из вашей аркебузы, ты не забыл? Ты же приказал своему пленнику стрелять!
Принц громко захохотал и, увлекая за собой сконфузившегося друга, пошёл к своим друзьям.
После ухода Ана и части посольства, вместе с принцем осталась лишь дюжина телохранителей из числа дворцовой стражи, друзья, слуги да несколько чиновников средней руки. Хотя, возможно, среди них были и более знатные люди, не желавшие заявлять о себе. Все они жили довольно скромно, занимая половину казармы - в другой половине, в отдельной комнатке ютились слуги, числом с полтора десятка. Кстати, Васин быстро взял их в оборот, заставив их ходить за дровами самостоятельно. А то они уже в первый день повадились таскать заготовленные ангарцами поленья. К вящему удовольствию начальника посёлка корейцы использовали свои продукты, котлы и посуду. А то ведь конец зимы - запас круп и овощей в посёлке подходил к концу, да и норма питания по этим категориям урезалась дважды. В декабре пришлось делиться провиантом с небольшим родом местных лесовиков, пришедшим под стены Туманного. Тогда Васин и не подумал поприжать продукты - поделился щедро. Сейчас же заставу наводнило нашествие гостей, большая часть из которых являлась праздными людьми, без цели слонявшимися по посёлку. Честно сказать, присутствие корейцев его напрягало, но как бы то ни было, а Олегу оставалось подождать ещё пару недель, с тем, чтобы Туманный снова зажил своей обычной жизнью.
Насколько хватало взгляда, до самого горизонта, раскинулось знакомое Ринату по прошлой жизни Балтийское море - вода свинцового цвета с белыми барашками на гребнях небольших волн, набегающих и разбивающихся брызгами о лоснящийся борт корабля. Без умолку орущие чайки скользили над поверхностью воды, выискивая добычу. Саляев лениво провожал их взглядом, думая о своём. Последние дни он особенно много думал, проводя время на палубе, устроившись где-нибудь в уголке, чтобы не помешать матросам. Многое перевернулось в его душе, на многие вопросы он получил ответ. Казалось, зачем они вообще отправились в этот поход, изначально пахнущий авантюрой? Ан поди же ты, дело было нужное. Ещё осенью, в Архангельске, грузясь на четыре датских торговых корабля, ждавших ангарцев аж с лета, он слышал разговоры в порту - теперь де, со вступлением царя в данско- свейскую войну, Русь точно получит свой кусок моря. Приказчики и купцы уже задумывались о том, как бы поток товаров, идущих через город на Двине не умалился оттого, что Нарова уйдёт от шведа. Датчане говорили о том, что всяко лучше торговать с русами по Балтике, а не огибать норвежское побережье, идя до Архангельска. Уже тогда, чувствуя тот размах изменения истории, что происходил перед его глазами, Ринат надолго задумывался о той роли, на которую способно их, по сути небольшое, сообщество. Неужели всё же одна пропавшая экспедиция из развалившейся на куски супердержавы способна сотворить нечто с привычным ходом истории? Даже небольшое её изменение уже есть оглушительное действо, которое повлечёт за собой целый ворох дальнейших изменений, а ведь в этом кроется неприятность для первоангарцев - исчезает одно из их преимуществ перед остальным миром. А именно послезнание выходцев из РФ о том времени, что для них давно уже минуло. Это кольнуло Рината при встрече с королём Кристианом. Когда корабли из Архангельска пришли в столицу датского королевства, а король решил лично поприветствовать гостей, Саляев ожидал увидеть одноглазого монарха с повязкой на месте ранения. Однако же с лицом Кристиана было всё в порядке, глаза его были в полном составе, что сильно удивило ангарца. Тогда он, находясь словно в каком-то наваждении с трудом подбирал фразы для ответов на немногие вопросы короля. Выразив своё сожаление Ринату, король вскоре отошёл от него, посчитав не в праве выспрашивать ангарца после произошедшего с его людьми. Однако он всё же попросил удовлетворить его любопытство позже, на борту корабля. И Саляев был ему за это благодарен. Вообще, датский монарх произвёл на него самое приятное впечатление. Кристиан пробыл ещё какое-то время в порту, с интересом наблюдая за выгрузкой корабельных трюмов, и немного пообщался с капитанами, видимо, расспрашивая их о происшествии. Ангарцам же было дано три дня на отдых, после чего их ждал путь к восточному побережью Ютландии - полуострову материковой Европы. Крепость Колдинга была одной из немногих, что ещё не сдалась шведским войскам фельдмаршала Леннарта Торстенсона.
За время, прошедшее после перехода кораблей из Архангельска и прибытия их в столицу Дании, Ринат не проронил ни одной шутки, не хохмил и ни разу не сделал язвительного замечания кому-либо. Больше молчал, подолгу уходя в собственные мысли. Прежнего Саляева будто бы не было больше, казалось, его подменили. Но никто его не спрашивал о столь разительной перемене, остальные ангарцы также были подавлены случившимся. Дело в том, что из четырёх купеческих судов, снявшихся с якоря в столице Беломорья, в гавань датской столицы прибыло лишь три. Да и то третий пришёл лишь спустя двое суток после того, как разгрузились первые. 'Хуртиг' так и не появился в водах датских проливов. Вместе с ним пропали семь десятков стрелков и офицеров, в том числе и капитан Василий Новиков. Снова и снова, закрывая глаза, Ринат вспоминал тот проклятый день. Тогда командир батальона 'Дания', укутанный в шинель, как обычно находился на палубе. Выйдя подышать свежим воздухом после обеда, он обратил внимание на озабоченно посматривающих на небо матросов и на волнение моря, да на крепнувший ветер. Уже тогда датчане забегали по палубе, быстро и ловко исполняя команды боцмана. Лающим голосом он умело направлял каждого матроса к делу. Он же, заметив ангарца, подослал к нему матроса, дабы тот проводил Рината к его каюте. Однако майор направился к своим людям, размещённым в трюме, справедливо полагая, что ему следует быть сейчас с ними. Стрелки уже почувствовали большую, чем обычно качку и, волнуясь, переговаривались между собой. Начальник отряда попытался тут же их успокоить, говоря о том, что матросы на корабле опытные и ничего страшного не произойдёт. И сразу же память выдала родной 'Оленегорский горняк'. На этом БДК польского производства качало дай боже, но ни у кого из команды и в мыслях не было того, что он может уйти на дно. Тут же корабли были весьма ненадёжны и Саляева в тот миг начала холодком свербить неприятная мысль:
'А что, если?' - причём отогнать её не удавалось.
Вечером на море властвовал жесточайший осенний шторм. Корабли, словно игрушечные, мотало в бушующей чёрной воде, поднимая на гребне волны и резко кидая вниз. Обшивка корабля стонала и скрипела на разные лады. Люди сидели в трюме в полной темноте - горевшие фонари были сразу же потушены во избежание пожара. Снаружи неистовствовал дикий рёв моря и оглушительный свист ветра. Вечер превратился в ночь - море объяла темнота. Мир, казалось, сошёл с ума, и всё в нём перемешалось. Часто разрывающие черноту небосклона сполохи молний на миг являли грандиозную картину разгула стихии. Хорошо, что ангарцы не видели оного! Туземные стрелки уже были на грани нервного срыва - темнота и духота закрытого помещения, резкий запах рвотных масс и сильнейшее волнение могли сломать кого угодно. Русичи пока держались - многие громко молились, сохраняя стойкость духа. А вот тунгусов и бурят, не привыкших к морским переходам, яростный ор природы сводил с ума. Несколько человек из них уже валялись без чувств, многие были близки к этому.
'Господи Боже! Спаси нас, грешных! Прости за то, что не обращался к тебе до этого дня, за то, что поминал Имя Твоё всуе! Если выживу, обещаю, стану в церковь ходить!' - эти слова Ринат, родившийся в семье кряшенов, прежде никогда не говорил, а сейчас они шли из самого сердца, невольно.
Потом наступила полная тишина и спокойствие. Проснулся Ринат оттого, что у него сильно болел бок. Оказалось, что он лежал на мешках с одеждой, а левый бок его упёрся в угол ящика с патронами для винтовок. Словно пьяный, он неловко поднялся и, хватаясь за всё подряд, наощупь побрёл к лестнице, ведущей на палубу. Яркий свет ослепил его, майор тут же прикрыл глаза и всё же вышел на палубу, привалившись у дверцы к груде какого-то хлама. Он с жадностью втягивал прохладный воздух. Лёгкие освобождались от прелости трюмного духана. Вскоре в дверном проёме появились и другие ангарцы. Два сержанта шумно задышали рядом, щурясь и потирая лица ладонями. Ринат обернулся:
- Илья, Влад! Поднимайте людей наверх, живо!
Оба парня тут же скрылись, спеша выполнить приказ. А датчане тем временем начинали приводить свой сильно потрёпанный корабль в порядок. Многое было поломано, вырвано или утащено за борт. Шесть тяжеленных пушек, стоявших на верхней палубе, как и не бывало, а борт кое-где был проломан. Саляев, наконец, поднялся на ноги и увидел к чему он только что прислонялся - в этом углу палубы были свалены в кучу несколько погибших моряков - их размозжённые, придавленные тела готовили к погребению в море.
- Товарищ майор! - Владислав, сержант-артиллерист топтался за спиной Рината. - Там это, стрелки-то наши... преставились.
- Что?! - воскликнул начальник.
- Придавило кого, а кто и головой приложился, да сердечком слаб оказался... Пять душ... - вздохнул Влад.
Но гораздо большим потрясением для Саляева стало то, что море вокруг было чисто и ни единого паруса он больше не наблюдал рядом с их кораблём. И только под вечер удалось встретиться с 'Вепрем', остальные пропали.
Глава 11
