поселение, приказал датчанам и эзельской дружине быть готовым к возможной схватке. Он опасался также появления новых гостей. Пусть они и объявляли себя друзьями Белова, ухо нужно было держать востро. Однако вскоре, когда московиты устроились, к Дильсу, командовавшему солдатами, подошёл сам Павел Грауль и, улыбаясь, пригласил его на беседу. Конрад согласился и обещал вскоре прибыть. Опасаясь таки подвоха, он взял с собою семерых дюжих дружинников, а полусотне приказал оцепить дом, где остановились знатные гости. Огонь в камине нижнего зала весело потрескивал, голодно пожирая недавно натасканные шведами дрова. Тёплое помещение было наполнено ароматом готовившегося на огне варева, рядом с которым возилась молодая женщина. Она недовольно покосилась на грязные разводы, оставляемые сапогами дружинников, но Конрад оставил это без внимания. Дильс спросил поднявшегося из-за стола конта Грауля:
- Господин Пауль, о чём вы хотели поговорить со мной?
Толмач, приехавший вместе с московитами, перевёл им слова немца.
- Садитесь капитан, отведайте чаю. Этот напиток очень любим в нашем государстве, - он сделал приглашающий жест, предлагая Конраду сесть напротив.
Дильс приказал своим дружинникам занять лавки, стоявшие по разные стороны от двери.
- Вам не следует опасаться нас и наших людей, Конрад, - кивнул на стоявших у дверей солдат Грауль. - Мы друзья с Брайаном, но я доволен вашей предусмотрительностью. Белов не ошибся, назначив вас капитаном эзельской дружины.
- Благодарю за лестные слова, конт, - коротко кивнул Конрад.
- О тебе знают в Пернове, куда я поставлен воеводой, - бросил молчавший до сего момента князь Бельский.
- У меня там родня, - несколько неуверенно проговорил Дильс. - Родня жены...
'Перновский воевода?! Не иначе они желают и острова прибрать в свои руки' - подумал Конрад, скосив глаза на своих людей.
Белов прибыл в Вердер только под вечер, когда уже смеркалось. Со стороны моря поднялся холодный, порывистый ветер, неприятно бьющий колючими снежинками в лицо. Заметно похолодало. В доме, отданном воеводе и конту Граулю, напротив, было уже жарко. Конрад тоже оттаял и более не подозревал гостей в недобрых намерениях. К тому же было распито несколько бутылочек рейнского вина, привезённых ими из Москвы. Контакт был налажен. Как оказалось, среди приехавших были и жена, и родители Тимофея Кузьмина, экономического советника Белова. Купец Савелий, продав всё своё имущество на Руси, привёз на остров всю семью, намереваясь обосноваться рядом с сыном навсегда. Остальные его людишки покуда остались в Пернове, занятом воинами Бельского, выведенных из-под Нарвы. Сейчас у стен этой шведской твердыни оставалось небольшое количество русских полков, явно недостаточное для взятия города. Видимо, воеводы отчаялись достичь победы, либо произошло нечто иное...
Неожиданно дверь отворилась и в облаке холодного воздуха, напустив в жарко натопленное помещение ворох снежного крошева.
- Дождался! Слава Богу! - воскликнул Брайан и кинулся обниматься со своими друзьями. - Здорово! Я смотрю, вы времени не теряли!
- Как мой Тимошка там? - воскликнул раскрасневшийся купец Савелий.
Схватив Белова за плечи, он любовно уставился на него захмелевшими глазами.
- Добрый сын у вас... Савватий Игнатьевич! Добрый! - сажая купца на лавку, приговаривал Белов. - Советник мой по делам торговым.
- То-то! - довольно прогудел Кузьмин, вытирая обильно струящийся по шее пот и, выглядев среднего сына, Михаила, погрозил тому пальцем:
- Смотри, чтобы у Тимофея науки набирался!
Тот поспешил согласиться с отцом и приказал жене уводить детей в спальню.
- Павел! - Брайан обнялся, наконец, с Граулем. - Картошку привёз?!
- А то! - несколько нервно рассмеялся тот. - Сколько трудов ушло, чтобы не помёрзла! Укутывали, согревали, но довезли! В мае посадишь. Друг, тут такое дело...
- Супер! Чего у нас нового, рассказывай, давай! - перебил его восторженный наместник островов. - Вижу, что-то тебя гнетёт, - налив себе вина и разбавив его на треть водой, Брайан присел рядом. - А я тут, как в волчьем углу сижу.
Хорошо, что Белов заранее присел. Иначе такие новости его бы точно заставили сесть там, где он стоял.
- В Москве боярская буча, Брайан, - Павел начал говорить, постепенно повышая тон. - Алексей Михайлович занемог, уже и кровь ему, идиоты эдакие, пускали! Докторов каких-то понатаскали со всей Москвы! Говорят, отравили его!
- Как есть отравили! - возопил Кузьмин. - Неча дохтуров-латынцев подпускать к телу царскому!
- Морозов Борис Иванович, дядька Алексея Михайловича, начал ворогов своих с Москвы удалять, а иных, бают, и вовсе прибили! - добавил воевода Бельский. - Под себя всё прибирает, покуда Алексей не преставился. Он ему токмо живой и нужон.
- Стало быть, не его вина в болезни царевича? - спросил Белов, задумчиво потирая лоб.
- Стало быть, не его, - глухо повторил Никита Самойлович. - Верно, иноземцы его отравили. Опричь них, никому не надобно злодейство оное. Ляхи...
- А то и свеи! - добавил Кузьмин. - Юный государь, как и отец его, блаженной памяти, непременно желал с ними посчитаться.
- Свеи на то не способны, - покачал головой Бельский. - Ляхи, как есть говорю!
- Может, он жив будет? Чего хороните его заранее? - Брайан обвёл друзей глазами.
- Дай-то Бог! - несколько голосов вздохнуло в унисон.
Грауль встал и отозвав Белова в сторонку, наклонился к уху товарища:
- Если помрёт Алексей, наша история пойдёт, - проговорил он. - Вон, Бельский сидит, а кто скажет сейчас, что он будущий член царствующего дома?
- А может и не ваша, а какая-нибудь третья развилка будет? - устало ответил Брайан и выругался, отведя душу. - Накрутило так, что никоим образом не разберёшься.
После этого он помолчал, опростав чашку с вином. Грауль же к спиртному так и не притронулся, потягивая горячий чай с мёдом.
- Ну а что народ, стрельцы? - спросил, наконец, Белов, находившийся под сильным впечатлением от новостей.
Ещё бы - устоявшаяся было картинка начала размываться. Понятный первоангарцам мир резко начал меняться, оставляя их без одного их самых главных факторов превосходства - послезнания. К самому дальнему от Енисея радиопункту, устроенному в Тобольске, в доме купца, знавшего Кузьминых ещё по Москве, уже устремились гонцы от Грауля с важными сведениями из столицы. Руководителям сибирского социума, формируемого на берегах Ангары и Амура, было о чём теперь задуматься. Сам же Павел решил съезжать из Москвы, до поры, ибо в городе становилось слишком опасно - по Варварке, где стоял Ангарский Двор, пока по ночам, но уже начинали появляться непонятного рода лихие людишки. Не ровен час... А на Эзеле спокойно.
- Народ пока не буйствует, но стрельцов стало заметно больше. А вообще, назревает нечто, как пить дать, - отвечал Грауль. - Все пока ждут, выкарабкается ли Алексей или умрёт.
- Смута, почитай, только вчера закончилась! А ежели сызнова она, проклятая, учинится? - помотал головой Савелий Михайлович и воздел вверх руки.
- Потому и решили к Тимоше ехать, - подал вдруг голос Михаил Кузьмин. - Нешто он не приютит?
Покуда басовито гудели Кузьмины, Брайан пододвинулся к Павлу:
- А кто он такой, этот Борис Морозов?
- Очень богатый и влиятельный при дворе человек. А если ему и тут удастся женить Алексея на Милославской, а потом и самому взять в жёны сестру царицы, то почитай второе лицо на Руси будет. Вроде человек с головой, умный и интересующийся. Но опять же...
- Выживет ли Алексей? - проговорил Белов и нарочито медленно потёр виски. - Ещё что о нём известно?
- Его стараниями в Москве случился Соляной бунт. В сорок шестом, то есть в следующем году он резко поднимет налоги на соль, основной консервант продуктов, вот народ и взбунтуется. Когда он примет это решение теперь - неизвестно, однако ясно, что при ведущейся страной войне любая казна имеет свойство стремительно пустеть.
Недолго послушав встрявшего в разговор купцов князя Бельского, Брайан потянулся к кувшину с вином. Налив себе чашку, он только успел схватиться за неё, как услышал жёсткий, с холодцой, голос Грауля:
- Оставь-ка это пойло! И отойдём в сторонку.
Павел увлёк Белова к мутному оконцу и, глядя эзельскому наместнику в глаза, проговорил:
- В Новгород через осаждённую ещё Нарву на днях прибыло шведское посольство, они будут добиваться мира с Москвой. На Эзеле, насколько я понял, переговорщиков не было?
- Нет, - выдохнул наместник островов. - Это что же, сепаратные переговоры, в обход датчан?
- Да, - кивнул Павел, его глаза превратились в щёлочки, недобро смотрящие куда-то в сторону. - И в обход тебя. Те, кто сейчас у власти в Кремле вполне могут нас сдать, как разменную монету.
- Вот чего, - пробормотал Белов понуро. - Корабли шведские на Ригу ходят часто, но до нас им, похоже, сейчас просто дела нет. А коли будет?
- Ты духом-то не падай! - товарищ хлопнул его плечу. - Кстати, я тебе официальный приказ привёз. Ты теперь воевода Моонзундский, потом повесишь его в своём кабинете на стенку в рамке под стекло! - натужно рассмеялся Грауль.
- Лучше бы пушек привёз, - буркнул новоиспечённый воевода. - Коли такие дела у нас назревают печальные.
- Пушки тебе должен будет Датский батальон Саляева сдать. А я тебе винтовки привёз, боеприпасы, да ещё кое-что по мелочи. Бельский обещал людьми помочь, переселенцев из Пернова направлять.
- Немцев? - махнул рукой Белов. - У меня их и так навалом.
- Русских, Брайан, русских, - улыбнулся Грауль. - А что тебе немцы поперёк встали?
- Извини, герр Пауль!
- Ладно, тебе надо до конца весны дотянуть, когда Саляев свою кампанию закончит, - вздохнул Павел. - Ладно я спать буду. А с Бельским завтра переговоры будем вести - сегодня он разговаривать о деле не станет.
На самом деле приезд перновского воеводы князя Бельского в Вердер был тайным, с собою он взял лишь два десятка воинов-земляков, которым безмерно доверял ещё со Смоленской войны с ляхами. Сам князь Никита Самойлович считал для себя весьма полезным знакомство с людьми Рурика Сибирского. А после того, как его полковник всего лишь за несколько дней взял невские крепости Орешек и Канцы, да ушёл к Сердоволю, походя заняв полуразрушенную Корелу, уверенность его лишь укрепилась. Весть оную доставил ему человек Афанасия с берегов Ладоги, в письме же Ефремов восторженно описывал победы, которые дались удивительно малой кровью. За всё время лишь трое стрельцов погибло под Канцами, в посаде, да с десяток получили ранения и двое пораненных стрельцов оставили у корельского старосты. А ангарцам и вовсе убытку не было. С тем оружием, что имелось у сибирцев, возможно дела великие учинять и потому Бельский с радостью великой принял приглашение остановившегося в Пернове ангарского посла в Москве сопроводить его до Вердера, да поговорить там о делах насущных.
На следующий день, когда Грауль и Белов, ранним утром уехавшие на санях осматривать остров, возвратились к обеду обратно, то воеводу Бельского они застали в зале. Никита Самойлович сидел в креслице у разгорающегося огня камина и, прищурив глаза, смотрел на огонь. Укутавшийся в свою шубу, он молча потягивал из чашки горячий, исходивший паром и пахнущий чесноком, куриный бульон. Михаил Кузьмин играл с маленьким сыном в другом углу помещения. Савелий Игнатьевич, верно, ещё спал.
- День добрый! - Павел пожал мужчинам, привыкшим уже к этому ангарскому обычаю, руки. - Привет Глебушка! - сынишку Кузьмина Грауль потрепал по светлым вихрам.
- После обеда мы к Тимофею поедем, Павел? - спросил Михаил.
