Тюдоры. «Золотой век»

II

Каким образом Томас Кромвель попал к королевскому двору, в точности неизвестно. Это произошло где-то в 1529–1530 годах, и скорее всего он действительно начал свой путь наверх из круга людей, близких к леди Анне. После падения кардинала Уолси доступ к Генриху VIII шел в основном через триумвират, состоявший из герцога Саффолка – личного друга короля и мужа его сестры, герцога Норфолка, дядюшки леди Анны, и Томаса Болейна, ее отца.

Все они людей из окружения Уолси очень не жаловали – так что вариант о движении через круг лиц, приближенных к Анне Болейн, весьма вероятен.

То, что Томас Кромвель пытался спасти своего старого покровителя кардинала Уолси, – чистая правда. В отличие от Стивена Гардинера, немедленно отрекшегося от своего павшего шефа, Кромвель действительно пытался помочь своему бывшему патрону. Делал он это из благодарности за былое или исходя из осторожного расчета – а вдруг кардинал еще вернется? – сейчас сказать невозможно. Но он действительно хлопотал в его пользу.

Как насчет версии о предполагамом браке с Марией Болейн, вдовой Кэри? Вот тут мы ступаем на зыбкую почву. Дело, в конце концов, совсем необязательно было в сватовстве.

Известно, что Томас Кромвель как-то раз дал леди Анне хороший совет по поводу приобретения драгоценностей – он прекрасно разбирался в драгоценностях. Томас Кромвель, надо сказать, прекрасно разбирался во всем – но как он все-таки оказался на таком расстоянии от леди Анны, что она услышала его голос? И вот тут опять всплывает версия о его связи с Мэри Болейн.

Быстрое возвышение Томаса Кромвеля объясняли тем, что леди Анна хочет сплавить свою не слишком любимую сестрицу замуж, и при этом замуж за такого человека, который своим статусом и положением будет заведомо ниже, чем люди благородного происхождения и придворного круга. Это могло быть и правдой – леди Анна вела себя высокомерно, позволяла себе на людях кричать на своего дядюшку, герцога Норфолка, а сестру действительно не выносила и во фрейлинах держала главным образом для того, чтобы подчеркнуть ее подчиненное положение.

В общем, надо признать – на этот счет мы ничего точно не знаем. Но примем все-таки во внимание тот факт, что люди склонны объяснять неожиданное возвышение кого бы то ни было не деловыми качествами новой восходящей звезды, а какими-то побочными обстоятельствами.

K Томасу Кромвелю это правило и было приложено. Считалось, что он поднялся в мнении короля потому, что пользовался патронажем Болейнов…A сэр Томас Болейн при всех дворах Европы считался сутенером, который подсунул королю Генриху обеих своих дочерей, сперва старшую, Марию, а потом и младшую, леди Анну. Более того – очень охотно обсуждался вопрос и о том, что еще до дочерей он подсунул королю и свою жену, их матушку, что леди Анна, собственно, – дочь не Томаса Болейна, а самого короля Генриха VIII. Понятное дело, такого рода слухи так или иначе доходили и до короля, и он очень ими возмущался и говорил, что да, «…с Мэри Болейн он и правда путался до того, как нашел свою истинную любовь…». Но уж слухи насчет его связи с матушкой сестер Болейн – это полная клевета…

Оставляя в стороне степень искренности короля Генриха насчет тесноты его связей с семейством Болейн, примем во внимание просто тот факт, что Кромвель попал в число людей, входивших в дальнее окружение короля Генриха. Ему даже не помешала в этом неприязнь родовитой знати.

Впрочем, есть предание, что Кромвель «…вкрался в доверие герцогу Норфолку, сняв бельмо с глаза его любимой борзой собаки…». Но исходит эта версия как раз из окружения герцога Норфолка, так что в ход могла быть пущена любая небылица – больно уж они впоследствии не ладили. Однако на самом деле скорее всего дело было в том, что после падения кардинала Уолси осталось множество начатых им и оставшихся незавершенными дел. Одним из них была сложная юридическая проблема по ликвидации дюжины маленьких монастырей – кардинал хотел их закрыть и обратить их доходы на поддержание двух новых колледжей в Оксфорде. Единственным человеком, разбиравшимся в вопросе, оказался Кромвель.

Он попал в переднюю к герцогу Норфолку и был сочтен им «…полезным малым…».

А уж дальше дела пошли естественным чередом, потому что Томас Кромвель умел делать вещи и похитрее, чем снятие бельма с глаза борзой собаки…

III

Кардинал Уолси окончил свою политическую жизнь за 14 месяцев до окончания своего земного существования. Было это в сентябре 1529 года. Посольство к папскому двору, возглавляемое Томасом Болейном, отправилось в путь поздней осенью того же года – и в беседе с Папой Римским Томас Болейн озвучил ту идею, что «…англичане никогда не повиновались никому, кроме короля Англии… ». Это придумал, конечно, не он, а Томас Кромвель. Очень быстро после этого, в 1530 году, начались обвинения церковного клира в «praemunire» – преступлении, состоящем в обращении с апелляцией на решение короля к кому-то за пределами Англии. Правило это было забыто уж добрую пару сотен лет и никогда не применялось по отношению к духовным лицам, отправляющим свои обязанности. С незапамятных времен Церковь пользовалась автономией в суде, и клирики судились только церковным судом, и служители единой Церкви подчинялись во всех духовных вопросах Папе Римскому и совершенно свободно общались со своими коллегами во всех духовных центрах Европы. Теперь все это оказалось поставлено под вопрос – а поставил вопрос Томас Кромвель.

Прекрасный юрист, таланты которого оказались оценены королем. В самом деле – если обычное обращение духовного лица в Рим за какой-нибудь нужной ему консультацией можно счесть «praemunire», то в принципе в этом можно обвинить любого монаха – или, при желании, любого епископа. А то, что состав преступления никак не определен – ведь в законе же не сказано, что именно является «praemunire», – и зависит только от обвинения, и вовсе замечательно. Ну, хотя бы тем, что и обвинителем, и судьей является одна и та же инстанция.

В результате вся английская Церковь, вся целиком, была обвинена все в том же «praemunire» и оштрафована на гигантскую сумму в 100 тысяч фунтов стерлингов.

На такой канве можно вышивать самые разнообразные узоры. Так что, когда леди Анна в романе Хилари Мантел говорит о том, что король Генрих непрестанно цитирует Томаса Кромвеля и говорит, что он попал в точку, – она недалека от действительности.

B конце 1530 года Кромвель получил место в Тайном Совете. A к осени 1531-го уже представлял в Парламенте интересы Генриха VIII в качестве юриста Короны. Спикером палаты общин в 1529 году стал Томас Одли, и они стали работать в тесном контакте. Парламент, собранный в 1529 году и руководимый Томасом Кромвелем и Томасом Одли, вошел в историю Англии навсегда.

Он назван Парламентом Реформации.

Раз за разом Парламент по представлениям Короны принимал акты ошеломяющей новизны. Скажем, было отменено право духовных лиц на суды Церкви – теперь все подданные короля Англии судились одинаково.

«Praemunire» оказалось не забытым правилом, а законом, и теперь всякое лицо, пытавшееся следовать инструкциям из Рима или хотя бы запрашивающее такие инструкции, оказывалось виновным в преступлении против власти короля. В 1532 году был принят акт Парламента, запрещавший передачу в Рим так называемых «…первых плодов…». По церковным правилам, при назначении нового епископа одна треть бенефиций первого года его служения в данной епархии передавалась Папе Римскому. Обычай, заведенный с давних времен и включенный в канон как дань уважения к главе Вселенской Церкви. Вот этот платеж теперь актом Парламента и был признан незаконным.

Юрист Томас Кромвель и его государь и повелитель, король Генрих VIII, в 1532 году начали свое и в самом деле тесное сотрудничество.

IV

По поводу «…сотрудничества…» Кромвеля и короля в английской исторической литературе велась и ведется и по сей день оживленная дискуссия – кто из них использовал кого? То есть на первый взгляд тут и спрашивать нечего – разумеется, всемогущий король Генрих VIII использовал своего одаренного, но худородного подданного в своих интересах, как использовал